У каждого из нас на свете есть места...
Деревенский погост. Тихое сельское кладбище в берёзовой роще. Деревянные кресты. Железные памятники. Редко мраморные плиты. Кладбище небольшое, его можно обойти за пятнадцать минут. Дед, мама и я подходим к оградкам, читаем надписи, которые ещё сохранились. Многих дед знает и о каждом говорит что-то хорошее.
Мы останавливаемся на краю рощи, около двух больших берёз. Под ними три могилы. Здесь покоятся люди, дорогие нашему сердцу. На табличках одна фамилия - Кузнецовы.
Акулина Николаевна, Анна Фёдоровна, Игнат Алексеевич. Это прабабушка, бабушка и дед моей мамы, родители её отца. Прабабушка и бабушка умерли, когда мама была ещё маленькой, а дед стал ей настоящим другом, добрым, чутким, отзывчивым, готовым в любую минуту помочь, поддержать, посоветовать.
Меня поражает надпись на его памятнике: дата рождения и дата смерти – 11 февраля.
Умер в день рождения. Прожил ровно семьдесят пять лет.
Дед воевал и вернулся с войны инвалидом. Раненая правая рука почти не работала. Пришлось переучиваться писать и всё делать левой рукой. До семидесяти лет деда каждое лето приглашали на работу в совхоз. Он с утра и до ночи находился на весовой, взвешивая и учитывая машины с новым урожаем.
Мы постояли немного у могил, а потом присели под берёзу. Шелест листьев над головой навевал состояние умиротворения, покоя. Рядом с рощей простирается поляна, на которой уже распустились огоньки, и кажется, что там при малейшем дуновении ветра полыхает огонь.
- Скажи мне, дед, - спрашиваю я, - не из-за этих ли цветов назвали деревню Красная поляна?
Задумался дед, вспоминая что-то своё, далекое.
- Красная - значит красивая. Помнишь, я тебе показывал место, где стоял когда-то
наш дом. Сейчас там чья-то дача. За огородом есть поляна. Это за её красоту деревня получила своё название.
Ранней весной, когда появляются первые цветы, поляна становится бело-синей от подснежников, ветрениц и медуниц. Потом она станет красно-голубой - это пришло время примул-часиков, огоньков и незабудок. Им на смену придёт белый цвет, от распустившегося белоголовника, а около реки, на пригорке, двумя пятачками заголубеют ромашки (я таких больше нигде не встречал ), они невысокие и растут тут на камешках около реки. Привычные же нам белые ромашки вместе с колокольчиками зацветут позже.
Раньше поляна была больше, и речку Кармак можно перейти по камешкам, а после того как Чумыш запрудили, реки слились, часть её затопило водой.
До сих пор растут на поляне три тополя. На этом месте стояла когда-то школа, одноэтажная, деревянная, обнесённая побеленным забором. В ней было всего четыре класса, и всех детей учил один учитель, Юрин Алексей Васильевич. Его очень уважали в деревне. Ребятишки, что были постарше, ходили учиться за речку, в Большой Керлегеш.
Дом моего отца, твоего прадеда, стоял на пригорке. Когда мы возвращались на мотоцикле в город, то твоя мама и её сестра (они тогда были маленькие) с другого берега реки махали руками деду, а он, стоя на высоком крыльце, махал им в ответ.
Раньше деревня была большой. Сначала это было первое отделение совхоза «Прокопьевский». Здесь же располагалась и совхозная контора. В гараже стояло много сельскохозяйственной техники: комбайны, машины, гусеничные и колесные трактора, сеялки.…Выращивали капусту, лук, свёклу, зерновые. Моя мать, твоя прабабушка, работала бригадиром полеводческой бригады, а твоя мама свои первые трудовые деньги (девяносто копеек) заработала в семь лет на уборке лука. На фермах было много дойных коров, и молоко каждое утро увозили на молзавод в город.
В центре деревни есть берёзовая роща, в которой проводились не только деревенские, но и городские праздники. Какая радость была для ребятишек, когда на день Молодёжи привозили мороженое и сладости! Здесь же, на специально сделанной сцене, проходили выступления самодеятельных артистов. Сейчас эта роща заросла кустарником, некоторые деревья упали от старости и сильного ветра.
Рядом с рощей находились клуб и библиотека. В шесть часов дети бежали смотреть кино (билет для них стоял пять копеек), а вечером, после трудового дня, управившись с хозяйством, шли отдохнуть взрослые. Было даже задумано построить новый клуб, и уже заложили фундамент… Его и сейчас можно увидеть с другой стороны рощи, хоть он и зарос бурьяном и кустарником.
Жить бы и жить деревне. Но в начале 70-х годов малые деревни стали сносить, объединять в большие. Решили, что у таких деревень нет перспективы. Неперспективной объявили и Красную Поляну. Люди стали разъезжаться, покидая обжитые места и переезжая в город, Большой. Керлегеш или с. Верх - Егос, ставшее теперь центральной усадьбой совхоза. Так постепенно в деревне остались одни пенсионеры. И сейчас здесь живёт всего несколько семей.…
Осталась от деревни только красивая поляна, берёзовые рощи, река да хвойный лес на другом берегу.
А в родной дом, где тебя с любовью ждали, можно заглянуть только во сне…
Дед молчал. Молчали и мы. Только шелест берёзовых листьев словно продолжал его рассказ.
Когда мы возвращались в город, из включенного в машине радио полились, звуки песни и казалось, будто певец подслушал, наш разговор и наше настроение передалось ему:
У каждого из нас на свете есть места,
Куда приходим мы на миг объединиться,
Где память, как строка почтового листа,
Нам сердце исцелит, когда оно томится…
Я заметила, что по щеке деда катится скупая мужская слеза, и подумала: у каждого человека должен быть свой заветный уголок на земле, своя маленькая красная поляна, куда он может вернуться и вспомнить прошлое, без которого нет настоящего и не может быть будущего.
Мы останавливаемся на краю рощи, около двух больших берёз. Под ними три могилы. Здесь покоятся люди, дорогие нашему сердцу. На табличках одна фамилия - Кузнецовы.
Акулина Николаевна, Анна Фёдоровна, Игнат Алексеевич. Это прабабушка, бабушка и дед моей мамы, родители её отца. Прабабушка и бабушка умерли, когда мама была ещё маленькой, а дед стал ей настоящим другом, добрым, чутким, отзывчивым, готовым в любую минуту помочь, поддержать, посоветовать.
Меня поражает надпись на его памятнике: дата рождения и дата смерти – 11 февраля.
Умер в день рождения. Прожил ровно семьдесят пять лет.
Дед воевал и вернулся с войны инвалидом. Раненая правая рука почти не работала. Пришлось переучиваться писать и всё делать левой рукой. До семидесяти лет деда каждое лето приглашали на работу в совхоз. Он с утра и до ночи находился на весовой, взвешивая и учитывая машины с новым урожаем.
Мы постояли немного у могил, а потом присели под берёзу. Шелест листьев над головой навевал состояние умиротворения, покоя. Рядом с рощей простирается поляна, на которой уже распустились огоньки, и кажется, что там при малейшем дуновении ветра полыхает огонь.
- Скажи мне, дед, - спрашиваю я, - не из-за этих ли цветов назвали деревню Красная поляна?
Задумался дед, вспоминая что-то своё, далекое.
- Красная - значит красивая. Помнишь, я тебе показывал место, где стоял когда-то
наш дом. Сейчас там чья-то дача. За огородом есть поляна. Это за её красоту деревня получила своё название.
Ранней весной, когда появляются первые цветы, поляна становится бело-синей от подснежников, ветрениц и медуниц. Потом она станет красно-голубой - это пришло время примул-часиков, огоньков и незабудок. Им на смену придёт белый цвет, от распустившегося белоголовника, а около реки, на пригорке, двумя пятачками заголубеют ромашки (я таких больше нигде не встречал ), они невысокие и растут тут на камешках около реки. Привычные же нам белые ромашки вместе с колокольчиками зацветут позже.
Раньше поляна была больше, и речку Кармак можно перейти по камешкам, а после того как Чумыш запрудили, реки слились, часть её затопило водой.
До сих пор растут на поляне три тополя. На этом месте стояла когда-то школа, одноэтажная, деревянная, обнесённая побеленным забором. В ней было всего четыре класса, и всех детей учил один учитель, Юрин Алексей Васильевич. Его очень уважали в деревне. Ребятишки, что были постарше, ходили учиться за речку, в Большой Керлегеш.
Дом моего отца, твоего прадеда, стоял на пригорке. Когда мы возвращались на мотоцикле в город, то твоя мама и её сестра (они тогда были маленькие) с другого берега реки махали руками деду, а он, стоя на высоком крыльце, махал им в ответ.
Раньше деревня была большой. Сначала это было первое отделение совхоза «Прокопьевский». Здесь же располагалась и совхозная контора. В гараже стояло много сельскохозяйственной техники: комбайны, машины, гусеничные и колесные трактора, сеялки.…Выращивали капусту, лук, свёклу, зерновые. Моя мать, твоя прабабушка, работала бригадиром полеводческой бригады, а твоя мама свои первые трудовые деньги (девяносто копеек) заработала в семь лет на уборке лука. На фермах было много дойных коров, и молоко каждое утро увозили на молзавод в город.
В центре деревни есть берёзовая роща, в которой проводились не только деревенские, но и городские праздники. Какая радость была для ребятишек, когда на день Молодёжи привозили мороженое и сладости! Здесь же, на специально сделанной сцене, проходили выступления самодеятельных артистов. Сейчас эта роща заросла кустарником, некоторые деревья упали от старости и сильного ветра.
Рядом с рощей находились клуб и библиотека. В шесть часов дети бежали смотреть кино (билет для них стоял пять копеек), а вечером, после трудового дня, управившись с хозяйством, шли отдохнуть взрослые. Было даже задумано построить новый клуб, и уже заложили фундамент… Его и сейчас можно увидеть с другой стороны рощи, хоть он и зарос бурьяном и кустарником.
Жить бы и жить деревне. Но в начале 70-х годов малые деревни стали сносить, объединять в большие. Решили, что у таких деревень нет перспективы. Неперспективной объявили и Красную Поляну. Люди стали разъезжаться, покидая обжитые места и переезжая в город, Большой. Керлегеш или с. Верх - Егос, ставшее теперь центральной усадьбой совхоза. Так постепенно в деревне остались одни пенсионеры. И сейчас здесь живёт всего несколько семей.…
Осталась от деревни только красивая поляна, берёзовые рощи, река да хвойный лес на другом берегу.
А в родной дом, где тебя с любовью ждали, можно заглянуть только во сне…
Дед молчал. Молчали и мы. Только шелест берёзовых листьев словно продолжал его рассказ.
Когда мы возвращались в город, из включенного в машине радио полились, звуки песни и казалось, будто певец подслушал, наш разговор и наше настроение передалось ему:
У каждого из нас на свете есть места,
Куда приходим мы на миг объединиться,
Где память, как строка почтового листа,
Нам сердце исцелит, когда оно томится…
Я заметила, что по щеке деда катится скупая мужская слеза, и подумала: у каждого человека должен быть свой заветный уголок на земле, своя маленькая красная поляна, куда он может вернуться и вспомнить прошлое, без которого нет настоящего и не может быть будущего.
татьяна маменкова, 15 лет, с. Большая Талда
Рейтинг: 1
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |