РОЖДЕНИЕ СКАЗКИ
Дело в руках надёжней богатства.
Оренбургский пуховый платок…. Ты несёшь в себе тепло рук мастериц, которые старательно вязали тебя, ты несёшь в себе тепло моего родного края, солнечного, благодатного, плодородного.
Оренбургский пуховый платок - ты символ неувядающего таланта моего народа, который греет душу своей красотой.
Отчего всякий раз обновлённо светлеет душа и радуется душа, отчего охватывает тихий трепет нежности и удивления, когда берёшь в руки оренбургский ажурный пуховый платок? Отчего желанным экспонатом входит он в залы международных выставок народного искусства, а поэты и композиторы слагают о нём песни? Где истоки этой славы? Кто, где, когда начал вязать пуховые платки?
Скажем, пуховый платок начинается с козы.
Оренбургская пуховая коза…
Пух оренбургской козы обладает выдающимися технологическими качествами: он эластичен, лёгок, нежен, пушист, у него низкая теплопроводность. По тонине и шелковинке он не уступает пуху ангорского кролика, а по крепости и растяжимости превосходит знаменитую мериносовую шерсть.
Чешут коз дважды – в феврале и марте. Пух первой чёски самый ценный.
Вот слушают люди песню об оренбургском платке, и небось думают о нас так: сидят пуховницы в светлой горнице, вяжут да песни распевают. Такая лёгкая красивая работа, что только песни пой.… Эхма, какую обработку даёшь, пока вязать сядешь! Тут и пыли наглотаешься, и руки стиркой оборвёшь.
После мытья пух чешут три раза. Затем прядём, наматываем клубки, и начинается сам процесс вязания. Красота каждого платка зависит от мастерства вязальщицы. Откуда узоры берутся? Может, с чего срисовывается? Почему платки по красоте разные?
Как и стряпня из одной муки у одной хозяйки – некудышняя, у другой – объеденье. Так с узорами.
Память и живая наблюдательность питают фантазию рукодельницы, способной создавать настоящие жемчужины народного искусства.
Уют, тишина, милые старые вещи, с которыми связана жизнь обитателей этого дома, каждый из которых хранит бесценную информацию о событиях моей семьи.
Я с раннего детства наблюдала, как бабушка приносила пух, который пах живыми козами, и потом из него получалось тёплое, лёгкое, пушистое чудо, которым можно любоваться, а иногда и согреваться.
На улице сильно крутит метель, а в доме бабушки тепло, чисто и уютно, покой и тишина. И если бы не помурлыкивающий в углу телевизор, да не яркое пятно торшера возле кресла, то показалось бы, что время остановилось здесь, замешкавшись, и совсем не торопится течь дальше. Невольно захотелось бы остановиться и приглядеться ко всему. Вот сундук, который сделал мой дедушка в подарок бабушке. Бабушка там трепетно хранит пух для знаменитых оренбургских платков и инструменты для обработки пуха.
Тут царит нечто неколебимое и мудрое. И голос бабушки звучит глубоко, словно голос мудрой волшебницы:
«Вот я и говорю: настоящее, хорошее дело в руках – верней самого большого богатства. Ведь богатство – что? Есть оно – и нет его, было да сплыло. А дело всегда при тебе, выручит и в люди выведет».
Бабушка сидит как раз под абажуром в кресле, ноги её уютно расположились на скамеечке, игрушечного вида. Её тоже смастерил дедушка, с любовью обшив мягким велюром. Бабушка вяжет. Спицы в её руках скачут весело, ровно и сноровисто, будто ладные лошадки, хорошо натренированные в рабочем беге. Сидит чрезвычайно прямо, слегка развернув плечи и подавши вперёд грудь.
Напротив неё, на диване – я, её внучка Юля. Сижу и своими вопросами пытаю бабушку: когда научилась вязать? Кто её научил? Как наложить узоры на кайму?
Бабушка начинает рассказывать. Главное достоинство в бабушке – спокойный нрав, характер ровный, без срывов. Этот характер формировался под влиянием широко известных простейших истин: живи не хуже и не лучше других, вперёд не суйся, но и позади не оставайся, чему не быть, того не миновать. Положительный отпечаток на её характер наложило самое любимое занятие, которое всегда было – только для души, только в часы уединения, сопровождало всю жизнь и, в конце концов, стало главным. Это занятие – вязание пуховых платков.
«Научила меня вязать Насима апай, мне было шесть лет. Школьную форму в первый класс мне купили на мой первый заработок – продали мой первый, маленький платочек. Потом стала ходить на посиделки, куда нас без вязанья не пускали. Бывало, идёшь туда, тебя проверят, на сколько сумела продвинуться. В старших классах стала помогать маме, выполнять план пуховязального производства – вязала каймы. Хочу подробнее рассказать о пуховязальном производстве села Тат. Каргала. Это было предприятие для надомниц – источник дохода, способ для зарабатывания стажа для большого количества женщин. В годы Великой Отечественной войны женщины села вязали не только платки для комбината оренбургских пуховых платков, но и пуховые носки для фронтовиков.
Когда я серьёзно приобщилась к вязанию платков, производство возглавляла Масагутова Марьям Ахмедшариповна - моя свекровь, твоя прабабушка. В те годы производство процветало: вязали платки и комбинированные, и ажурные. Пух для ручных платков использовали местный, губерлинский».
Бабушка вдруг замолчала.… Я знаю, её давно мучает вопрос: какова дальнейшая судьба оренбургского пухового платка? Пожилые мастерицы постепенно уходят, нынешняя молодёжь далека от рукоделия. А ведь если бы работало пуховязальное производство на местах, можно было бы привлечь всё женское население села, как в недалёкие времена: вязали и врачи, и учителя, и дети, наши бабушки. Было кому передать мастерство вязания пуховых платков, был бы и рынок сбыта, и дополнительный заработок. Тем более на дворе кризис.
В настоящее время в Оренбурге имеется фабрика пуховых платков, где весь процесс механизирован. Может быть, фабрика заинтересуется ручными платками, откроет филиалы в селах?
Бабушка говорит, говорит…. Кто бы её услышал?
А ведь оренбургские платки представляют старинный промысел и в стране, и во всём мире. Они обрели всеобщее признание и всемирную славу. Они выставлялись на различных международных выставках и ярмарках – в городах Лейпциге, Варшаве, Париже, Токио, Будапеште, Гаване, Брюсселе, Кабуле. И всюду стали воистину украшением наших павильонов, получили восторженную оценку самых привередливых знатоков. Об этих платках сложена песня, которую знают и поют всюду. Есть композиция оренбургских мастеров искусства - одна в бронзе, другая в красках. Обе так и называются: «Оренбургский пуховый платок». Немало было передач радио, телевидения, кадров кинохроники.
Там вот, все дела, достижения наших оренбургских вязальщиц – своего рода и некий исторический итог. Общий итог неустанного труда, всех их предшественниц, жизнь которых сокрыта в тёмной глубине времён. И невольно устремляется взгляд в эту глубину, хочется представить, додумать, разгадать.
Разные бури и страсти бушевали в этих краях. Кто-то устремлялся за живой добычей, кто-то за землями, иные за бранной славой, кто-то копил богатства, кто-то рвался к власти. А они вязали. Завершив уйму дел, накормив и уложив спать всю огромную, прожорливую, ненасытную ораву будущих новых работников, охотников за добычей, а может быть, богатством и славой. Они зажигали свои лучины или свечи, и усаживались за дело. Как тот монах трудолюбивый, о котором сказал А. С. Пушкин:
Засветит он… свою лампаду –
И пыль веков от хартий отряхнув
Правдивые сказанья перепишет…
Только они переписывали своё. А алфавит у них был свой – рисунки и узоры. И способ переписывания иной – сглядывали, усваивали, запоминали, а уж потом…. И так изо дня в день, из года в год, десятилетиями, столетиями.
И в результате – вся эта пухово-ажурная красота, которая досталась нам в наследство, и сам промысел, все мастерицы края.
Века идут, а спрос на оренбургский пуховый платок не снижается. Он людям тепло несёт, здоровье бережёт, красотой веселит. Он как хлеб – никогда не надоест….
Я рассказала почти обо всех этапах рождения пухового платка. Конечно, это и трудно, и грязно, и долго, но результат заставляет забыть обо всех неудобствах, когда в руках мастерицы оказывается готовый клубок и спицы. Начинается таинство, поэзия. Начинается творчество, волшебство – само вязание. Я вижу, как шевелятся губы моей бабушки: она считает, иногда она даже берёт карандаш и бумагу, если хочет придумать новый замысловатый узор. В это время, я знаю, не надо ей мешать. Я только молчу и любуюсь ею.
Вот все закончено, спицы замелькали, бабушка замечает меня, притихшую и мы начинаем общаться обо всём. Маленькие пушистые клубочки, как котята, крутятся у ног бабушки, а на спицах расшито ажурное полотно, которое наполняет окно разрисованное морозом, то ёлку, наряженную к Новому году. Узоры всегда затейливые и всегда разные. Рождается чудо, рукотворное чудо, и волшебница, сотворившая его – моя бабушка.
Оренбургский пуховый платок…. Ты несёшь в себе тепло рук мастериц, которые старательно вязали тебя, ты несёшь в себе тепло моего родного края, солнечного, благодатного, плодородного.
Оренбургский пуховый платок - ты символ неувядающего таланта моего народа, который греет душу своей красотой.
Отчего всякий раз обновлённо светлеет душа и радуется душа, отчего охватывает тихий трепет нежности и удивления, когда берёшь в руки оренбургский ажурный пуховый платок? Отчего желанным экспонатом входит он в залы международных выставок народного искусства, а поэты и композиторы слагают о нём песни? Где истоки этой славы? Кто, где, когда начал вязать пуховые платки?
Скажем, пуховый платок начинается с козы.
Оренбургская пуховая коза…
Пух оренбургской козы обладает выдающимися технологическими качествами: он эластичен, лёгок, нежен, пушист, у него низкая теплопроводность. По тонине и шелковинке он не уступает пуху ангорского кролика, а по крепости и растяжимости превосходит знаменитую мериносовую шерсть.
Чешут коз дважды – в феврале и марте. Пух первой чёски самый ценный.
Вот слушают люди песню об оренбургском платке, и небось думают о нас так: сидят пуховницы в светлой горнице, вяжут да песни распевают. Такая лёгкая красивая работа, что только песни пой.… Эхма, какую обработку даёшь, пока вязать сядешь! Тут и пыли наглотаешься, и руки стиркой оборвёшь.
После мытья пух чешут три раза. Затем прядём, наматываем клубки, и начинается сам процесс вязания. Красота каждого платка зависит от мастерства вязальщицы. Откуда узоры берутся? Может, с чего срисовывается? Почему платки по красоте разные?
Как и стряпня из одной муки у одной хозяйки – некудышняя, у другой – объеденье. Так с узорами.
Память и живая наблюдательность питают фантазию рукодельницы, способной создавать настоящие жемчужины народного искусства.
Уют, тишина, милые старые вещи, с которыми связана жизнь обитателей этого дома, каждый из которых хранит бесценную информацию о событиях моей семьи.
Я с раннего детства наблюдала, как бабушка приносила пух, который пах живыми козами, и потом из него получалось тёплое, лёгкое, пушистое чудо, которым можно любоваться, а иногда и согреваться.
На улице сильно крутит метель, а в доме бабушки тепло, чисто и уютно, покой и тишина. И если бы не помурлыкивающий в углу телевизор, да не яркое пятно торшера возле кресла, то показалось бы, что время остановилось здесь, замешкавшись, и совсем не торопится течь дальше. Невольно захотелось бы остановиться и приглядеться ко всему. Вот сундук, который сделал мой дедушка в подарок бабушке. Бабушка там трепетно хранит пух для знаменитых оренбургских платков и инструменты для обработки пуха.
Тут царит нечто неколебимое и мудрое. И голос бабушки звучит глубоко, словно голос мудрой волшебницы:
«Вот я и говорю: настоящее, хорошее дело в руках – верней самого большого богатства. Ведь богатство – что? Есть оно – и нет его, было да сплыло. А дело всегда при тебе, выручит и в люди выведет».
Бабушка сидит как раз под абажуром в кресле, ноги её уютно расположились на скамеечке, игрушечного вида. Её тоже смастерил дедушка, с любовью обшив мягким велюром. Бабушка вяжет. Спицы в её руках скачут весело, ровно и сноровисто, будто ладные лошадки, хорошо натренированные в рабочем беге. Сидит чрезвычайно прямо, слегка развернув плечи и подавши вперёд грудь.
Напротив неё, на диване – я, её внучка Юля. Сижу и своими вопросами пытаю бабушку: когда научилась вязать? Кто её научил? Как наложить узоры на кайму?
Бабушка начинает рассказывать. Главное достоинство в бабушке – спокойный нрав, характер ровный, без срывов. Этот характер формировался под влиянием широко известных простейших истин: живи не хуже и не лучше других, вперёд не суйся, но и позади не оставайся, чему не быть, того не миновать. Положительный отпечаток на её характер наложило самое любимое занятие, которое всегда было – только для души, только в часы уединения, сопровождало всю жизнь и, в конце концов, стало главным. Это занятие – вязание пуховых платков.
«Научила меня вязать Насима апай, мне было шесть лет. Школьную форму в первый класс мне купили на мой первый заработок – продали мой первый, маленький платочек. Потом стала ходить на посиделки, куда нас без вязанья не пускали. Бывало, идёшь туда, тебя проверят, на сколько сумела продвинуться. В старших классах стала помогать маме, выполнять план пуховязального производства – вязала каймы. Хочу подробнее рассказать о пуховязальном производстве села Тат. Каргала. Это было предприятие для надомниц – источник дохода, способ для зарабатывания стажа для большого количества женщин. В годы Великой Отечественной войны женщины села вязали не только платки для комбината оренбургских пуховых платков, но и пуховые носки для фронтовиков.
Когда я серьёзно приобщилась к вязанию платков, производство возглавляла Масагутова Марьям Ахмедшариповна - моя свекровь, твоя прабабушка. В те годы производство процветало: вязали платки и комбинированные, и ажурные. Пух для ручных платков использовали местный, губерлинский».
Бабушка вдруг замолчала.… Я знаю, её давно мучает вопрос: какова дальнейшая судьба оренбургского пухового платка? Пожилые мастерицы постепенно уходят, нынешняя молодёжь далека от рукоделия. А ведь если бы работало пуховязальное производство на местах, можно было бы привлечь всё женское население села, как в недалёкие времена: вязали и врачи, и учителя, и дети, наши бабушки. Было кому передать мастерство вязания пуховых платков, был бы и рынок сбыта, и дополнительный заработок. Тем более на дворе кризис.
В настоящее время в Оренбурге имеется фабрика пуховых платков, где весь процесс механизирован. Может быть, фабрика заинтересуется ручными платками, откроет филиалы в селах?
Бабушка говорит, говорит…. Кто бы её услышал?
А ведь оренбургские платки представляют старинный промысел и в стране, и во всём мире. Они обрели всеобщее признание и всемирную славу. Они выставлялись на различных международных выставках и ярмарках – в городах Лейпциге, Варшаве, Париже, Токио, Будапеште, Гаване, Брюсселе, Кабуле. И всюду стали воистину украшением наших павильонов, получили восторженную оценку самых привередливых знатоков. Об этих платках сложена песня, которую знают и поют всюду. Есть композиция оренбургских мастеров искусства - одна в бронзе, другая в красках. Обе так и называются: «Оренбургский пуховый платок». Немало было передач радио, телевидения, кадров кинохроники.
Там вот, все дела, достижения наших оренбургских вязальщиц – своего рода и некий исторический итог. Общий итог неустанного труда, всех их предшественниц, жизнь которых сокрыта в тёмной глубине времён. И невольно устремляется взгляд в эту глубину, хочется представить, додумать, разгадать.
Разные бури и страсти бушевали в этих краях. Кто-то устремлялся за живой добычей, кто-то за землями, иные за бранной славой, кто-то копил богатства, кто-то рвался к власти. А они вязали. Завершив уйму дел, накормив и уложив спать всю огромную, прожорливую, ненасытную ораву будущих новых работников, охотников за добычей, а может быть, богатством и славой. Они зажигали свои лучины или свечи, и усаживались за дело. Как тот монах трудолюбивый, о котором сказал А. С. Пушкин:
Засветит он… свою лампаду –
И пыль веков от хартий отряхнув
Правдивые сказанья перепишет…
Только они переписывали своё. А алфавит у них был свой – рисунки и узоры. И способ переписывания иной – сглядывали, усваивали, запоминали, а уж потом…. И так изо дня в день, из года в год, десятилетиями, столетиями.
И в результате – вся эта пухово-ажурная красота, которая досталась нам в наследство, и сам промысел, все мастерицы края.
Века идут, а спрос на оренбургский пуховый платок не снижается. Он людям тепло несёт, здоровье бережёт, красотой веселит. Он как хлеб – никогда не надоест….
Я рассказала почти обо всех этапах рождения пухового платка. Конечно, это и трудно, и грязно, и долго, но результат заставляет забыть обо всех неудобствах, когда в руках мастерицы оказывается готовый клубок и спицы. Начинается таинство, поэзия. Начинается творчество, волшебство – само вязание. Я вижу, как шевелятся губы моей бабушки: она считает, иногда она даже берёт карандаш и бумагу, если хочет придумать новый замысловатый узор. В это время, я знаю, не надо ей мешать. Я только молчу и любуюсь ею.
Вот все закончено, спицы замелькали, бабушка замечает меня, притихшую и мы начинаем общаться обо всём. Маленькие пушистые клубочки, как котята, крутятся у ног бабушки, а на спицах расшито ажурное полотно, которое наполняет окно разрисованное морозом, то ёлку, наряженную к Новому году. Узоры всегда затейливые и всегда разные. Рождается чудо, рукотворное чудо, и волшебница, сотворившая его – моя бабушка.
Абдулрашитова Юлия, 16 лет, п. Татарская Каргала
Рейтинг: 2
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |