Человек, влюблённый в лес
Через двести, триста лет жизнь на
земле будет невообразимо
прекрасной, изумительной…
А.П. Чехов
«Входишь в лес и гладишь ладонью деревья. Стволы тёплые, чуть покачиваются, будто дышат. К стволу прислонишься, как к плечу друга.… Всю жизнь с деревьями плечом к плечу. Хочется крепко пожать им руки – ветви».
Я читаю эти строчки, написанные Н. Сладковым, и мысленно представляю другого писателя – Антона Павловича Чехова, который мог бы то же сказать о своих ощущениях.
Много замечательных страниц и полотен посвятили писатели и художники описанию живой книги природы. Этой книгой стал русский лес – сказочное зелёное царство.
Любовь к русскому лесу сблизила в своё время таких великих людей, как Левитана и Чехова. Один рисовал природу по – своему, удивительно правдиво, другой болел душой за всё происходящее вокруг.
Как нелегко понять немую, но такую чуткую душу природы. И только великим природолюбцам посчастливилось испытать радость познаний и открытий.
Что же беспокоило талантливого писателя Чехова в окружающей природе, помимо человеческой судьбы?
Накапливая материал о писателе, изучая подробно его жизнь, я совершенно случайно открыла для себя неизвестную грань характера в этом прекрасном человеке.
Ещё учась в университете, Антон Павлович Чехов писал в своей научной работе: «Природа не терпит неравенства …. Не следует мешать природе – это неразумно, ибо всё то глупо, что бессильно. Нужно помогать природе, как помогает природа человеку»
Нет, Чехов не стал писателем – природоведом. Перо тонкого психолога всегда рисовало судьбу человека, но в тех редких случаях, когда оно всё же касалось то мокрых плачущих сибирских равнин, то горящих пожарами лесов Сахалина, они всякий раз оживали перед читателями, и их так же становилось жаль, как маленького страдающего человека. Эту любопытную особенность чеховского пера можно заметить уже в одном из первых его рассказов «Верба». Многие в основном анализируют судьбу маленького почтового служащего. Между тем рассказ начинающего тогда писателя поражает прежде всего удивительным олицетворением и слиянием образов старика Архипа и Вербы. Это слияние человека с природой органично, входит в сознание читателя, который даже не задумывается над тем, что если теперь он, выйдя на улицу, как-то по особому тепло взглянет на корявое деревце у своего дома, то причиной тому послужит небольшое вступленьице к рассказу «Верба».
«Кто ездил по почтовому тракту между Б. и Г.? Кто ездил, тот, конечно помнит и Андреевскую мельницу, одиноко стоящую на берегу речки Козявки. Мельница маленькая, в два постава…. Ей больше ста лет, давно уже она не была в работе и не мудрено потому, что она напоминает собой маленькую, сгорбленную, оборванную старушонку, готовую свалиться каждую минуту. И эта старушонка давно бы свалилась, если бы она не облокачивалась о старую широкую вербу…. Она тоже стара и сгорблена. Её горбатый ствол обезображен большим темным дуплом…
Верба подпирает и другую развалину - старика Архипа, который, сидя у её корня, от зари до зари удит рыбку. Он стар, горбат, как верба, и беззубый рот его похож на дупло. … Оба, старуха – верба и Архип, день и ночь шепчут.… Оба на своём веку видывали виды….
Рассказ «Верба» был написан в 1883 году и опубликован в журнале «Осколки», а ровно через десять лет журнал «Русская мысль» начинает знакомить читателей с путевыми записками Чехова «Остров Сахалин», в которых, несмотря на строгий, порой просто научный стиль описания природы, мы встречаем строки, очень напоминающие по лиризму и любви к природе десятилетней давности рассказ «Верба». «Вблизи селения, особенно по дороге к крестьянам, встречаются превосходные строевые ели. Вообще много зелени, и притом, сочной, яркой, точно умытой…». Или ещё: «… С высокого берега смотрели вниз чахлые, больные деревья, здесь на открытом месте каждое из них в одиночку ведёт жестокую борьбу с морозами и холодными ветрами, и каждому приходится осенью и зимой, в длинные страшные ночи, качаться неугомонно из стороны в сторону, гнуться до земли, жалобно скрипеть, - и никто не слышит этих жалоб».
То природа «улыбается и грустит» и причем не просто, а по – аински, словно у неё и характер айнов. То дерево скрипит жалобно, и никто не слышит его жалоб, как не слышал и не воспринимал никто жалоб ссыльных России.
Интересно, что любовь Чехова к природе, заставляющая его очеловечивать окружающее, в то же самое время неразрывно связана и с любовью к самому человеку. Он утверждает, что если нет любви к одному, то нет её и к другому. В пьесе «Дядя Ваня» об этом говорит главная героиня Елена Андреевна, гневно обрушивая свои обвинения на мужчин: «Вот как сказал сейчас Астров: все вы безрассудно губите леса, и скоро на земле ничего не останется. Точно так вы безрассудно губите человека, и скоро, благодаря вам, на земле не останется ни верности, ни чистоты, ни способности жертвовать собой. Почему вы не можете видеть равнодушно женщину, если она не ваша? Потому что, - прав в этом доктор, - во всех вас сидит бес разрушения. Вам не жаль ни лесов, ни птиц, ни женщин, ни друг друга…»
Чехов имел право говорить так, ибо видел собственными глазами варварство и равнодушие человеческое и писал о нём в записках о Сахалине. Проплывая по Амуру на пароходе, он видел лесные пожары: «На правом берегу горел лес; сплошная земная масса выбрасывала из себя багровое пламя; клубы дыма слились в длинную, черную неподвижную полосу, которая висит над лесом… Пожар громадный, но кругом тишина и спокойствие, никому нет дела до того, что гибнут леса. Очевидно, зелёное богатство принадлежит здесь одному только богу».
Чехов отправился на Сахалин познакомиться с жизнью каторжан. Но его не оставили равнодушным и страданья природы сахалинской. Писатель записывал эту боль как свою собственную: «… на берегу в пяти местах большими кострами горела сахалинская тайга… Страшная картина, грубо скроенная из потёмок, силуэтов гор, дыма, пламени и огненных искр, казалась фантастическою…. И всё в дыму, как в аду».
И эти описания лесных пожаров и вообще вся любовь Чехова к природе отнюдь не напоминает сентиментальные вздохи. Учёный по натуре, он прекрасно понимает роль природы в жизни человека. Антон Павлович категорически протестует против деятельности человека, наносящей природе непоправимый урок. Красноречивы примеры бесхозяйственности на Сахалине, приводимые писателем. «Речка Аркай впадает в Татарский пролив, верст на восемь – десять севернее Дуйки. Ещё недавно она была настоящею рекой, и в ней ловили рыбу горбушу, теперь же, вследствие лесных пожаров и порубок, она обмелела и к лету пересыхает совершенно».
До чего же актуально всё это и сегодня! Мелеют реки, пропадает рыба от заводских стоков, застаиваются, зарастая водорослями, искусственные моря, которые в свою очередь зачастую создают на месте густых лесов. Кто знает, сколько погибло в них удивительных растений, так и не открытых для себя человеком!
Чехов относился к лесу с уважением, пристально изучал, описания его и художественно выразительны, и по - научному точны. Порой кажется, что по ним можно составлять учебники географии и ботаники.
Но самое интересное в Чехове, пожалуй, искренняя всецелая преданность идеям, во имя которых он жил. Будучи врачом, действительно лечил людей и зачастую бесплатно. Став писателем, лечил нравственные недуги, высвечивая язвы человеческого общества, направляя против них острие своего пера. Любя природу, говоря о бездумном уничтожении лесов, сам своими руками сажал деревья. Тополиная аллея в Мелихове была началом, сад в Ялте, на белой даче в Аутке, должен был стать осуществлёнием мечты – сделать землю цветущей, прекрасной, счастливой, создать на ней вечную весну.
«В человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли, - говорил Астров в «Дяде Ване». Хотелось бы добавить «и дела». Но Чехов последнее утверждал всей своей жизнью, ибо его дела и были прекрасны, как и проповедуемые им в книгах мысли. С гордостью и верой в будущее он говорил Куприну: «…Знаете ли, через триста – четыреста лет вся земля обратится в цветущий сад. И жизнь будет тогда необыкновенно легка и удобна».
А вот отрывок из письма Ольге Леонардовне Книппер, посланного из Ялты: «Сейчас по телефону получил известие, что ко мне едет турист – венгерец, посещающий всех писателей. Того не знает, что я уже не писатель, а садовник». Кажется – шутка, но по сути - настоящая правда.
Вокруг каменного здания, выделявшегося своей белизной на фоне покрытых зелёным лесом гор и как бы возвышавшегося над Ялтой, Чехов сажал кедр атласский и кипарис пирамидальный, мыльное дерево и дерево тюльпанное, благородный лавр и кусты смоковницы.
Ему не удалось увидеть свой сад таким, каким он хотел его создать. Медленно растут деревья, а жизнь человека, да ещё больного туберкулёзом, увы, скоротечна. Замыслы же писателя – садовода были громадны. Со всех концов земли приходили в Аутку пакетики с семенами, проспекты и каталоги садоводческих фирм, приходили ещё и тогда, когда адресата уже не было в живых.
Белую дачу Чехова сегодня трудно заметить на фоне гор, она утопает в зелени. Задуманный сад поднялся высоко, благодаря стараниям многих поклонников писателя, его друзей и последователей во всех начинаниях. Не сразу, но постепенно реализовался всё-таки план создания на ялтинской земле «вечной» весны. С января по декабрь зацветают сегодня в саду по очереди, как мечталось хозяину дачи, айва японская, жасмин голоцветный, розовая и красная камелии, фотиния китайская, магнолия, розы, олеандр, хризантемы, османтус падуболистный.
Осуществился план человека с душой поэта, видением художника, а главное - не просто любившего природу саму по себе, а чётко понимавшего великое предназначение людей на земле – служить природе, как она им.
Более ста лет прошло, как один из героев Чехова говорил; «Рубить леса из нужды можно, но пора перестать истреблять их. Все русские леса трещат от топоров, гибнут миллиарды деревьев, опустошаются жилища зверей и птиц, мелеют и сохнут реки, исчезают безвозвратно чудные пейзажи…. Когда я сажаю берёзку и потом вижу, как она зеленеет и качается от ветра, душа моя наполняется гордостью от сознания, что я помогаю богу создавать организм».
Читая эти строки, иной не очень просвещённый читатель с грустью, наверное, скажет: «Так это же про нас», а очень просвещённый радостно возразит: «Да нет же, это «Леший» Чехова! Однако, я думаю, оба будут совершенно правы.
Как и сегодня, так и тогда судьба природы интересовала только передовых, далеко смотрящих людей. Ими порой оказывались не только учёные, но и простой лесник, крестьянин. И голос последних не был бы услышан, если бы не усиливали его мощные «рупоры» писателей, одним из которых, наиболее чутким к народу и наиболее сильным по звучанию в мире, был Антон Павлович Чехов. Как правдиво и своевременно звучат слова писателя: «Если каждый человек на куске земли своей сделал бы всё, что он может, как прекрасна была бы земля наша!»
земле будет невообразимо
прекрасной, изумительной…
А.П. Чехов
«Входишь в лес и гладишь ладонью деревья. Стволы тёплые, чуть покачиваются, будто дышат. К стволу прислонишься, как к плечу друга.… Всю жизнь с деревьями плечом к плечу. Хочется крепко пожать им руки – ветви».
Я читаю эти строчки, написанные Н. Сладковым, и мысленно представляю другого писателя – Антона Павловича Чехова, который мог бы то же сказать о своих ощущениях.
Много замечательных страниц и полотен посвятили писатели и художники описанию живой книги природы. Этой книгой стал русский лес – сказочное зелёное царство.
Любовь к русскому лесу сблизила в своё время таких великих людей, как Левитана и Чехова. Один рисовал природу по – своему, удивительно правдиво, другой болел душой за всё происходящее вокруг.
Как нелегко понять немую, но такую чуткую душу природы. И только великим природолюбцам посчастливилось испытать радость познаний и открытий.
Что же беспокоило талантливого писателя Чехова в окружающей природе, помимо человеческой судьбы?
Накапливая материал о писателе, изучая подробно его жизнь, я совершенно случайно открыла для себя неизвестную грань характера в этом прекрасном человеке.
Ещё учась в университете, Антон Павлович Чехов писал в своей научной работе: «Природа не терпит неравенства …. Не следует мешать природе – это неразумно, ибо всё то глупо, что бессильно. Нужно помогать природе, как помогает природа человеку»
Нет, Чехов не стал писателем – природоведом. Перо тонкого психолога всегда рисовало судьбу человека, но в тех редких случаях, когда оно всё же касалось то мокрых плачущих сибирских равнин, то горящих пожарами лесов Сахалина, они всякий раз оживали перед читателями, и их так же становилось жаль, как маленького страдающего человека. Эту любопытную особенность чеховского пера можно заметить уже в одном из первых его рассказов «Верба». Многие в основном анализируют судьбу маленького почтового служащего. Между тем рассказ начинающего тогда писателя поражает прежде всего удивительным олицетворением и слиянием образов старика Архипа и Вербы. Это слияние человека с природой органично, входит в сознание читателя, который даже не задумывается над тем, что если теперь он, выйдя на улицу, как-то по особому тепло взглянет на корявое деревце у своего дома, то причиной тому послужит небольшое вступленьице к рассказу «Верба».
«Кто ездил по почтовому тракту между Б. и Г.? Кто ездил, тот, конечно помнит и Андреевскую мельницу, одиноко стоящую на берегу речки Козявки. Мельница маленькая, в два постава…. Ей больше ста лет, давно уже она не была в работе и не мудрено потому, что она напоминает собой маленькую, сгорбленную, оборванную старушонку, готовую свалиться каждую минуту. И эта старушонка давно бы свалилась, если бы она не облокачивалась о старую широкую вербу…. Она тоже стара и сгорблена. Её горбатый ствол обезображен большим темным дуплом…
Верба подпирает и другую развалину - старика Архипа, который, сидя у её корня, от зари до зари удит рыбку. Он стар, горбат, как верба, и беззубый рот его похож на дупло. … Оба, старуха – верба и Архип, день и ночь шепчут.… Оба на своём веку видывали виды….
Рассказ «Верба» был написан в 1883 году и опубликован в журнале «Осколки», а ровно через десять лет журнал «Русская мысль» начинает знакомить читателей с путевыми записками Чехова «Остров Сахалин», в которых, несмотря на строгий, порой просто научный стиль описания природы, мы встречаем строки, очень напоминающие по лиризму и любви к природе десятилетней давности рассказ «Верба». «Вблизи селения, особенно по дороге к крестьянам, встречаются превосходные строевые ели. Вообще много зелени, и притом, сочной, яркой, точно умытой…». Или ещё: «… С высокого берега смотрели вниз чахлые, больные деревья, здесь на открытом месте каждое из них в одиночку ведёт жестокую борьбу с морозами и холодными ветрами, и каждому приходится осенью и зимой, в длинные страшные ночи, качаться неугомонно из стороны в сторону, гнуться до земли, жалобно скрипеть, - и никто не слышит этих жалоб».
То природа «улыбается и грустит» и причем не просто, а по – аински, словно у неё и характер айнов. То дерево скрипит жалобно, и никто не слышит его жалоб, как не слышал и не воспринимал никто жалоб ссыльных России.
Интересно, что любовь Чехова к природе, заставляющая его очеловечивать окружающее, в то же самое время неразрывно связана и с любовью к самому человеку. Он утверждает, что если нет любви к одному, то нет её и к другому. В пьесе «Дядя Ваня» об этом говорит главная героиня Елена Андреевна, гневно обрушивая свои обвинения на мужчин: «Вот как сказал сейчас Астров: все вы безрассудно губите леса, и скоро на земле ничего не останется. Точно так вы безрассудно губите человека, и скоро, благодаря вам, на земле не останется ни верности, ни чистоты, ни способности жертвовать собой. Почему вы не можете видеть равнодушно женщину, если она не ваша? Потому что, - прав в этом доктор, - во всех вас сидит бес разрушения. Вам не жаль ни лесов, ни птиц, ни женщин, ни друг друга…»
Чехов имел право говорить так, ибо видел собственными глазами варварство и равнодушие человеческое и писал о нём в записках о Сахалине. Проплывая по Амуру на пароходе, он видел лесные пожары: «На правом берегу горел лес; сплошная земная масса выбрасывала из себя багровое пламя; клубы дыма слились в длинную, черную неподвижную полосу, которая висит над лесом… Пожар громадный, но кругом тишина и спокойствие, никому нет дела до того, что гибнут леса. Очевидно, зелёное богатство принадлежит здесь одному только богу».
Чехов отправился на Сахалин познакомиться с жизнью каторжан. Но его не оставили равнодушным и страданья природы сахалинской. Писатель записывал эту боль как свою собственную: «… на берегу в пяти местах большими кострами горела сахалинская тайга… Страшная картина, грубо скроенная из потёмок, силуэтов гор, дыма, пламени и огненных искр, казалась фантастическою…. И всё в дыму, как в аду».
И эти описания лесных пожаров и вообще вся любовь Чехова к природе отнюдь не напоминает сентиментальные вздохи. Учёный по натуре, он прекрасно понимает роль природы в жизни человека. Антон Павлович категорически протестует против деятельности человека, наносящей природе непоправимый урок. Красноречивы примеры бесхозяйственности на Сахалине, приводимые писателем. «Речка Аркай впадает в Татарский пролив, верст на восемь – десять севернее Дуйки. Ещё недавно она была настоящею рекой, и в ней ловили рыбу горбушу, теперь же, вследствие лесных пожаров и порубок, она обмелела и к лету пересыхает совершенно».
До чего же актуально всё это и сегодня! Мелеют реки, пропадает рыба от заводских стоков, застаиваются, зарастая водорослями, искусственные моря, которые в свою очередь зачастую создают на месте густых лесов. Кто знает, сколько погибло в них удивительных растений, так и не открытых для себя человеком!
Чехов относился к лесу с уважением, пристально изучал, описания его и художественно выразительны, и по - научному точны. Порой кажется, что по ним можно составлять учебники географии и ботаники.
Но самое интересное в Чехове, пожалуй, искренняя всецелая преданность идеям, во имя которых он жил. Будучи врачом, действительно лечил людей и зачастую бесплатно. Став писателем, лечил нравственные недуги, высвечивая язвы человеческого общества, направляя против них острие своего пера. Любя природу, говоря о бездумном уничтожении лесов, сам своими руками сажал деревья. Тополиная аллея в Мелихове была началом, сад в Ялте, на белой даче в Аутке, должен был стать осуществлёнием мечты – сделать землю цветущей, прекрасной, счастливой, создать на ней вечную весну.
«В человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли, - говорил Астров в «Дяде Ване». Хотелось бы добавить «и дела». Но Чехов последнее утверждал всей своей жизнью, ибо его дела и были прекрасны, как и проповедуемые им в книгах мысли. С гордостью и верой в будущее он говорил Куприну: «…Знаете ли, через триста – четыреста лет вся земля обратится в цветущий сад. И жизнь будет тогда необыкновенно легка и удобна».
А вот отрывок из письма Ольге Леонардовне Книппер, посланного из Ялты: «Сейчас по телефону получил известие, что ко мне едет турист – венгерец, посещающий всех писателей. Того не знает, что я уже не писатель, а садовник». Кажется – шутка, но по сути - настоящая правда.
Вокруг каменного здания, выделявшегося своей белизной на фоне покрытых зелёным лесом гор и как бы возвышавшегося над Ялтой, Чехов сажал кедр атласский и кипарис пирамидальный, мыльное дерево и дерево тюльпанное, благородный лавр и кусты смоковницы.
Ему не удалось увидеть свой сад таким, каким он хотел его создать. Медленно растут деревья, а жизнь человека, да ещё больного туберкулёзом, увы, скоротечна. Замыслы же писателя – садовода были громадны. Со всех концов земли приходили в Аутку пакетики с семенами, проспекты и каталоги садоводческих фирм, приходили ещё и тогда, когда адресата уже не было в живых.
Белую дачу Чехова сегодня трудно заметить на фоне гор, она утопает в зелени. Задуманный сад поднялся высоко, благодаря стараниям многих поклонников писателя, его друзей и последователей во всех начинаниях. Не сразу, но постепенно реализовался всё-таки план создания на ялтинской земле «вечной» весны. С января по декабрь зацветают сегодня в саду по очереди, как мечталось хозяину дачи, айва японская, жасмин голоцветный, розовая и красная камелии, фотиния китайская, магнолия, розы, олеандр, хризантемы, османтус падуболистный.
Осуществился план человека с душой поэта, видением художника, а главное - не просто любившего природу саму по себе, а чётко понимавшего великое предназначение людей на земле – служить природе, как она им.
Более ста лет прошло, как один из героев Чехова говорил; «Рубить леса из нужды можно, но пора перестать истреблять их. Все русские леса трещат от топоров, гибнут миллиарды деревьев, опустошаются жилища зверей и птиц, мелеют и сохнут реки, исчезают безвозвратно чудные пейзажи…. Когда я сажаю берёзку и потом вижу, как она зеленеет и качается от ветра, душа моя наполняется гордостью от сознания, что я помогаю богу создавать организм».
Читая эти строки, иной не очень просвещённый читатель с грустью, наверное, скажет: «Так это же про нас», а очень просвещённый радостно возразит: «Да нет же, это «Леший» Чехова! Однако, я думаю, оба будут совершенно правы.
Как и сегодня, так и тогда судьба природы интересовала только передовых, далеко смотрящих людей. Ими порой оказывались не только учёные, но и простой лесник, крестьянин. И голос последних не был бы услышан, если бы не усиливали его мощные «рупоры» писателей, одним из которых, наиболее чутким к народу и наиболее сильным по звучанию в мире, был Антон Павлович Чехов. Как правдиво и своевременно звучат слова писателя: «Если каждый человек на куске земли своей сделал бы всё, что он может, как прекрасна была бы земля наша!»
Ерёмичева Анастасия, 15 лет, ст. Бесскорбная
Рейтинг: 0
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |