Когда убита вера…
Мне не было еще и тринадцати, когда я стала задумываться над смыслом жизни и своим местом в ней. Почему-то все говорило о том, что я ненужный элемент, киста на теле человечества и меня нужно удалить. Казалось, что кто-то нажмет на кнопку в главном компьютере планеты – и нет меня, нет человека, пусть ненужного этому обществу, но все же личности. Мне стало казаться, что все против меня: и родители, и друзья, и даже погода.
Однажды я решила навестить подругу. В это утро погода держалась ясная: по-весеннему грело солнце, небо голубело, точно горное озеро. Смотришь и думаешь: хоть бы облачко, даже самое маленькое омрачило этот ясный майский день. На каждой поляне цвело множество желто-оранжевых солнц, и сквозь них едва заметно сочилась зеленая трава. Казалось, погода и не собиралась меняться, а как будто хотела блеснуть своими самыми яркими красками перед холодным, дождливым летом.
Родители Саши (так зовут мою подругу) были в разводе, но она постоянно навещала отца. Я и забыла, что у него сегодня день рождения. Когда я пришла, она вовсю готовилась к отъезду. Их связывало нечто большее: не просто отношения отцов и детей, но глубокая дружба, духовное родство. Я всегда с завистью смотрела на них.
Этот день они с отцом ждали очень долго: это грандиозное событие было спланировано за три месяца. Все утро она пребывала в «чемоданном настроении», буквально бредила предстоящим праздником и поминутно расплывалась в улыбке. Глядя на нее такую, хотелось незаметно уйти: она бы и не заметила.
Посидев с ней немного, меня охватило столь знакомое неприятное чувство ненужности, что я, сославшись на головную боль, пошла домой. Здесь жизнь бурлит, кипит и ты вместе с нею. А дома жизнь размерена, спокойна, иногда настолько спокойна, что кажется жизнь проносится мимо, а ты остаешься вне ее. Это страшно находиться вне жизни.
Странно, но я никогда не хотела жить долго. Все мечтают о столетнем счастье, а меня это пугает: пугает старость, с ее недееспособностью, пугает одиночество, на которое человек обрекает себя, становясь долгожителем, и много еще всего. Меня пугает сама жизнь. Говорят, жизнь это череда проб и ошибок, и человек таким образом набирает опыт для будущей жизни. Если так, то когда же начинать жить? Я отказываюсь верить, что и моя жизнь лишь череда чего-то неопределенного.
«И со словами: «Я так хочу жить!» – она умерла, гордо нося звание человек», – вспомнились слова из любимой книге о девушке-оборотне. Такая сильная, она погибала на глазах у толпы, и никто не помог ей. Да никто и не мог помочь. В благодарность за спасенные жизни, они смотрели на последние муки непохожего, чуждого им Человека. Как я устала!
Куда я все иду? Нет, я не иду, я бегу. Бегу все быстрее и быстрее. Бегу от давящих стен, от суеты, от проблем, от людей, от себя… Но от себя не убежишь. Я бегу от своего прошлого и не наступившего будущего… Иногда кажется, я пытаюсь убежать от собственных мыслей, в надежде, что ветер развеет их. Но они все приходят. А они все бьют.
Наконец, выйдя на улицу, поймав дуновение легкого ветра, мне стало легче, задышалось свободнее. Но ощущение пустоты и никчемности не покидало ни на минуту. Подул северный ветер и принес с собой целое полчище черных туч, готовых растерзать это солнце и недосягаемое голубое небо. К этому времени мелкий дождь стал сменяться сильным ветреным дождем; с севера подтянулись черные тучи; солнце даже не пыталось пробиться сквозь эту темную армию и сдалось в плен без борьбы. От резкого холода цветы сморщились и приникли к земле в ожидании чего-то страшного. Это затишье перед бурей привело в ужас всех. Мелкий дождь моросил до самого вечера. Но к семи часам хлынул ливень. В ожидании, что небо расколется надвое из-за огромного количества молний, беспорядочно сверкавших то там, то здесь, стало казаться, что природа обезумела: бросалась из угла в угол, рвала на себе волосы и издавала такие страшные звуки, что сердце сжималось и хотелось спрятаться от надвигавшегося кошмара.
Как обычно, замечтавшись, я шла по узкой тропинке, проложенной между деревьями небольшого парка, никого и ничего не замечая. Но что-то странное привлекло мое внимание. Еще издалека я увидела слетавшуюся стаю птиц: они явно были очень заняты. То, что их так занимало, я разглядела после тщательного рассмотрения. На расстоянии нескольких метров от этого предмета я почуяла резкий запах; завалявшийся мусор и тот пах приятней.
Увиденное мною существо или явление (не знаю, как назвать это) повергло в шок; стало понятно: откуда этот невыносимо-омерзительный запах и стаи птиц…
На траве лежал человек: то ли мужчина, то ли женщина, старик ли, старуха ли – не разобрать. Длинные грязные волосы, закрывавшие лицо, похожие на водоросли, вобрали в себя листья, сухие сучки и были вымазаны в глине; руки и ноги неестественно разбросало по занимаемой этим человеком территории; одежда была явно не новой, поношенной, затертой до дыр и представляла собой нечто очень похожее на картофельный мешок. Само его существование приводило в недоумение, поэтому сначала мне показалось, что это бомж. Я присела на корточки, чтобы проверить дыхание и рассмотреть его, убрала волосы с лица и… О, Боже! Это он! Да, я не могу ошибиться. Я зачарованно смотрела на него. Человек, которого я так ненавидела, проклинала, лежит передо мной. Здесь во всю кишела жизнь мелких падальщиков и трупоедов. Этот запах, одежду, тело, которое обжили черви и белые личинки, и лицо… этого лица мне никогда не удастся забыть… Этот человек убил во мне ребенка…
Теперь, я думаю, самое время познакомиться. Меня зовут Камила Черных. С детства я росла не совсем обычным ребенком. У меня нет ни сестер, ни братьев. Мама и папа были интеллигентами, полностью погруженными в работу: они писатели. Когда у них появлялось свободное время (что бывало крайне редко), разъезжали по странам в поисках новых сюжетов. Поэтому я была предоставлена сама себе.
Улица стала для меня вторым домом. Часто, замечтавшись, я попадала не совсем в приятные истории, но меня постоянно выручал Тимур Белов. Позже он отшучивался, что я его спасательная операция «Кэм».
Я постоянно попадала в какие-то передряги и, что бы со мной ничего не случилось, Тимур всегда был рядом, оставляя возможность побыть наедине только во сне. А сколько ситуаций с машинами, с которыми я как будто специально искала встречи (мой излюбленный сюжет), поездами, часто встававшими на моем пути и действовавшими по закону подлости. Даже пешеходы и те умудрялись сбить меня с ног и нанести пару незначительных ран. Впоследствии все мои «болячки» взял на себя мой друг, всегда встречавший меня у двери квартиры и провожавший до школы, а иногда помимо всего прочего до дома подруги, знакомых, родственников, и встречал, терпеливо ожидая окончания моего визита в гости. Эта операция не нарушалась даже в самых чрезвычайных ситуациях: приезд родственников, болезнь родителей. Временами мне казалось, что он лишен своей собственной жизни и навечно обрек себя быть моим соглядатаем.
Тимур всегда относился ко мне с уважением, но как-то особенно нежно, он, мудрый не по годам, наставлял меня на путь истинный. Мои вечные искания себя, смысла существования, постоянно подстерегающие неприятности и критика в адрес Господа Бога сделали свое дело: я постоянно срывалась на Тимура, возненавидела окружающих и самое страшное – устала от самой себя. Чем больше я старалась контролировать свою жизнь, тем больше она выходила из под контроля. Моя главная ошибка в том, что я пыталась контролировать не настоящее, а будущее, которого нет.
Череда несчастных случаев заставляла нас задумываться над смыслом жизни, ее ценностях, превратностях судьбы и возможности существования Всевышнего. Может ли кто-то сидеть там, наверху и управлять всеми нами, указывать нам что плохо, что хорошо, может ли Он заставить нас бояться и верить в кару Божию? Чем чаще мы думали об этом, тем больше вопросов возникало.
- Ты правда веришь, что седоволосый дедушка может управлять нами и что-то указывать? – спросила я.
- Нет, Кэм. Ты все неправильно понимаешь, - протестовал Тимур.
- Тогда объясни, почему я должна слушать чьи-то подсказки и подчиняться чьей-то воле? Я вполне самостоятельна и могу принимать решения в одиночку. Никакой дяденька наверху не заставит меня передумать, если это противоречит его законам, - упрямилась я.
- Что за стереотипы, Кэм. Вера – дело каждого, но одно – верить в защиту и наказание сил извне, и совсем другое – верить в дяденьку, как ты говоришь. Я не навязываю веру, но неужели ты никогда не задумывалась, почему странным образом выходишь «сухой из воды». Мне помнится, что ты не получила ни одной серьезной раны за все происшествия, случавшиеся с тобой. Попадало либо мне, либо случайным прохожим…
- Вот именно! – с торжеством заявила я. – Тебя не смущает, что ты, верующий в справедливость Всевышнего, неминуемо карающего виновных, постоянно попадаешь в какие-то передряги, а я…
- Возможно, сейчас я расплачиваюсь за грехи будущего, ведь у всех по-разному складывается жизнь. А может это просто моя судьба, мой крест…
Я все больше теряла контроль над собой. Глаза налились кровью и я, словно львица, готова была броситься в бой, чтобы разорвать ненавистную мне теорию в пух и прах. Тимур понимал, что еще немного и я сорвусь, но продолжил:
– Ты все поймешь, забудешь все обиды…
- Где был твой Бог, когда я так нуждалась в его защите, когда мне нужно было лишь мгновение, чтобы убежать. Секунда! Только секунда! Где был твой Бог? Где? – из глаз ручьем хлынули слезы, я едва себя сдерживала и готова была растерзать и Тимура, и людей, считавших его правым. – Молчишь?! Так вот я тебе отвечу: нет его, нет! Человек сам строит свою жизнь, как захочет, так она и сложится. Я хозяйка своей судьбы, и никто не в силах мне на что-то указывать. Потому что я так хочу!
Упав на колени, я зарыдала что было мочи. Тимур сел рядом, обнял и предоставил мне возможность выплакаться. Когда я успокоилась, он тихим и нежным голосом продолжил:
-Перестань добивать себя давно ушедшим. Твое прошлое тебя постоянно преследует и мучает. Тебе надо научиться оставлять прошлое в прошлом и жить сегодня, сейчас. Только так ты сможешь стать счастливой! – Он улыбнулся и дразняще добавил, - Бери пример с меня. Я не жалею о прошлом, все, что я сделал – и ошибки в том числе – дало мне сегодняшний день. Я рад, что живу и поэтому ни о чем ни жалею.
Тимур договорил, и мы с минуту шли молча. Погода стояла прекрасная: голубое озеро над головой было окутано облаками похожими на перья птиц. Небо условно разделилось на две части, каждое из которых представлялось отдельным миром: первый – яркий, желто-красный, с медленно заходящим, окутанным в мягкие хлопья солнцем (трудно было разобрать восход это или закат), второй – с восходящей луной и быстро темнеющим небом. Глядя на закат, не хотелось уходить, казалось, солнце окунется в это темное озеро жизни и сейчас же, через мгновение всплывет обратно. Но стоило обернуться, чтобы понять: не так скоро наступит утро; тьма по ту сторону пожирает все на своем пути. Становилось страшно. И вместе с тем неудержимо тянуло обратиться в стража таинственной ночи; что-то чарующе-колдовское было во всем этом. Великолепие и мощь природы заставляли переводить дыхание и трепетать.
Слова Тимура и окружающий меня мир как будто уговаривали обратиться в свою веру: над всем этим не может не быть Творца, столь же прекрасного и могущественного.
- Даже если ты прав, я все равно сомневаюсь…
- В вопросах веры не может быть правых или не правых. Каждый верит в то, во что хочет верить. Ты к этому еще не пришла, но обязательно придешь лет через десять-двадцать, а то и больше. Всему свое время, Кэм. Женщина не может жить без веры: на что она, умирая, оставляет своих детей? На Господа Бога, Творца, Всевышнего, называй как хочешь. Но суть в том, что уходя из жизни, с тобой остается лишь вера, способная защитить твоих детей. И…
- Это счастье знать, что твои дети не брошены на произвол судьбы, - договорила я и посмотрела на своего друга. Он улыбался. Не ответить на эту улыбку было невозможно, и я улыбнулась в ответ. Мы шли рядом и просто смотрели друг на друга; глаза наши блестели как-то особенно, в глубине их светилось сознание того, что мы понимаем все без слов. Разница в возрасте (Тимуру было двадцать один, а мне семнадцать) никогда не смущала ни его, ни меня. Я знала: мы две души, соединенные на небе, а Тимур верил в единство наших сердец. Но и эта разница как будто еще больше связывала нас. Впоследствии, эта разница связала нас навечно.
И сейчас, будучи уже взрослой женщиной, я поняла, о чем мне тогда говорил мой друг (а позже – муж). Для меня важно то, что я сама пришла к этому. Я ни о чем не жалею. Ведь это моя жизнь.
Однажды я решила навестить подругу. В это утро погода держалась ясная: по-весеннему грело солнце, небо голубело, точно горное озеро. Смотришь и думаешь: хоть бы облачко, даже самое маленькое омрачило этот ясный майский день. На каждой поляне цвело множество желто-оранжевых солнц, и сквозь них едва заметно сочилась зеленая трава. Казалось, погода и не собиралась меняться, а как будто хотела блеснуть своими самыми яркими красками перед холодным, дождливым летом.
Родители Саши (так зовут мою подругу) были в разводе, но она постоянно навещала отца. Я и забыла, что у него сегодня день рождения. Когда я пришла, она вовсю готовилась к отъезду. Их связывало нечто большее: не просто отношения отцов и детей, но глубокая дружба, духовное родство. Я всегда с завистью смотрела на них.
Этот день они с отцом ждали очень долго: это грандиозное событие было спланировано за три месяца. Все утро она пребывала в «чемоданном настроении», буквально бредила предстоящим праздником и поминутно расплывалась в улыбке. Глядя на нее такую, хотелось незаметно уйти: она бы и не заметила.
Посидев с ней немного, меня охватило столь знакомое неприятное чувство ненужности, что я, сославшись на головную боль, пошла домой. Здесь жизнь бурлит, кипит и ты вместе с нею. А дома жизнь размерена, спокойна, иногда настолько спокойна, что кажется жизнь проносится мимо, а ты остаешься вне ее. Это страшно находиться вне жизни.
Странно, но я никогда не хотела жить долго. Все мечтают о столетнем счастье, а меня это пугает: пугает старость, с ее недееспособностью, пугает одиночество, на которое человек обрекает себя, становясь долгожителем, и много еще всего. Меня пугает сама жизнь. Говорят, жизнь это череда проб и ошибок, и человек таким образом набирает опыт для будущей жизни. Если так, то когда же начинать жить? Я отказываюсь верить, что и моя жизнь лишь череда чего-то неопределенного.
«И со словами: «Я так хочу жить!» – она умерла, гордо нося звание человек», – вспомнились слова из любимой книге о девушке-оборотне. Такая сильная, она погибала на глазах у толпы, и никто не помог ей. Да никто и не мог помочь. В благодарность за спасенные жизни, они смотрели на последние муки непохожего, чуждого им Человека. Как я устала!
Куда я все иду? Нет, я не иду, я бегу. Бегу все быстрее и быстрее. Бегу от давящих стен, от суеты, от проблем, от людей, от себя… Но от себя не убежишь. Я бегу от своего прошлого и не наступившего будущего… Иногда кажется, я пытаюсь убежать от собственных мыслей, в надежде, что ветер развеет их. Но они все приходят. А они все бьют.
Наконец, выйдя на улицу, поймав дуновение легкого ветра, мне стало легче, задышалось свободнее. Но ощущение пустоты и никчемности не покидало ни на минуту. Подул северный ветер и принес с собой целое полчище черных туч, готовых растерзать это солнце и недосягаемое голубое небо. К этому времени мелкий дождь стал сменяться сильным ветреным дождем; с севера подтянулись черные тучи; солнце даже не пыталось пробиться сквозь эту темную армию и сдалось в плен без борьбы. От резкого холода цветы сморщились и приникли к земле в ожидании чего-то страшного. Это затишье перед бурей привело в ужас всех. Мелкий дождь моросил до самого вечера. Но к семи часам хлынул ливень. В ожидании, что небо расколется надвое из-за огромного количества молний, беспорядочно сверкавших то там, то здесь, стало казаться, что природа обезумела: бросалась из угла в угол, рвала на себе волосы и издавала такие страшные звуки, что сердце сжималось и хотелось спрятаться от надвигавшегося кошмара.
Как обычно, замечтавшись, я шла по узкой тропинке, проложенной между деревьями небольшого парка, никого и ничего не замечая. Но что-то странное привлекло мое внимание. Еще издалека я увидела слетавшуюся стаю птиц: они явно были очень заняты. То, что их так занимало, я разглядела после тщательного рассмотрения. На расстоянии нескольких метров от этого предмета я почуяла резкий запах; завалявшийся мусор и тот пах приятней.
Увиденное мною существо или явление (не знаю, как назвать это) повергло в шок; стало понятно: откуда этот невыносимо-омерзительный запах и стаи птиц…
На траве лежал человек: то ли мужчина, то ли женщина, старик ли, старуха ли – не разобрать. Длинные грязные волосы, закрывавшие лицо, похожие на водоросли, вобрали в себя листья, сухие сучки и были вымазаны в глине; руки и ноги неестественно разбросало по занимаемой этим человеком территории; одежда была явно не новой, поношенной, затертой до дыр и представляла собой нечто очень похожее на картофельный мешок. Само его существование приводило в недоумение, поэтому сначала мне показалось, что это бомж. Я присела на корточки, чтобы проверить дыхание и рассмотреть его, убрала волосы с лица и… О, Боже! Это он! Да, я не могу ошибиться. Я зачарованно смотрела на него. Человек, которого я так ненавидела, проклинала, лежит передо мной. Здесь во всю кишела жизнь мелких падальщиков и трупоедов. Этот запах, одежду, тело, которое обжили черви и белые личинки, и лицо… этого лица мне никогда не удастся забыть… Этот человек убил во мне ребенка…
Теперь, я думаю, самое время познакомиться. Меня зовут Камила Черных. С детства я росла не совсем обычным ребенком. У меня нет ни сестер, ни братьев. Мама и папа были интеллигентами, полностью погруженными в работу: они писатели. Когда у них появлялось свободное время (что бывало крайне редко), разъезжали по странам в поисках новых сюжетов. Поэтому я была предоставлена сама себе.
Улица стала для меня вторым домом. Часто, замечтавшись, я попадала не совсем в приятные истории, но меня постоянно выручал Тимур Белов. Позже он отшучивался, что я его спасательная операция «Кэм».
Я постоянно попадала в какие-то передряги и, что бы со мной ничего не случилось, Тимур всегда был рядом, оставляя возможность побыть наедине только во сне. А сколько ситуаций с машинами, с которыми я как будто специально искала встречи (мой излюбленный сюжет), поездами, часто встававшими на моем пути и действовавшими по закону подлости. Даже пешеходы и те умудрялись сбить меня с ног и нанести пару незначительных ран. Впоследствии все мои «болячки» взял на себя мой друг, всегда встречавший меня у двери квартиры и провожавший до школы, а иногда помимо всего прочего до дома подруги, знакомых, родственников, и встречал, терпеливо ожидая окончания моего визита в гости. Эта операция не нарушалась даже в самых чрезвычайных ситуациях: приезд родственников, болезнь родителей. Временами мне казалось, что он лишен своей собственной жизни и навечно обрек себя быть моим соглядатаем.
Тимур всегда относился ко мне с уважением, но как-то особенно нежно, он, мудрый не по годам, наставлял меня на путь истинный. Мои вечные искания себя, смысла существования, постоянно подстерегающие неприятности и критика в адрес Господа Бога сделали свое дело: я постоянно срывалась на Тимура, возненавидела окружающих и самое страшное – устала от самой себя. Чем больше я старалась контролировать свою жизнь, тем больше она выходила из под контроля. Моя главная ошибка в том, что я пыталась контролировать не настоящее, а будущее, которого нет.
Череда несчастных случаев заставляла нас задумываться над смыслом жизни, ее ценностях, превратностях судьбы и возможности существования Всевышнего. Может ли кто-то сидеть там, наверху и управлять всеми нами, указывать нам что плохо, что хорошо, может ли Он заставить нас бояться и верить в кару Божию? Чем чаще мы думали об этом, тем больше вопросов возникало.
- Ты правда веришь, что седоволосый дедушка может управлять нами и что-то указывать? – спросила я.
- Нет, Кэм. Ты все неправильно понимаешь, - протестовал Тимур.
- Тогда объясни, почему я должна слушать чьи-то подсказки и подчиняться чьей-то воле? Я вполне самостоятельна и могу принимать решения в одиночку. Никакой дяденька наверху не заставит меня передумать, если это противоречит его законам, - упрямилась я.
- Что за стереотипы, Кэм. Вера – дело каждого, но одно – верить в защиту и наказание сил извне, и совсем другое – верить в дяденьку, как ты говоришь. Я не навязываю веру, но неужели ты никогда не задумывалась, почему странным образом выходишь «сухой из воды». Мне помнится, что ты не получила ни одной серьезной раны за все происшествия, случавшиеся с тобой. Попадало либо мне, либо случайным прохожим…
- Вот именно! – с торжеством заявила я. – Тебя не смущает, что ты, верующий в справедливость Всевышнего, неминуемо карающего виновных, постоянно попадаешь в какие-то передряги, а я…
- Возможно, сейчас я расплачиваюсь за грехи будущего, ведь у всех по-разному складывается жизнь. А может это просто моя судьба, мой крест…
Я все больше теряла контроль над собой. Глаза налились кровью и я, словно львица, готова была броситься в бой, чтобы разорвать ненавистную мне теорию в пух и прах. Тимур понимал, что еще немного и я сорвусь, но продолжил:
– Ты все поймешь, забудешь все обиды…
- Где был твой Бог, когда я так нуждалась в его защите, когда мне нужно было лишь мгновение, чтобы убежать. Секунда! Только секунда! Где был твой Бог? Где? – из глаз ручьем хлынули слезы, я едва себя сдерживала и готова была растерзать и Тимура, и людей, считавших его правым. – Молчишь?! Так вот я тебе отвечу: нет его, нет! Человек сам строит свою жизнь, как захочет, так она и сложится. Я хозяйка своей судьбы, и никто не в силах мне на что-то указывать. Потому что я так хочу!
Упав на колени, я зарыдала что было мочи. Тимур сел рядом, обнял и предоставил мне возможность выплакаться. Когда я успокоилась, он тихим и нежным голосом продолжил:
-Перестань добивать себя давно ушедшим. Твое прошлое тебя постоянно преследует и мучает. Тебе надо научиться оставлять прошлое в прошлом и жить сегодня, сейчас. Только так ты сможешь стать счастливой! – Он улыбнулся и дразняще добавил, - Бери пример с меня. Я не жалею о прошлом, все, что я сделал – и ошибки в том числе – дало мне сегодняшний день. Я рад, что живу и поэтому ни о чем ни жалею.
Тимур договорил, и мы с минуту шли молча. Погода стояла прекрасная: голубое озеро над головой было окутано облаками похожими на перья птиц. Небо условно разделилось на две части, каждое из которых представлялось отдельным миром: первый – яркий, желто-красный, с медленно заходящим, окутанным в мягкие хлопья солнцем (трудно было разобрать восход это или закат), второй – с восходящей луной и быстро темнеющим небом. Глядя на закат, не хотелось уходить, казалось, солнце окунется в это темное озеро жизни и сейчас же, через мгновение всплывет обратно. Но стоило обернуться, чтобы понять: не так скоро наступит утро; тьма по ту сторону пожирает все на своем пути. Становилось страшно. И вместе с тем неудержимо тянуло обратиться в стража таинственной ночи; что-то чарующе-колдовское было во всем этом. Великолепие и мощь природы заставляли переводить дыхание и трепетать.
Слова Тимура и окружающий меня мир как будто уговаривали обратиться в свою веру: над всем этим не может не быть Творца, столь же прекрасного и могущественного.
- Даже если ты прав, я все равно сомневаюсь…
- В вопросах веры не может быть правых или не правых. Каждый верит в то, во что хочет верить. Ты к этому еще не пришла, но обязательно придешь лет через десять-двадцать, а то и больше. Всему свое время, Кэм. Женщина не может жить без веры: на что она, умирая, оставляет своих детей? На Господа Бога, Творца, Всевышнего, называй как хочешь. Но суть в том, что уходя из жизни, с тобой остается лишь вера, способная защитить твоих детей. И…
- Это счастье знать, что твои дети не брошены на произвол судьбы, - договорила я и посмотрела на своего друга. Он улыбался. Не ответить на эту улыбку было невозможно, и я улыбнулась в ответ. Мы шли рядом и просто смотрели друг на друга; глаза наши блестели как-то особенно, в глубине их светилось сознание того, что мы понимаем все без слов. Разница в возрасте (Тимуру было двадцать один, а мне семнадцать) никогда не смущала ни его, ни меня. Я знала: мы две души, соединенные на небе, а Тимур верил в единство наших сердец. Но и эта разница как будто еще больше связывала нас. Впоследствии, эта разница связала нас навечно.
И сейчас, будучи уже взрослой женщиной, я поняла, о чем мне тогда говорил мой друг (а позже – муж). Для меня важно то, что я сама пришла к этому. Я ни о чем не жалею. Ведь это моя жизнь.
Ганиева Нелли, 17 лет, р.п.Чишмы
Рейтинг: 1
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |