Нелька
В классе меня встретили приветливо, дружно, правда уровень воспитанности детей резко отличался от моей школы в Кировской области: когда мы впервые вместе с мамой переступили порог школы, то в нас ударил запах курева и пива, потом мы увидели учеников в раздевалке, сидящих на столе вахтёрши и распивающих из банки пиво «по – кругу», а в руках чинари тлеющих сигарет. Они вежливо с нами поздоровались, после чего дружно загоготали, мы обе были в шоке и поспешили в кабинет к директрисе. Там мама, после приветствия, стала возмущаться увиденной картиной, на что Фаина Васильевна ответила: «Римма Вячеславовна, с этими детками строго нельзя – они почти все из детдома, и мальчики, и девочки… Страну «душит» безработица, рабочие места сокращают, вот люди и берут на воспитание себе детей из детских домов. Получают на них приличное пособие, но на это пособие одевают собственных детей, делают ремонт жилья, покупают машины, а детдомовским – что останется, обноски. А детки – то всё понимают – вот и выражают протест таким образом! Их жалеть надо, а не ругать! Не распущенность это, а бунт!» На что у мамы было своё мнение, но прежде чем они продолжили дискуссию, меня отправили в класс.
Класс был всего десять человек и только две приёмные девочки, остальные дети «благородных» родителей. Первые два дня и девочки, и мальчики чаще смотрели на заднюю парту, за которой сидела я, чем на учителя, что-то объясняющего возле доски. Детдомовские сразу же со мной познакомились, потом местные «снизошли». Начали копировать причёски, некоторые мои привычки. Больше всего я подружилась с Нелькой. У неё мама преподавала музыку и, оказывается, хорошо знала мою маму, которая двадцать четыре года назад работала в этой школе! Мама Нелли была тогда пионеркой – шестиклассницей, а моя – пионервожатой. В первый день на уроке английского языка, учительница Наталья Михайловна, увидев меня за партой, спросила: «Вы не дочка Риммы Вячеславовны, так похожи на неё, тоже с толстыми косичками?» Я подтвердила догадку, тогда она сказала: «Тогда Вам придётся учиться только на «отлично», чтобы не подвести её. Она здесь работала пионервожатой. Дружина была отстающая, когда пришла, а потом, не только передовая по району, так в Пермь на телевидение приглашали – делиться опытом. Потом она учиться на учителя от нас уехала. Так что старайтесь, учитесь, не подводите её». Я сидела вся красная и довольная одновременно – надо же, маму помнят! Потом Галина Альбертовна, учитель русского языка и литературы, встретила нас с мамой вместе в коридоре и тоже давай её нахваливать, мне было безумно приятно за маму и страшно, а вдруг не смогу учиться?! Вдруг подведу?
Первый месяц меня не спрашивали, видимо мама попросила. Стоял март. Нас отпускали на каникулы и, на последнем уроке, прочитали правила поведения на водоёмах и реках. Жили мы на берегу могучей Камы, как раз в том месте, где Яйва и Кама сливаются, и ширина водной глади достигает трёх километров. После уроков, забежав к Нельке, сгрузив в кучу портфели и вторую обувь, наскоро перекусив, мы помчались, пока лёд не растаял, на трамплин, построенный на крутом высоченном берегу Камы. Солнце припекало, снег журчал ручьями в колеях машин и таял с каждым днём всё больше. Настроение отличное! Я не одна! У меня классная подруга! Покатавшись на трамплине, Нелька стала уговаривать идти дальше на «каток», то есть на чистейший прозрачный ледяной панцырь на Каме, но я очень боялась, вдруг провалюсь, а плавать не умею, Нельке то что – она то умеет, да и в классе только что лекцию читали. Стала её отговаривать, но она посмеялась и побежала по льду, скользя, как на коньках, а я повернулась и пошла к высокой лестнице с перилами, чтобы подняться вверх на берег и рассказать её маме, живущей рядом. Вдруг, что-то меня остановило, я резко обернулась назад и, не увидев Нельки, пришла в ужас! Потом заметила «рваные» льдины, полынью и Нелькину вынырнувшую башку. Забыв всё, как последняя дура, сиганула к полынье, которая находилась метрах в пятидесяти от берега. Нелька, увидев меня, заорала: «Галенька, миленькая, спаси меня!» и уходила под воду, течением её заталкивало под льдину. Я, мёртвой хваткой вцепившись ей в шубу, стала, сколько есть силы, тянуть на лёд, она цеплялась за лёд руками, он трещал и ломался, но я продолжала тянуть, не соображая что делаю. В полынье плавали острые льдины, так больно ранившие и обжигающие пальцы, барахталась Нелька. Через семь - десять минут её удалось вытянуть на лёд и, сначала ползком, потом, сколько было сил, бегом, мы побежали к ней на веранду, благо их дом стоял метрах в тридцати от берега. Забежав на веранду, Нелька голосила: «Меня мама убьёт! Она увидит шубу мокрую и убьёт! Галенька, что мне делать?!» Я орала на неё: «Быстрей, раздевайся, дура! и иди в дом!». «Нет, там уже мама пришла, она прибьёт меня!» - ныла Нелька. Я давай стягивать с неё шубу и все сырые тряпки. На шум в коридор вышла её мама, спросила, что случилось, Нелька соврала, что упала на дороге в ручеёк и вымочила шубу, я подтвердила ложь, затолкала Нельку в дом и убежала побыстрее, чтобы мне не попало за компанию от Нелькиной мамы, так как от моей мамы я взбучку получу – это точно! Забежала в вагон, а у самой зубы всё ещё стучат, пальто сырое, руки разодраны, пальцы кровоточат немного, мама увидела и поняла – что-то случилось, пришлось всё рассказать. «Эх, вы, глупые колбасины! Да для каждой мамы её ребёнок дороже, чем шуба и шапка! Она же простынет, беги скорее к ним и скажи, чтобы натёрла её мама водкой, а то заболеет! Нет! Постой! Я сама сбегаю! Ты бегом раздевайся и в койку, приду натру и тебя».
Да… Много ещё приключений было в моей жизни, связанных с экстримом, но получится целая книга, если все их вспоминать.
Сейчас Нелька мне, как сестра. Её мама ничего не знает до сих пор. Через полгода, хозяева, оценив мамино отношение к работе, начали ей платить зарплату, а ещё через полтора года построили нам двухэтажный домик, но пожить в нём не получилось – маму вызвали к деду на помощь в Кировскую область. Я снова пошла в свою школу, в которой училась до травмы, но только на класс ниже. Появились новые друзья и подруги, новые увлечения и, конечно же, новые приключения…
Класс был всего десять человек и только две приёмные девочки, остальные дети «благородных» родителей. Первые два дня и девочки, и мальчики чаще смотрели на заднюю парту, за которой сидела я, чем на учителя, что-то объясняющего возле доски. Детдомовские сразу же со мной познакомились, потом местные «снизошли». Начали копировать причёски, некоторые мои привычки. Больше всего я подружилась с Нелькой. У неё мама преподавала музыку и, оказывается, хорошо знала мою маму, которая двадцать четыре года назад работала в этой школе! Мама Нелли была тогда пионеркой – шестиклассницей, а моя – пионервожатой. В первый день на уроке английского языка, учительница Наталья Михайловна, увидев меня за партой, спросила: «Вы не дочка Риммы Вячеславовны, так похожи на неё, тоже с толстыми косичками?» Я подтвердила догадку, тогда она сказала: «Тогда Вам придётся учиться только на «отлично», чтобы не подвести её. Она здесь работала пионервожатой. Дружина была отстающая, когда пришла, а потом, не только передовая по району, так в Пермь на телевидение приглашали – делиться опытом. Потом она учиться на учителя от нас уехала. Так что старайтесь, учитесь, не подводите её». Я сидела вся красная и довольная одновременно – надо же, маму помнят! Потом Галина Альбертовна, учитель русского языка и литературы, встретила нас с мамой вместе в коридоре и тоже давай её нахваливать, мне было безумно приятно за маму и страшно, а вдруг не смогу учиться?! Вдруг подведу?
Первый месяц меня не спрашивали, видимо мама попросила. Стоял март. Нас отпускали на каникулы и, на последнем уроке, прочитали правила поведения на водоёмах и реках. Жили мы на берегу могучей Камы, как раз в том месте, где Яйва и Кама сливаются, и ширина водной глади достигает трёх километров. После уроков, забежав к Нельке, сгрузив в кучу портфели и вторую обувь, наскоро перекусив, мы помчались, пока лёд не растаял, на трамплин, построенный на крутом высоченном берегу Камы. Солнце припекало, снег журчал ручьями в колеях машин и таял с каждым днём всё больше. Настроение отличное! Я не одна! У меня классная подруга! Покатавшись на трамплине, Нелька стала уговаривать идти дальше на «каток», то есть на чистейший прозрачный ледяной панцырь на Каме, но я очень боялась, вдруг провалюсь, а плавать не умею, Нельке то что – она то умеет, да и в классе только что лекцию читали. Стала её отговаривать, но она посмеялась и побежала по льду, скользя, как на коньках, а я повернулась и пошла к высокой лестнице с перилами, чтобы подняться вверх на берег и рассказать её маме, живущей рядом. Вдруг, что-то меня остановило, я резко обернулась назад и, не увидев Нельки, пришла в ужас! Потом заметила «рваные» льдины, полынью и Нелькину вынырнувшую башку. Забыв всё, как последняя дура, сиганула к полынье, которая находилась метрах в пятидесяти от берега. Нелька, увидев меня, заорала: «Галенька, миленькая, спаси меня!» и уходила под воду, течением её заталкивало под льдину. Я, мёртвой хваткой вцепившись ей в шубу, стала, сколько есть силы, тянуть на лёд, она цеплялась за лёд руками, он трещал и ломался, но я продолжала тянуть, не соображая что делаю. В полынье плавали острые льдины, так больно ранившие и обжигающие пальцы, барахталась Нелька. Через семь - десять минут её удалось вытянуть на лёд и, сначала ползком, потом, сколько было сил, бегом, мы побежали к ней на веранду, благо их дом стоял метрах в тридцати от берега. Забежав на веранду, Нелька голосила: «Меня мама убьёт! Она увидит шубу мокрую и убьёт! Галенька, что мне делать?!» Я орала на неё: «Быстрей, раздевайся, дура! и иди в дом!». «Нет, там уже мама пришла, она прибьёт меня!» - ныла Нелька. Я давай стягивать с неё шубу и все сырые тряпки. На шум в коридор вышла её мама, спросила, что случилось, Нелька соврала, что упала на дороге в ручеёк и вымочила шубу, я подтвердила ложь, затолкала Нельку в дом и убежала побыстрее, чтобы мне не попало за компанию от Нелькиной мамы, так как от моей мамы я взбучку получу – это точно! Забежала в вагон, а у самой зубы всё ещё стучат, пальто сырое, руки разодраны, пальцы кровоточат немного, мама увидела и поняла – что-то случилось, пришлось всё рассказать. «Эх, вы, глупые колбасины! Да для каждой мамы её ребёнок дороже, чем шуба и шапка! Она же простынет, беги скорее к ним и скажи, чтобы натёрла её мама водкой, а то заболеет! Нет! Постой! Я сама сбегаю! Ты бегом раздевайся и в койку, приду натру и тебя».
Да… Много ещё приключений было в моей жизни, связанных с экстримом, но получится целая книга, если все их вспоминать.
Сейчас Нелька мне, как сестра. Её мама ничего не знает до сих пор. Через полгода, хозяева, оценив мамино отношение к работе, начали ей платить зарплату, а ещё через полтора года построили нам двухэтажный домик, но пожить в нём не получилось – маму вызвали к деду на помощь в Кировскую область. Я снова пошла в свою школу, в которой училась до травмы, но только на класс ниже. Появились новые друзья и подруги, новые увлечения и, конечно же, новые приключения…
Малкова Ангелина, 17 лет, с. Коршик
Рейтинг: 10
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |