Свет одинокой звезды
Всем снайперам, павшим в годы Великой Отечественной войны, посвящается.
В знойном июльском мареве лениво колыхались поспевающие травы. От ослепительно жаркого солнца, стоящего в зените, некуда было спрятаться. Все живое искало спасительной тени, и лишь беспечные птицы звонко пели в бездонно синем небе, да трещали неумолкающие цикады. А вдали, как мираж, почти у самого горизонта, буквально сливаясь с ним, темнела кромка леса, которая притягивала взор, словно магнит и обещала всем страждущим покой и вдохновение. В тот миг казалось. Что ничто не может нарушить великое действо природы, но уже в следующий тишину прорезал воющий звук летящей мины, который заставил солдат вжаться буквально в землю окопа. Шел июль 1943 года.
Еще зимой наши части заняли эту небольшую деревушку и от немцев их отделяла небольшая река. Осознавая ее несерьезность как препятствие противник буквально осатанел. Было такое ощущение, будто на этом пятачке испытывается все оружие III рейха. Буквально по часам деревню бомбили и обстреливали авиация, артиллерия и танки. Через несколько дней осыпались и сгорели степные травы и хлеба, наполнив воздух щекочущим ноздри дымом, но он быстро развеялся. В деревне же еще с зимы снаряды перепахали дома, сараи, дворы. Лишь колокольня держалась каким-то чудом. Когда вечером наступало короткое затишье и ветер приносил с реки долгожданную прохладу, то далеко окрест был слышен протяжный стон одичавшего колокола.
Фронт застопорился. Не наши не могли опрокинуть немцев, ни они нас. И тогда началась другая игра, смертельно опасная, безжалостная, не знающая снисхождений и не прощающая ошибок.
Все началось неожиданно, вечером, в тот миг, когда на тускнеющем небосклоне загорелась голубым светом первая звезда. Глядя на нее новобранец Хвостов вспоминал, как еще до войны провожал домой с танцев соседскую девушку Таню и они долго стояли у ворот. Она показывала ему рукой, на звезду и объясняла, что это планета Венера, а он не мог оторвать взгляд от профиля спутницы, а за тем, подчиняясь порыву, внезапно поцеловал ее. От волнительных воспоминаний зачесались руки, которые потянулись к кисету. Когда же в ночи ярко вспыхнул огонек, тог почти одновременно с ним щелкнул выстрел и пуля снайпера, тайно прибывшего из кенигсбергской школы, навылет пробила голову новобранца. Уже бесчувственное тело повалилось на землю. Буквально за несколько дней немец «выкосил» десяток наших солдат и офицеров.
Нужно было что-то делать. И вот как-то к капитану Севастьянову прибыли два солдата. Петр и Алексей представились: родом из Сибири, потомственные охотники. От их невысоких коренастых фигур исходило ощущение уверенности в победе. Они попросили объяснить обстановку. Капитан не торопясь, изложил все, что знал сам, а потом спросил, каковы шансы на успех?
-Пятьдесят на пятьдесят, ответил ему Петр.
-Не слушайте его, товарищ капитан, он вам наговорит. Наш Петр -
скромник. А дома белке в глаз попадает, чтобы шкуру не испортит.
-Что ж, берегите себя, детки, - помолчав немного, сказал Севастьянов.
И потянулись томительные дни ожидания. Часами снайперы лежали на передовой. Петр не выдержал и на минуту оставил напарника, И в ту же минуту на другом берегу в кустах что-то блеснуло. «Оптика!» - мелькнуло в голове у Алексея и палец почти механически, судорожно потянул курок. Прозвучал выстрел и сразу же другой. Пуля немецкого снайпера вошла прямо в глаз. Алексей умер мгновенно, а на другом берегу бесстыдно поблескивала обыкновенная бутылка, к горлышку которой была привязана обыкновенная веревка. Невольная слеза нехотя скатилась с небритой щеки Петра.
После этого немец обнаглеем, и открыл охоту далее днем. Количество убитых им уверенно шло к «железному кресту». Севастьянова вызвали в штаб и устроили форменный разнос:
- Ты знаешь, что предстоит наступление?! Ты знаешь, что нужно копить силы и беречь солдат?!» - кричал на него генерал.
«Знаю угрюмо думал про себя капитан,- Тебе не солдат жалко, а страшно ехать в передовую с инспекцией. За шкуру свою дрожишь.» Но в слух не сказал ничего.
Вернувшись, он первым делом вызвал к себе Петра. Встретил его не по уставу - сидя. Молча предложил выпить, не чокаясь. Все было понятно и без слов.
По полку и упорно полз слух, что в ближайшее время на линию фронта прибудет представитель советского командования. И вот однажды неподалеку от штаба остановился «виллис», из которого вылез высокий, осанистый генерал, одетый почему-то в шинель и фуражку. Он не торопясь, осмотрелся и понуро двинулся вперед по окопу, сопровождаемый двумя охранниками. Ему на встречу спешил капитан, который хотел сказать, чтобы тот пригнулся и уже было раскрыл рот, но тут прозвучало два хлопка выстрелов. Первая пуля поразила генерала, который осел вдоль окопа, фуражка его скатилась, шинель нелепо распахнулась и стала видна грязно-зеленая форма немецкого подполковника. Вторая навсегда закрыла послужной список немецкого снайпера. Больше он наших позиций не тревожил.
А через несколько дней раздался такой грохот, от которого земля буквально заходила ходуном. От вибрации сначала осела, а потом рассыпалась колокольня. И еще не успела осесть ржавая кирпичная пыль, как из глубин степи, сметая все на своем пути, хлынули тридцатьчетверки. Они будто играючи миновали речушку и устремились навстречу лесу, который с каждой минутой становился все ближе и ближе, оставляя за собой знойное марево выгоревшей степи, стену разрушенной церкви с иконой Богородицы и небольшой холмик, увенчанный одинокой фанерной звездой.
В знойном июльском мареве лениво колыхались поспевающие травы. От ослепительно жаркого солнца, стоящего в зените, некуда было спрятаться. Все живое искало спасительной тени, и лишь беспечные птицы звонко пели в бездонно синем небе, да трещали неумолкающие цикады. А вдали, как мираж, почти у самого горизонта, буквально сливаясь с ним, темнела кромка леса, которая притягивала взор, словно магнит и обещала всем страждущим покой и вдохновение. В тот миг казалось. Что ничто не может нарушить великое действо природы, но уже в следующий тишину прорезал воющий звук летящей мины, который заставил солдат вжаться буквально в землю окопа. Шел июль 1943 года.
Еще зимой наши части заняли эту небольшую деревушку и от немцев их отделяла небольшая река. Осознавая ее несерьезность как препятствие противник буквально осатанел. Было такое ощущение, будто на этом пятачке испытывается все оружие III рейха. Буквально по часам деревню бомбили и обстреливали авиация, артиллерия и танки. Через несколько дней осыпались и сгорели степные травы и хлеба, наполнив воздух щекочущим ноздри дымом, но он быстро развеялся. В деревне же еще с зимы снаряды перепахали дома, сараи, дворы. Лишь колокольня держалась каким-то чудом. Когда вечером наступало короткое затишье и ветер приносил с реки долгожданную прохладу, то далеко окрест был слышен протяжный стон одичавшего колокола.
Фронт застопорился. Не наши не могли опрокинуть немцев, ни они нас. И тогда началась другая игра, смертельно опасная, безжалостная, не знающая снисхождений и не прощающая ошибок.
Все началось неожиданно, вечером, в тот миг, когда на тускнеющем небосклоне загорелась голубым светом первая звезда. Глядя на нее новобранец Хвостов вспоминал, как еще до войны провожал домой с танцев соседскую девушку Таню и они долго стояли у ворот. Она показывала ему рукой, на звезду и объясняла, что это планета Венера, а он не мог оторвать взгляд от профиля спутницы, а за тем, подчиняясь порыву, внезапно поцеловал ее. От волнительных воспоминаний зачесались руки, которые потянулись к кисету. Когда же в ночи ярко вспыхнул огонек, тог почти одновременно с ним щелкнул выстрел и пуля снайпера, тайно прибывшего из кенигсбергской школы, навылет пробила голову новобранца. Уже бесчувственное тело повалилось на землю. Буквально за несколько дней немец «выкосил» десяток наших солдат и офицеров.
Нужно было что-то делать. И вот как-то к капитану Севастьянову прибыли два солдата. Петр и Алексей представились: родом из Сибири, потомственные охотники. От их невысоких коренастых фигур исходило ощущение уверенности в победе. Они попросили объяснить обстановку. Капитан не торопясь, изложил все, что знал сам, а потом спросил, каковы шансы на успех?
-Пятьдесят на пятьдесят, ответил ему Петр.
-Не слушайте его, товарищ капитан, он вам наговорит. Наш Петр -
скромник. А дома белке в глаз попадает, чтобы шкуру не испортит.
-Что ж, берегите себя, детки, - помолчав немного, сказал Севастьянов.
И потянулись томительные дни ожидания. Часами снайперы лежали на передовой. Петр не выдержал и на минуту оставил напарника, И в ту же минуту на другом берегу в кустах что-то блеснуло. «Оптика!» - мелькнуло в голове у Алексея и палец почти механически, судорожно потянул курок. Прозвучал выстрел и сразу же другой. Пуля немецкого снайпера вошла прямо в глаз. Алексей умер мгновенно, а на другом берегу бесстыдно поблескивала обыкновенная бутылка, к горлышку которой была привязана обыкновенная веревка. Невольная слеза нехотя скатилась с небритой щеки Петра.
После этого немец обнаглеем, и открыл охоту далее днем. Количество убитых им уверенно шло к «железному кресту». Севастьянова вызвали в штаб и устроили форменный разнос:
- Ты знаешь, что предстоит наступление?! Ты знаешь, что нужно копить силы и беречь солдат?!» - кричал на него генерал.
«Знаю угрюмо думал про себя капитан,- Тебе не солдат жалко, а страшно ехать в передовую с инспекцией. За шкуру свою дрожишь.» Но в слух не сказал ничего.
Вернувшись, он первым делом вызвал к себе Петра. Встретил его не по уставу - сидя. Молча предложил выпить, не чокаясь. Все было понятно и без слов.
По полку и упорно полз слух, что в ближайшее время на линию фронта прибудет представитель советского командования. И вот однажды неподалеку от штаба остановился «виллис», из которого вылез высокий, осанистый генерал, одетый почему-то в шинель и фуражку. Он не торопясь, осмотрелся и понуро двинулся вперед по окопу, сопровождаемый двумя охранниками. Ему на встречу спешил капитан, который хотел сказать, чтобы тот пригнулся и уже было раскрыл рот, но тут прозвучало два хлопка выстрелов. Первая пуля поразила генерала, который осел вдоль окопа, фуражка его скатилась, шинель нелепо распахнулась и стала видна грязно-зеленая форма немецкого подполковника. Вторая навсегда закрыла послужной список немецкого снайпера. Больше он наших позиций не тревожил.
А через несколько дней раздался такой грохот, от которого земля буквально заходила ходуном. От вибрации сначала осела, а потом рассыпалась колокольня. И еще не успела осесть ржавая кирпичная пыль, как из глубин степи, сметая все на своем пути, хлынули тридцатьчетверки. Они будто играючи миновали речушку и устремились навстречу лесу, который с каждой минутой становился все ближе и ближе, оставляя за собой знойное марево выгоревшей степи, стену разрушенной церкви с иконой Богородицы и небольшой холмик, увенчанный одинокой фанерной звездой.
Парада Алена, 17 лет, п.Псебай
Рейтинг: 0
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |