В субботу я обычно остаюсь ночевать у бабушки Веры. Для меня это самое счастливое время. С бабушкой мне никогда не скучно. Она всё такая же, как и в молодости, весёлая, непоседливая. Всё так же молодо блестят её глаза. И только десятки морщинок да серебристые пряди волос говорят о том, что прожито немало лет. Люблю просыпаться утром от дурманящего запаха только что испечённого хлеба, гладить его ещё тёплую верхнюю корочку рукой, представляя, как вкусно захрустит она на зубах, и слушать, как бабушка, хлопоча у печи, говорит: «Сейчас умоем хлебушко-батюшко после жаркой печки да и накроем тёплым покрывалом, чтоб дух не вышел. А вечером бабушка расскажет что-нибудь интересное. Я прошу: «Баба Вера, расскажи про свою молодость». Бабушка долго смотрит в окно, потом, повернувшись, говорит:
- Ты маленькая всё наровила залезть в мой старый сундук. Что ж, пойдём, покажу, что хранится на самом его дне.
Бабушка открыла сундук. В нос ударил едкий запах нафталина. Она стала перекладывать какие-то вещи, платки. Что же бабушка так бережно хранит?
На самом дне лежало что-то желтоватого цвета.
- Вот, смотри, самая дорогая для меня вещь. Моё подвенечное платье.
Бабушка нежно гладила морщинистыми руками складки платья. Она взяла со стола фотографию в рамке – снимок был сделан осенью 2005 года.
- Это в наш «золотой юбилей» мы с дедом. Пятьдесят лет… А как будто вчера…
За окном красовались первыми жёлтыми красками клёны и дубы, опустели поля. Осень вступила в свои права. Вместе с ней пришли престольные праздники и пора свадеб. В такое время и у нас с дедом Иваном свадьба была.
На Покров, когда состоялась свадьба, день выдался чудесным. Небо было бесконечно голубым. По-летнему светило солнце, птицы распевали свои последние песни.
Перед свадьбой мы с отцом на лошадях поехали в Благодарное за обновами. Жизнь тогда только стала налаживаться, во всём чувствовалась нехватка. Одежду новую покупали редко. Обнов было немного. Денег тоже. В основном работали за трудодни. В больших семьях одежду донашивали друг за другом.
В базарный день выехали рано. Всю дорогу я думала о том, что же мы купим.
Мысли путались. Хоть бы на ситец денег хватило…
Ткань сразу бросилась в глаза. Штапельное полотно так и переливалось в лучах солнца. Хотя по тому времени и дорого было, но всё же ткань купили, отложив другие покупки.
Глядя на отрез, я представляла себя в подвенечном платье. Мама о чём-то меня спрашивала, но я отвечала невпопад. Мысли мои были далеко.
На другой день пошли к портнихе Нине Борщёвой. Ей со всей округи несли отрезы, зная её мастерство.
Она долго раскладывала ткань вдоль и поперёк. Что-то чертила, вычисляла. Я терпеливо ждала.
Наконец она выпрямилась:
- Ну что ж, думаю, платье будет богатым…
Спросила меня, какое хочу я. Я рассказала, какие выходные платья у моих подруг. Но мне самой хотелось чего-то необычного.
Нина сказала:
-Никаких рукавов-фонариков делать не будем. Ведь это не просто платье, а подвенечное. Будешь его после свадьбы по праздникам надевать. Давай сошьём с рукавом в три четверти. И для сезона подходяще, и смотреться будет богато.
Я молча кивнула.
-Вот смотри. Она быстро начала чертить фасон платья.- Платье в талию. Пояс длинный, сзади завязанный на бант. Длина…середина колена, я думаю, будет самый раз. А вот лиф платья украсим кружевами. Я сделаю надстрочку, чтобы рисунок выделялся.
Придя на первую примерку, я была сильно огорчена, хотя старалась вида не показывать. Платье…обычное платье, каких много в селе у девчат.
Всю ночь я не спала, плакала в подушку, чтобы мама не услышала.
-Господи! Все деньги потрачены на отрез, и вот тебе!
Все девчата спрашивали о платье, но я никому ничего не говорила.
Через три дня Нина пригласила меня ещё на одну примерку. За ширмой я переоделась. Мастерица расправила складку впереди, завязала пояс и подвела меня к зеркалу. Я смотрела на своё отражение и никак не могла прийти в себя от изумления.
Платье…платье было именно таким, каким я представляла его в мечтах, и даже лучше. Глубокая складка впереди придавала солидности. По краям рукавов были вшиты узенькие тесёмки. Они не туго защипывались по бокам.
Маленький круглый воротничок обшит кружевами. Весь лиф присборён, и в каждой сборке – крохотный атласный цветок на бусинке.
- Нравится? Я тут немного поколдовала над твоим платьем. Вытащила все обрезки, все лоскутки, ленточки, тесёмки, которые набрались за целый год от прежних заказов, и вот смастерила…
От волнения перехватило дыхание. Я со слезами на глазах бросилась Нине на шею.
-Ты ещё повернись перед зеркалом…покружись, покружись…
Сзади пояс венчал большой пышный бант, как я и хотела.
Час спустя, держа в руках дорогой свёрток, я не шла, а летела домой.
Фату мне не дали примерить: её должна прикрепить дружка, убирая невесту к венцу.
А через неделю отец привёз с базара белые туфли-лодочки на невысоком каблучке. Это был предел моих мечтаний.
Жениху к свадьбе сшили чёрные широкие брюки, купили розовую рубашку-косоворотку и чёрные полуботинки.
В день свадьбы мне было грустно, хотелось плакать. Мама украдкой вытирала глаза.
Собрались девчата. Мама вынесла платье, фату, и началось приготовление. Одни «колдовали» над причёской. Другие старались «подкрасить» меня народными средствами: свёклой, углем, сметаной.
Я надела платье. Девчата ахнули:
- Ну, Вера, ты и красавица…Иван тебя не узнает.
Дружка Вера Федосеева принесла коробку со шпильками и взяла фату. Аккуратно приколола к причёске. Впереди венок из белых цветов закрывал лоб наполовину.
Затем Вера опустилась на колени и по старинному обычаю приколола к подолу платья с изнанки несколько булавок от дурного глаза.
Наконец невеста была готова. Подружки за руки вывели меня в комнату, усадили за стол, покрытый белой скатертью, сели рядом. Скоро комната набилась народом: все хотелось увидеть невесту. Женщины стали «отпевать» невесту. Пели длинные, тягучие песни о замужестве, женской доле, любви.
- Едут! Едут! – раздалось во дворе.
По улице мчались ряженые тройки. В дугах позванивали колокольчики. В развевающихся гривах лошадей – ленты и цветы. В первой тройке – сваты, во второй – жених с друзьями.
Шум, смех. В ворота не пускают свадебный поезд. Дружки жениха и сваты откупаются: наливают по чарке, раздают свадебные « шишки».
Всё это, как во сне. И вот любимый рядом.
-Не узнал! Не узнал! – громко кричат девчата.
Иван наклоняется и целует меня. Все покидают комнату. Наступает время родительского благословения. Мама выносит икону Божьей матери, отец – Николая Угодника.
…И помчалась тройка, весело позванивая бубенцами.
Свадьба была весёлой. Надарили много подарков. А потом танцевали до самого утра.
Дружок жениха, Тимофей Севрюков, играл на гармошке, а когда гармонисты менялись, пускался в пляс. Он сам, как жених, искрился от счастья.
Бабушка замолчала, продолжая поглаживать складки платья.
- Да, время пролетело незаметно. Вот и жизнь прошла. В октябре 2005 года справили «золотой юбилей». В этот день в здании сельского ДК праздновали 100-летие основания села Алексеевское. Было много народа. Нас с дедом пригласили на сцену. Тёплые слова, цветы, подарки.
Стою я на сцене, и вспоминается мне день свадьбы. Посмотрели мы с Иваном друг на друга, улыбнулись своим мыслям: ведь подумали об одном и том же.
Все нас поздравляют, а я плачу, слёзы так и льются – от радости, что прожили в мире, любви и согласии 50 лет, детей достойных вырастили, внуков дождались…что уже ничего не повторится…
А рядом, поддерживая меня, стоит мой Иван. Седой, лицо бороздят морщины, а для меня – самый лучший, самый молодой, самый красивый…И не морщинки да седину я видела, а его глаза, как и полвека назад, лучистые, молодые, до боли любимые…
Он обнял меня:
-Спасибо, мать, за всё спасибо…
Бабушка Вера нежно перебирала складки платья, давно уже пожелтевшего от времени.
- Очень берегла я это платье. В великие праздники надевала. Сколько лет храню его в сундуке! Вытащу, пересыплю табаком или нафталином – и опять на дно сундука.
Рука не поднимается выбросить. Да и разве можно выбросить то, что дорого тебе?
Моё платье… Моя жизнь…Моя любовь..
Вот и ты, Алиночка, уже доросла до такого возраста, когда я могу рассказать тебе о своей любви, жизни. Даст Бог, и я доживу до твоей свадьбы…
В последний раз прижав платье к себе, бабушка Вера осторожно положила его на дно сундука, погладила ладонью и захлопнула крышку.
Бабушкин сундук… Он хранит самое сокровенное, самое заветное…

Алина Ясеновская, 16 лет, с. Алексеевское

Рейтинг: 7