Вкушая сочный плод
Я никогда не задумывалась, на каком языке говорю? Понятно, что на русском, но что это такое русский язык? Ведь он появился не просто так с бухты-барахты, по щучьему велению, по моему хотению. Он зарождался постепенно, не торопясь, в ногу со временем. Почему не приживаются искусственные языки, такие, как, например, эсперанто? Люди, наверное, ещё не готовы к одному единственному общему языку. А вот русский язык, как цветок на удобренной почве, начал расцветать, собирая соки со всей земли.
Цветок расцвёл. Пора и плоду созревать. Вот и русский язык цветёт и дарит свои плоды людям. Кто-то воспользовался ими, просто съел, проглотил и живёт спокойно. Он - русский человек и говорит по-русски. Для него это просто способ общения. А бывают и те, что семя от плода сохранят и растение посадят, добавят что-нибудь в русский язык.
Но язык может развиваться только в общении между людьми. Да и зачем языку появляться без людей? Животные и на уровне рефлексов неплохо живут. Представьте русский язык этаким живым существом, старым младенцем, которого кормят и питают люди. А что если этих младенцев целый детский садик?
Фантазия первая
Зародилась жизнь в самых тёплых краях. Распространялась она по своим особенным часам: если бабочка быстрее остальных улетела бы на север на несколько дней вперёд, она бы не дождалась даже самых быстрых сорняков. Семя, попавшее первым на нашу землю, даст росток цветку-оборотню, перенимающему свойства соседних роз, хризантем, гладиолусов, васильков, нарциссов, давая питание новому цветку папоротника, никому не известному и таинственному.
Девчонки в деревне простые, замысловатости не любят.
Родились нежданно-негаданно в деревне той две близняшки: волосы точно нимбом заплетены на голове, глаза озёрами блещут, небесной чистоты полны. Отродясь никто не видел такого чуда. Обе болезни излечивают, от беды берегут. Одна шепчет молитвы, другая уходит в леса. Первая, Малинка (по-деревенски Малька), была понятна всем. Старинные обряды да Бога православного в деревушке все почитали. А куда Василиса (грамотей Филька, говорит, что имя это с греческого обозначает «царица», но ходит молва, что это всё «Филькина грамота») ходит, никто понять не мог. Вроде лес знакомый, пойдёт любопытный за ней, дойдёт до первой опушки и потеряет. Вечером она возвратится, травку незнакомую всем покажет, назовёт её, заварит, скажет, от чего спасает, больному даст. Ночь пройдёт, больной, будто заново родился, «спасибо» Василисе скажет да и уйдёт. Мало кто с ней дружил. Сестра, наверное, только. Она была закутана в одеяло невысказанной тайны и не разглашаемых без повода знаний.
Давайте последуем за ней в один из самых последних её самостоятельных походов. Уходя в лес, Василиса брала с собой икону Божьей Матери. Обычно она прятала её за рубахой, одетой под длинным сарафаном. Теперь же мы подсмотрим за ней во время её разговора с цветами. Да, именно молитвами и своими разговорами, дарованными Богом, она могла исцелять больных. Часто она могла просто разговаривать сама с собой, просто слушая звуки. Ведь травы говорят своими нежными дуновениями…. Мало людей, умеющих их распознать и понять.
В этот раз цветы загадочно молчали, печально улыбаясь. И так её тоска взяла! Видела она, что земля светится прожилками от всякого цвета, а каждый цветок мерцал в преддверье летнего утра. Туман впервые сгустился и не давал ей пройти. Рядом грустную мелодию напевал ручей… - Что ж, делать нечего, раз пошла, то дойду до конца! – склонивши голову и сжав руки, Василиса будто начертала себе дальнейший путь. Туман нехотя отпустил её. А она шла, предчувствуя беду. Но вот первый луч солнца пронзил небольшую поляну своим освежающим дыханием жизни. Ах, какой фейерверк радости расцвёл в душе! Пыльца с капельками воды, взлетев с цветов, извилистой дорожкой легла в воздухе меж деревьев, сверкая радугой. Словно крылья выросли у Василисы, подхватили её и понесли, радостную, прижавшую руки к груди и благодарившей Бога за такое чудо!
Пролетев поляну, она остановилась в ещё неизведанной чаще леса, полной древовидных папоротников и прозрачных ручьёв. С замершим сердцем дитя леса пробиралась вглубь, изрезав платье сучками настороженных деревьев. Оставшись в одной рубахе, Василиса вышла на более-менее чистый участок чащи. Это оказался ровный круг, внутри которого что-то цвело среди папоротника. Вдруг перед глазами всплывает воспоминание детства. Василиса видит себя со стороны, будто она находится на середине этой поляны, а не на краю. Её ведёт за руку молодая ещё мама, именно она сейчас лежит в доме, страдая дикой лихорадкой, от которой ещё не один цветок не может её излечить. Вспышка света падает ей на глаза и она, прикрывая и унося свою дочь от необычного света, убегает с поляны. Пот застелил очи Василисы. Она быстро прошептала молитву и перекрестилась на выпавшую икону и застыла в ожидании. Уже солнце, выглянувшее над верхушками сосен, вот-вот скроется за тучами. Витиеватая лента из пыльцы и воды мерцала радугой, заполнив собой весь круг. Солнце скрылось. Василиса подняла голову и с удивлением заметила игру изменившей цвета радуги. Свет шёл из середины круга. Он не был таким ярким, как в её видении, нет, он только начинал зарождаться. Она поднялась на ноги. В самом центре расцветал алый цветок. Он расположился на самом кончике папоротника. Все прожилки земли вели к нему. Пыльцевое облако сгущалось над ним и, собравшись над цветком, начало спиралью спускаться вниз. В тени рождался новый, никому неизвестный, но мощный и могучий цветок. Василису нашли ослепшей и сжавшейся в комочек тамошние пастухи, с алой чашей в руках, наполненной разноцветной жидкостью. Проснувшись, она первым делом попросила дать этот лепесток, как она назвала чашу, её больной матери. Позже она набрала себе несколько учениц, и подобно своей сестре, обучала их. Но разговоры с цветами остались лишь в её рисунках на посуде, которые она, уже ослепшая, писала по ночам.
Фантазия вторая
Лежит в чаше бесчисленное множество орехов. Кто-то, с полными карманами орехов, настойчиво трёт их руками и трёт. Но что одному ореху какая-то рука! Гораздо страшнее для ореха молоток. Тот точно разобьёт его скорлупу, освободив самую его сердцевину. И кто-то, кто это орех перетирал, вкусит его плод. И проникнет он в самое сердце, наполнив его познанием. Насытившись, неизвестный уйдёт, положив новый орех, взамен съеденного. И заменит его другой, третий, четвёртый …. И не будет им конца. И чтобы они не делали, не кончатся орехи в той чаше, а будут только увеличиваться, ведь некоторые могут быть и щедрее первого!
Много народов живёт в России. Кажется, будто наша Родина большая коллекция людей, созданная природой. На все лады играет здесь мелодия народная, разные наречия звучат. То замечешь щебечущий говор шаманов-колдунов из Чукотки, то витиеватая знакомая речь достигает твоего уха, интересуя своим иностранным акцентом, то рядом запоёт гололобый мальчик из Дагестана. А рядом звучит знакомая, нашенская. Россия пленит своей красотой, богатствами. Многие сильнейшие державы её недолюбливают, точат зуб на неё. А она же, как отец, принимающий своих блудных сыновей, с грустной улыбкой слушает незнакомую, но понятную ему речь. Выслушав, скажет он каждому ласковое слово, но многие его не поймут. И станут жить они в одном доме. Но многие сыновья уже выросли, не все хотят действовать с отцом заодно. Начинают они переиначивать его просьбы: - Эй, старшой сынок, подай, пожалуйста, рубаху, сейчас пшеницу засеем! - Салам аллейкам, папаша, а не против ли ты посадить рис? - Чего это ты на басурманском заговорил? Да, твоя правда, как хочешь говори, всё понятно будет. А пшеницу мы и после посадим с тобой, раз те рис охота. А старшой возьми, да и подай отцу рубаху шёлковую, узкую, рис подобрал чёрный (оказалось, он его с гречихой перепутал, которую и посадили, глаз-то узкий). Так и каждый пакость какую-нибудь подстроит. То вместо шапки шубу подаст один, другой вместо шубы сапоги, а третий вместо сапог шапку. Так и живут. Да только совсем они отца довели. До этого-то как обходилось: все в город уехали, а отца вместо лошади запрягли, да младшего с ним оставили внука, а тот с дедушкой всё разговаривает, от работы отвлекает вроде бы, да вместо него и пашет. А здесь его забрали с невестой знакомить, да и пропал отец. Совсем съели они его, волки. Да науку его переняли. Стариками стали, детей своих так же учили. Разошлись все они по миру, каждый по-своему говорит, а младшие всё как праотец говорил, так и балаболят на русский лад.

Фантазия третья
Многие взрослые качают головой, кривят губы, слыша молодёжный жаргон. Начинают делать замечания, просят говорить правильно. Педантичные родители правильно делают, поправляя своих нерадивых чад: чужое познавай, а своё не забывай. Да ведь и они были детьми, и их поправляли родители, и они использовали свой популярный молодёжный сленг. Из века в век в русскую речь вливаются новые иностранные слова.
Жил был русский язык. Появился он из небытия, родился из воя волков, шёпота леса, дыханья полей, полёта вьюги, песни ветра, труда людей, их любви к природе. Ходил, бродил он по диким лесам, по непролазным рощам, среди берёз и сосен, видя волшебство во всём, плавал по рекам, среди сверкающих стаек рыб и каждой придумывал название. Из купеческих снов появились далёкие страны, из детских – сказки об Иванушке-дурачке, Василисе Премудрой. Долго ходил он по Матушке Руси, совсем старичком сделался. Борода у него отросла, что река, глаза выросли будто леса, звук его голоса слышен за тридевять земель! Будто эхо он звенит среди гор Уральских, Алтайских и других, что нас охраняют, будто ветер разносится он по русской земле. Пока ходил русский язык, за народами многими глядел, что рядом живут…Каждому он приглашение прислал и дорогу указал, мол, идите вы, братья, по моей бороде, по густой полосе, что рекой извивается, заслышите звук топора, вой ветра и волка, рёв медведя и шелест листьев, значит я рядом. Те, не будь дураками, начали потихоньку, группками к нам заходить, разные подарки заносить. То с запада гости придут в длинных одёжах, с чистыми, безбородыми лицами, светлой кожей, с глазами в пол-лица. Они ими хлоп-хлоп туда-сюда, да чего-нибудь и схитрят! Так молодёжь их моду и переняла! Три года так все проходили, один русский язык, как подарки принял, немного принарядился, и глазами не хлопает, а сузит их и наблюдает за гостями. То с востока гости придут в одёжах коротких, с загорелыми лицами, узкоглазые, с козлиной бородкой, что поглавнее, те рыхлые, красные, что рангом пониже, те жилистые, побледнее. И они свои подарочки внесли русскому языку. А молодёжь глазами, как мельницами хлоп-хлоп туда-сюда, да по-новому заходили! Три года ходят, ходят, а русский язык наряд приукрасил, глаза раскрыл, еле-еле от смеха сдерживается! Как-то не очень вежливый гость, точно гусь какой или павлин, набычившись, спросил у него: «Чего ты, братец наш, смеёшься? А то ли над нами? Так получай!». И как ринулся большой рыхлой кучей, проворной прямо в рот к нашему русскому языку! А ему что, он поперхнулся, его выплюнул и давай хохотать! Нет, вы представьте большую розовую свинью в шёлковых одёжах с меховым кафтаном на плечах, которая прыгает вам в рот! Кому ж здесь не станет смешно! А остальные возьми и подхвати его смех! Стали мы не поздно не рано соседями не бранными.
Теперь же взгляните на русский язык! Какие наряды-то на нём! А сколько краски…. Да, ничего не поделаешь, изменился наш друг! А если посмотреть на него после бани в большой холщовой рубахе? Перемен вы не заметите. Да наряды русский язык меняет завидной периодичностью! Этакий большой модник!

Болышева Валерия, 14 лет, Усть-Катав

Рейтинг: 7