Небесная флейта
Ровно в пять пятнадцать утра звонит будильник - ровный надтреснутый и довольно гнусавый звук. Туюк просыпается, как, впрочем. И всегда этот делал – за несколько секунд до этого: лежит на спине и смотрит в пугающую и безразличную крышу аила - отверстие в небе, в которое утекает мохнатый дым от ночного костра. Он утекает и смешивается с холодными и летучими облаками; те продолжают лететь на север, они кривятся от болезненных ожогов дыма из аила Туюка. На щеках, бровях, воротнике шубы из выделанной овцы завис иней... Грядки их нехитрого огорода тоже покрыты инеем- стебли растений согнулись и побурели; вдалеке. По колено утопая в тумане, на склоне горы пасутся лошади – их ржание как колокольный звон надолго касается его памяти- Туюк представляет, как он холодными огрубевшими пальцами убирает волосы со лба Айны. Айна тоже уже проснулась - щеки румяные, свежие, хотя и на левой отпечатался след от подушки. Айна заплетает тугие черные косы, в ее глазах отражение гор, борющихся с туманом. Туюк обнимает ее – чувствует кожей, телом, всем своим существом ее запах: запах льда из умывальника, парного молока, запах сушеных трав, ледяной воды из горной реки или колонки на заднем дворе, запах теплый и глиняный- родной.
Конь прядет ушами и звонко стучит копытами – побуревшее поле в синяках редких пролесков, на склонах, мучной горизонт, массив гор тянется узелками куда-то вдаль. Туман - дикий зверь, как злобный вепрь; наползает то на одну вершину, то на другую. В небе затухают светлячки звезд. Туюк чует кожаный испуг своего коня – впереди косматая извивающаяся медная гидра рассвета раскидала камни. Он едет по старой, давно знакомой тропе. Туман шипит под ногами его коня и цепляется за нижние ветки разлапистых кедров. Золотые верхушки берез тонут в белом мареве; он глотает облака. Деревня, Айна, его аил - все далеко внизу…
И вдруг выступает из пелены тумана, откуда-то издалека, рокоча и накатываясь, (волна самозабвенно лижет прибрежную гальку и утекает обратно в безбрежные дали), Она. Она, вернее, конечно, Он: могучий седовласый богатырь; кедры - щетина на его щеках; туман - седина его волос; белый снег наверху, целуемый новорожденным солнцем - его взгляд. Он видит далеко - за много километров вперед. Туюк съезжает по покатому боку коня; он чует конский пот, пропитавший его собственные ладони, ему лучше - он один. Наедине с Ним. С Горой. Камни и ленты - у подножья. Беззаботно разбросанные валуны в три человеческих роста. Замшелые, и поросшие кипучим лишайником: как будто головы какого-то давно вросшего в землю стародавнего воинства. Меж их покатых лбов и кустистых бровей летает неприступный ветер. Ленты – разноцветные - в основном – желтые, красные, синие. Туры, сложенные путешественниками. Вначале они цветные. Потом ветер, дождь и снег очищает с них краску. Вначале на костях плоть. Потом - лишь легкие выбеленные до снежной белизны кости. Полые - это флейта ветра. Туюк, коленопреклонный, молится горе. Молится тому, кто взирает на него со своей далекой вершины. Взирает на само мироздание вот уже несколько тысячелетий подряд…
Начинается снег. Снежинки стекают с неба как маленькие веревочки с узелками. Падают и тают. Падают и тают.
Он оставляет еду - лепешки из пшеничной муки, испеченные Айной, молоко их коровы в глиняной чаше, соль и пряности. Он обхватывает родного и старого другу коня за шею – встречается с его опасливым умным взглядом - карие глаза в бахроме ресниц. Вместе они обгоняли ветер. Туюк рисует пальцами красной охрой на морде коня два круга, обводя его глаза. Конь стоит смирно, изредка переступая ногами и мотая хвостом - словно отгоняет назойливый туман. Одно движение безжалостного зазубренного кинжала с костяной рукояткой - и на серые камни льется серая теплая кровь. От нее идет пар - иней оседает на мокрых боках коня, который падает на передние ноги, красиво, грациозно падает. В его глазах - испуг, перевернутые небеса. Содрогнувшиеся беззвучным громом… Он заваливается на бок, бока тяжело вздымаются и опадают. Снег падает на его тело и тает - последние снежинки жизни. Через год здесь будут лежать только его кости - колючие кости ребер. Череп, внимательно смотрящий пустыми впадинами глаз. Он станет флейтой ветра Горы.
Туюк идет обратно пешком. Айна молчит и качает его младенца, белый с черными подпалинами кот трется о ее щиколотки, на его хвосте репей. Младенец закутан в теплую заиндевелую шкуру; он пахнет молоком, матерью, шкурами. Чем-то теплым и влажным. Вдруг в его глазах - перевёрнутый горизонт. Туюк в огороде молится говорящей стеле - говорящему камню. Она стоит прямо в огороде - рядом с ершистыми кругами подсолнуха, мимо грядок с озябшей ботвой картошки - стояла так несколько миллионов лет назад. Камень теплый, когда все другие холодные. Камень - дух горы. Перед камнем- тур поменьше, коллекция травиной. Причудливых веток и мха. Когда их сдувает ветер Айна ходит по огороду и окрестным лесам и собирает новые. Всегда стоит чашка с молоком. Кот не смеет его пить. Рядом с камнем течет горный ручей. Прямо через весь огород, утекая за соседский забор. В нем удобно мыть руки и отправлять духам небольшие дары. У каждого в огороде есть такой камень. И такой ручей.
Вечером Туюк лежит на шкурах в своем аиле. Снова - обжигающий горячий мохнатый ветер палит бока холодных облаков. Ему сияют звезды. Значит, Гора приняла подношение.
Конь прядет ушами и звонко стучит копытами – побуревшее поле в синяках редких пролесков, на склонах, мучной горизонт, массив гор тянется узелками куда-то вдаль. Туман - дикий зверь, как злобный вепрь; наползает то на одну вершину, то на другую. В небе затухают светлячки звезд. Туюк чует кожаный испуг своего коня – впереди косматая извивающаяся медная гидра рассвета раскидала камни. Он едет по старой, давно знакомой тропе. Туман шипит под ногами его коня и цепляется за нижние ветки разлапистых кедров. Золотые верхушки берез тонут в белом мареве; он глотает облака. Деревня, Айна, его аил - все далеко внизу…
И вдруг выступает из пелены тумана, откуда-то издалека, рокоча и накатываясь, (волна самозабвенно лижет прибрежную гальку и утекает обратно в безбрежные дали), Она. Она, вернее, конечно, Он: могучий седовласый богатырь; кедры - щетина на его щеках; туман - седина его волос; белый снег наверху, целуемый новорожденным солнцем - его взгляд. Он видит далеко - за много километров вперед. Туюк съезжает по покатому боку коня; он чует конский пот, пропитавший его собственные ладони, ему лучше - он один. Наедине с Ним. С Горой. Камни и ленты - у подножья. Беззаботно разбросанные валуны в три человеческих роста. Замшелые, и поросшие кипучим лишайником: как будто головы какого-то давно вросшего в землю стародавнего воинства. Меж их покатых лбов и кустистых бровей летает неприступный ветер. Ленты – разноцветные - в основном – желтые, красные, синие. Туры, сложенные путешественниками. Вначале они цветные. Потом ветер, дождь и снег очищает с них краску. Вначале на костях плоть. Потом - лишь легкие выбеленные до снежной белизны кости. Полые - это флейта ветра. Туюк, коленопреклонный, молится горе. Молится тому, кто взирает на него со своей далекой вершины. Взирает на само мироздание вот уже несколько тысячелетий подряд…
Начинается снег. Снежинки стекают с неба как маленькие веревочки с узелками. Падают и тают. Падают и тают.
Он оставляет еду - лепешки из пшеничной муки, испеченные Айной, молоко их коровы в глиняной чаше, соль и пряности. Он обхватывает родного и старого другу коня за шею – встречается с его опасливым умным взглядом - карие глаза в бахроме ресниц. Вместе они обгоняли ветер. Туюк рисует пальцами красной охрой на морде коня два круга, обводя его глаза. Конь стоит смирно, изредка переступая ногами и мотая хвостом - словно отгоняет назойливый туман. Одно движение безжалостного зазубренного кинжала с костяной рукояткой - и на серые камни льется серая теплая кровь. От нее идет пар - иней оседает на мокрых боках коня, который падает на передние ноги, красиво, грациозно падает. В его глазах - испуг, перевернутые небеса. Содрогнувшиеся беззвучным громом… Он заваливается на бок, бока тяжело вздымаются и опадают. Снег падает на его тело и тает - последние снежинки жизни. Через год здесь будут лежать только его кости - колючие кости ребер. Череп, внимательно смотрящий пустыми впадинами глаз. Он станет флейтой ветра Горы.
Туюк идет обратно пешком. Айна молчит и качает его младенца, белый с черными подпалинами кот трется о ее щиколотки, на его хвосте репей. Младенец закутан в теплую заиндевелую шкуру; он пахнет молоком, матерью, шкурами. Чем-то теплым и влажным. Вдруг в его глазах - перевёрнутый горизонт. Туюк в огороде молится говорящей стеле - говорящему камню. Она стоит прямо в огороде - рядом с ершистыми кругами подсолнуха, мимо грядок с озябшей ботвой картошки - стояла так несколько миллионов лет назад. Камень теплый, когда все другие холодные. Камень - дух горы. Перед камнем- тур поменьше, коллекция травиной. Причудливых веток и мха. Когда их сдувает ветер Айна ходит по огороду и окрестным лесам и собирает новые. Всегда стоит чашка с молоком. Кот не смеет его пить. Рядом с камнем течет горный ручей. Прямо через весь огород, утекая за соседский забор. В нем удобно мыть руки и отправлять духам небольшие дары. У каждого в огороде есть такой камень. И такой ручей.
Вечером Туюк лежит на шкурах в своем аиле. Снова - обжигающий горячий мохнатый ветер палит бока холодных облаков. Ему сияют звезды. Значит, Гора приняла подношение.
Дина Бурсакова, 16 лет, Новосибисрк
Рейтинг: 2
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |