Слёзы радуги
Мягкий, уютный свет электрической лампы распространялся по небольшой комнате. У окна, за письменным столом, сидела девушка лет двадцати пяти и что-то писала в толстой тетради. Тёмно-русые кудри девушки ниспадали до пояса; её лицо имело классическую, гармоничную красоту и напоминало портреты древнегреческих богинь с картин старых мастеров.
Время от времени девушка отворачивалась от тетради и задумчиво глядела в окно своими выразительными, глубоко посаженными светло-карими глазами.
За окном царила густая, туманная мгла, какая бывает только долгими октябрьскими ночами. Слышался гулкий шум дождя, и крупные капли со звоном
ударялись о водосточный карниз. Ничего нельзя было рассмотреть, кроме далёких фонарей и окон соседних домов, свет которых тускло и тревожно мерцал во мраке.
«Всё чаще я размышляю о том, что жизнь дана человеку независимо от его желания, - писала девушка торопливым почерком. – То, что предначертано, изменить почти невозможно – ведь человек не Бог. Но существует на земле нечто божественное и прекрасное, способное полностью переменить судьбу. Увы, понять это дано далеко не каждому, поэтому многие заканчивают свои жизни так же, как и начинают: серо, однообразно, незаметно. Они подобны ночным теням, рассеивающимся на восходе солнца. И лишь меньшинству дарованы такие жизни, которые словно звёзды столетиями будут сверкать на небосводе. Глядя на звёзды, люди не задумываются над тем, что, быть может, это чьи-нибудь жизни, в прошлом яркие и необычные.
Трудно объяснить, почему одним дано познать неземное, возвышенное, а другим – нет. Видимо, на то воля Творца.
Моя собственная жизнь начиналась среди книг, картин и прочих предметов искусства, окружавших мой дом. Для меня был открыт целый мир. Родители мои были умными и образованными людьми, они многому научили меня ещё до школы. Они научили меня любить Бога, объяснили, что Он справедлив и всегда поможет в трудную минуту.
Я многое воспринимала сердцем. Оно меня никогда не подводило. Я разгадывала человеческие сущности, знала, что думают и чувствуют другие люди, как они настроены по отношению ко мне.
Когда меня отдали в школу, я узнала, что такое разочарование. Как только я познакомилась со сверстниками, я увидела разницу между ними и собой. Они тоже её увидели и не приняли меня в свою компанию. Мне говорили, что я могу обрести друзей, но этого не случилось. С самых ранних лет меня окружали одни лишь недоброжелатели, которые смеялись мне в лицо и унижали меня. Но я надеялась на Бога и думала, что придёт Он и восстановит справедливость.
Наверно, Бог послал мне подругу. Она училась со мной в одной школе и тоже терпела унижения от своих одноклассников. Она была старше меня, но это не мешало нашей дружбе. Мы были полностью созвучны друг другу. Она тоже верила в Бога и верила в Его приход, поэтому не жалела себя, когда одноклассники начинали насмехаться над ней.
Однажды среди моих одноклассников появился он. Он, как и я, отличался от них и поэтому был вынужден терпеть обиды и унижения. Но он не надеялся на Бога, а думал о том, как бы отплатить всем. Присмотревшись друг к другу, мы с ним завязали дружбу. Тогда я впервые испытала какое-то светлое и странное чувство, возникавшее во время общения с ним.
Одноклассники норовили опорочить нашу невинную дружбу. Они отзывались о ней очень скверно и сыграли с нами злую шутку, написав записки будто бы от меня к нему. Они содержали всего три слова: «Я тебя люблю». Он и правда почему-то поверил, что это написала я, и очень застеснялся. Мне хотелось убедить его в обратном, но я чувствовала себя так неловко, что боялась даже подойти к нему.
После этого я стала замечать, что он избегает меня и стремится к одиночеству.
Я рассказала обо всём своей подруге.
- Думаешь, почему он так странно отреагировал на эти записки? – лукаво улыбнулась она. – Потому, что он… любит тебя. Да и ты его тоже.
- Что? – удивилась я.
- Да-да, именно, - продолжала подруга, отведя взгляд, - вы любите друг друга. Любовь – это великий дар, им надо дорожить и восхвалять за него Господа нашего. Я ведь и сама люблю кое-кого.
Кого она любила, она мне так и не сказала.
«А что если она не ошибается? – подумала тогда я. – Вдруг он правда меня любит, а я разбиваю его сердце? Но ведь это не я, это всё они подстроили. Впрочем, каждый шаг наш уже предрешён Богом. Посмотрим, что будет».
Время шло. Я постепенно начинала разочаровываться в Боге, который должен прийти и пожалеть нас всех. «Мы верим в Бога, да Бог не верит в нас, - размышляла я. – По-моему, он давно оставил своё царство Дьяволу, который теперь властвует над нами как хочет…»
- Как ты можешь так говорить! - возмущённо воскликнула подруга, когда я поделилась с ней своими мыслями. – Дьявол убивает, разрушает, и когда настанет его царство…
- Оно уже настало, - перебила я. – Ты всё время говоришь о наказании Божьем и низвержении в ад? Оглянись, мы уже в аду! Ты каждый день заходишь в ад, где над тобой насмехаются, презирают и ненавидят тебя. И им всё равно, веришь ли ты в Бога или нет. Потому что в аду никакая вера тебя не спасёт. «Оставь надежду, всяк сюда входящий…»
- Ты сама себя не слышишь! – стояла на своём подруга. – Какой ад? Это просто неразумные люди, не отдающие отчёта своим поступкам…
- А ты не задумывалась, почему они не осознают, что делают? – иронически усмехнулась я. – Да потому, что Дьявол тоже творец. Вот он и сотворил их всех. Поэтому они такие, какими мы их привыкли видеть – злые и насмешливые. Это их природа.
- Тебя Бог накажет за такие речи! – всплеснула руками подруга. – Замолчи! Не бывает злых людей… Они тоже добры по-своему. Их надо любить.
- Они даже и понятий-то таких не знают, как доброта и любовь, - спокойно ответила я. – И над Богом они смеются, когда ты о нём говоришь. И не пытайся переубедить меня. Не выйдет.
Случилось так, что моя подруга погибла – её сбило машиной прямо у меня на глазах. Меня охватило чувство потустороннего ужаса. Раздался оглушительный визг прохожих, видевших всё это. Я очень быстро очутилась рядом с подругой. К своему ужасу я увидела, что она ещё жива. Она лежала навзничь в ослепительно-жёлтом свете фар. Я склонилась над ней.
- Свершилась воля Божья, - слабым голосом произнесла она. – Прощай. Не забывай меня, помни Божьи заповеди и знай: любовь спасёт всех нас… и тебя тоже.
С этими словами она закатила глаза к небу и больше уже не двигалась. Я на секунду словно ослепла и оглохла. Шум машин, гул города, свет фар словно отошли на второй план. Я видела перед собой только утончённые черты лица подруги, её ярко-голубые глаза, поднятые к небу, её светло-русые волосы, разметавшиеся по грязному асфальту. Затем я громко и отчаянно завыла, задрав голову кверху, но ничего уже нельзя было сделать.
Я до сих пор с дрожью вспоминаю тот роковой осенний вечер.
После смерти подруги у меня не осталось друзей. Он, обидевшись, перешёл на сторону одноклассников и вместе с ними гонялся за мной по этажам школы, свистя и улюлюкая, девочки просто не желали со мной общаться.
Я всё раздумывала над последними словами подруги. «Она всю жизнь следовала Божьим заветам, а Он как её наградил?! Разве это справедливо? Впрочем, я давно уже поняла, что нет в этой жизни ни Бога, ни справедливости. Есть один только Сатана. А раз так, то я буду жить по его законам».
После того, как я сделала такой вывод, я стала на глазах меняться. Я копила злость и обиды, чтобы отомстить. Я больше не задумывалась о Боге, ибо я окончательно в Нём разуверилась.
Так прошёл тот год – без друзей, без поддержки, без понимания. Я ничего не рассказывала родителям о своих отношениях с одноклассниками, потому что знала: меня сочтут слабой. Я считала, что противостояние в одиночку как нельзя лучше показывает силу характера.
На следующий год всё переменилось. У меня появились друзья, и среди прочих был он. Правда, он не был свободным, как раньше: он подружился с девушкой из другого класса и большую часть своего времени проводил с ней. Я не ревновала, но мне отчего-то было обидно. С другой стороны, я была уверена, что скоро они расстанутся. Откуда появилась такая уверенность, я и сама вряд ли могла бы сказать. Скорее всего, чувства подсказывали мне это.
Все мои друзья были умными, образованными людьми и сильно отличались от моих одноклассников, хотя учились вместе с ними. Их было пятеро из всего класса. Мы поддерживали друг друга во всём, в том числе и в учёбе. Я не забуду, как они писали мне контрольные работы по алгебре, рискуя быть замеченными.
Постепенно ко мне пришло понимание, что я люблю его, но боюсь себе, а тем более – ему, в этом признаться. Однако чувства обмануть было нельзя.
Просыпаясь каждое утро и смотря на бледно-розовый рассвет, отражающийся в окнах соседних домов, я думала о нём, о том, что, придя в школу, увижу его спокойные серо-голубые глаза, прямые черты его бледного лица, его чёрные, как уголь, слегка вьющиеся волосы, его худощавую, но гармонично сложенную фигуру. От этих мыслей мне становилось так светло и приятно, словно я целую ночь бродила по сказочной стране или летала высоко в поднебесье.
Да, я любила его. Он казался мне каким-то необыкновенным, неземным существом, созданным из другой материи. Мне казалось, что он вот-вот увянет, подобно какому-нибудь хрупкому цветку либо растворится в воздухе, если к нему грубо обратиться или ударить его.
В конце года я, он и ещё один мой друг решили перейти в другие школы. Мы вынуждены были расстаться, потому что я уходила в одну школу, а они – в другую. Наше прощание с остальными друзьями было и весёлым, и трогательным. Мы вспоминали разные истории из своей школьной жизни, благодарили друг друга за помощь в учёбе, говорили, что ещё увидимся. А он подарил мне коробку конфет, которыми мы обычно угощали друг друга и торжественно произнёс:
- Дабы ты всегда помнила обо мне, я дарю тебе конфеты. Ты, конечно же, сохранишь коробку даже после того, как они кончатся, и будешь вспоминать нас всех, глядя на неё…
- Ой, - ответила я, поражённая таким изречением, - как будто мы больше никогда не увидимся!
- Возможно, - с тихой грустью сказал он.
В тот момент мне так захотелось схватить его за руку и признаться во всём, что я задрожала. Но я не привыкла давать волю чувствам, поэтому сдержалась.
Мы ушли из школы, в которой выросли, без единого сожаления. Больше всех радовалась я. Но в новой школе мне пришлось столкнуться с хладнокровием и презрением со стороны тамошнего общества. Я стала одиночкой. Было невыносимо скучно.
Мы виделись с ним несколько раз, беседовали на философские темы, делились впечатлениями от смены окружения. Он говорил, что в его новой школе общество совсем не такое, как он себе представлял, поэтому он до слёз разочарован.
Я по-прежнему любила его. Особенно это ощущалось тогда, когда его не было рядом. Я хотела видеться с ним как можно чаще. Он снился мне во снах. Просыпаясь после таких снов, я ещё долго чувствовала, что какая-то приятная, бархатная сладость бродит у меня в крови.
К весне терпеть одиночество и скуку стало невыносимо. Рядом не было даже того, с кем просто можно было бы перекинуться хотя бы парой добрых слов. В школе я разговаривала только тогда, когда приходилось отвечать на уроках. А так у меня создалось впечатление, будто я соблюдаю рыцарский обет молчания.
Я решила навестить могилу своей подруги и попросить у неё кое о чём.
Могила находилась на большом старом кладбище. Кругом росли деревья, ещё по-весеннему голые, по оградам и крестам скакали птицы. Всюду лежал грязный талый снег. Погода хмурилась, и небо затянули светло-серые густые тучи. Вот и скромная могила подруги – с низкой оградой, гранитным памятником и деревянным крестом. Над могилой тихо и грустно склонилась берёза, почти касаясь нижними ветвями земли.
- Привет, - со вздохом сказала я, присаживаясь на ограду. – Как ты там теперь живёшь? Вспоминаешь ли обо мне? А я вот о тебе всегда вспоминаю. Прости меня, что я не хожу в церковь и не молюсь там за тебя. Такое скверное создание, как я, не должно переступать порог храма. Ведь я давно уже не думаю о Боге. И знаешь, ты была права. Я люблю его по-настоящему. Он об этом догадывается, но не знает точно. Помоги мне. Я не могу больше сдерживать в себе это чувство. Мне не спится по ночам, а днём я в каждом незнакомом человеке вижу его, и сердце моё сжимается от тоски. Я люблю его, моя дорогая подруга, и если бы ты была сейчас со мной, ты поняла бы меня. Прошу тебя – помоги мне во имя нашей дружбы. Я хочу ему признаться во всём, а смелости не хватает.
Я подняла глаза к небу, но не увидела там ничего, кроме пролетающей мимо стаи белых птиц.
- Надеюсь, что ты услышала меня, - сказала я. Спасибо тебе. Прощай.
Я ушла с кладбища, увязая в снегу, но в приподнятом настроении. Я точно знала, что буду делать.
Выбрав одну из спокойных и тихих весенних ночей, я потихоньку выбралась на улицу. Город ещё спал, только фонари излучали ровный и равнодушный свет, отражаясь в лужах. Тёмными переулками, оглядываясь на каждый шорох и стук, я стала подкрадываться к его дому. В кармане моего пальто лежал мел.
Вот и его двор, его подъезд и маленький палисадник. Все окна в его доме были погашены. Присев на корточки прямо перед его окнами и достав мел, я начала выводить слова признания. Я опасалась быть замеченной кем-нибудь, поэтому каждый шорох ветра в ветвях деревьев заставлял меня оглядываться. Когда всё было кончено, я облегчённо вздохнула и встала в полный рост, читая написанное на асфальте: «Даже если весь мир трижды отвернётся от тебя, то я – никогда, потому что я люблю тебя, и притом давно». Внезапно меня ослепил свет фар неизвестно откуда взявшейся машины. Я вздрогнула и, быстро скрывшись в тени переулков, побежала домой. Только там я перевела дух.
Я хотела, чтоб он поломал голову, думая, кто это написал, но у меня ничего не вышло. Он немедленно узнал, что автор послания – именно я, а не кто-то ещё, потому что, во-первых, он догадывался о моих чувствах, а во-вторых, меня выдал стиль, хорошо ему знакомый.
После этого мы долго не виделись. Он стал стесняться меня, и мы больше не встречались. Я не знала, что с ним и где он, пока однажды не увидела его на улице. Он стоял толпе каких-то своих друзей, смеялся и курил сигареты. В руках он держал бутылку спиртного. Сначала я не поверила, что это он. Он не заметил меня, а я не стала его окликать. Всё было ясно, как Божий день. Он променял всё – свою неповторимость, идеалы и принципы на пороки и слабости. Я только тяжело вздохнула и снова поплелась на могилу подруги.
Придя, я увидела странное зрелище: на её могиле кто-то лежит ничком, обнимая памятник и корчась словно от сильной боли.
- Эй! – крикнула я.
Странный субъект немедленно поднялся с земли и сурово взглянул на меня. Мне показалось, что у него глаза горят красными огоньками, но в то же время в них отражалось бесконечное страдание. Это был молодой человек старше меня года на три, одетый весь в чёрное и с тёмно-русыми длинными волосами. Я не успела его рассмотреть как следует: он без оглядки понёсся куда-то и как будто исчез.
После этой встречи мне показалось, что кто-то за мной следит – и днём, и ночью. Иногда мне удавалось вдали увидеть странную чёрную фигуру, которая не приближалась ко мне меньше чем на расстояние трёхсот шагов. Когда я видела своего преследователя, мне становилось так жутко, словно сам дьявол устремлял на меня свои очи.
Каждый день и каждую ночь я испытывала какой-то потусторонний ужас, и это вынудило меня уехать в другой город – подальше отсюда. Там, среди красоты и великолепия парков, театров, музеев я старалась забыть всё – старые обиды, странного человека в чёрном плаще, любовь. Но ничего это не шло у меня из головы, я только ещё больше страдала. Я хотела быть рядом с ним, отомстить своим старым врагам, узнать, кто был тот человек.
Так я и провела в том городе три года – в постоянных размышлениях, мечтаниях, страданиях.
Однажды, когда я прогуливалась по парку, ко мне подошла старуха. Она была очень маленькой, сморщенной, но её карие глаза живо блестели.
- Дай воды, - попросила она не очень вежливо.
- На, - ответила я таким же тоном, вынимая из сумки бутылку и протягивая ей.
- А почему это ты грубишь? – скрипучим голосом спросила старуха, хватая меня за руку. – Слушай меня внимательно: ты можешь не успеть. Любишь ты его крепко, а он умирает. Тех, кому ты желаешь зла, уже давно нет в живых – все они сгорели. Так что, поторапливайся. Успевай!
Старуха отпустила меня и где-то скрылась. Я всё поняла. Нужно было немедленно возвращаться.
Стояла глубокая осень, когда я вернулась в родной город. Деревья давно облетели, постоянно сыпал мокрый снег. Его нужно было найти. Когда я постучалась в его квартиру, мне открыли незнакомые люди, сказав, что вообще его не знают. Я объездила весь город и не нашла его. Я уже собралась отчаяться, но тут я почувствовала чьё-то присутствие. Это был мой старый преследователь. Я вздрогнула, но он сказал:
- Иди за мной.
Он повёл меня по улицам в какую-то подворотню. А там, на асфальте, раскинув в стороны руки, лежал он. Лицо его, искажённое болью, имело ужасный землистый оттенок. Под глазами чётко вырисовывались тёмные круги. Я подбежала к нему и легонько тряхнула за плечо. Он медленно раскрыл глаза. Увидев меня, он тихо произнёс:
- А, это ты. Весь мир трижды отвернулся от меня, но ты не пришла. Ты была единственной моей надеждой, моей любовью, моей верой. Я понял, что люблю тебя до безрассудства. А теперь всё кончено. Скоро я умру. А мертвецы не имеют права ни на что. Даже на любовь.
Я захлёбывалась слезами. Он снова закрыл глаза. Мой странный спутник стоял рядом.
- Ничего ещё не кончено, - покачал он головой. – Это всего лишь обморок. Он болен, и нет на земле лекарства, которое могло бы исцелить его. Зато оно есть там, куда я должен попасть. Ещё предстоит долгая борьба.
- А ты кто? – поинтересовалась я, глядя на него снизу вверх.
- Я – тот, кого она любила, - ответил он. – Надеюсь, ты понимаешь, о ком я говорю. Меня любило святое, чистое создание, преданное Богу, а я ничего не знал об этом. Я бездумно прожигал жизнь и умер девять лет назад. Всё то, что я считал наслаждением, убило меня, как теперь убивает его.
Я шарахнулась в сторону и невольно попятилась назад.
- Не нужно меня бояться, - тихо произнёс он. – Я всего лишь несчастный дух, который отправится на тот свет тогда, «когда осенью заплачет радуга». Так сказал Бог. Я уже который год ожидаю этой радуги. Я хочу попросить прощения у той, которая меня любила, когда увижу её. А теперь я хочу помочь тебе, чтоб хоть как-то загладить свою вину перед Господом.
Я по-прежнему молчала в оцепенении.
Дух поднял его на руки и куда-то понёс, сделав знак, чтоб я шла за ним. Мы поднялись на чердак какого-то дома, вспугнув голубей, устроившихся там на ночлег. Когда мои глаза привыкли к темноте, я увидела кровать, тумбочку и шаткую табуретку.
- Где мы? – спросила я.
- Это его жилище, - в голосе духа послышались насмешливые нотки, - он уже два года так живёт. Он лишился всех насущных благ, а теперь он теряет самое ценное – жизнь. Но я попытаюсь вернуть его к ней. И ты тоже. У тебя есть любовь. Возьми его за руку.
Я судорожно сжала в своей руке его руку и прижала её к сердцу. Дух уложил его на кровать и опустил свою бледную ладонь ему на грудь. Он дёрнулся, но не открыл глаз. Дух что-то шептал про себя, и я увидела, что мой любимый задыхается. Его дыхание учащалось, я чувствовала, что его рука, которую я держала, становится горячее и жарче. Дух не отнимал ладони от его груди. Вдруг весь чердак озарило красным, адским светом, послышались скрипы, стоны и шорохи, откуда-то поползли корявые тени и потянулись к нему. Я держала его руку, несмотря на страх. Он по-прежнему задыхался и дёргался. Красный свет начинал угасать. Снова стало темно. Часа два ничего не происходило, но внезапно опять вокруг пролился свет – уже ослепительно-золотой и не пугающий. Любимый вскрикнул и снова вздрогнул.
- Сила Господня, да снизойдёт до него! – произнёс дух, кладя вторую ладонь ему на грудь. – Да придет Царствие Твое!
Не успел он произнести эти слова, как вдруг тысячи радужных брызг рассыпались по всему тесному чердаку, вырываясь на улицу. Я выглянула в щель. Уже начинал брезжить рассвет. Город просыпался, по дорогам ездили редкие машины. А на фоне бледно-сиреневых облаков, подкрашенных лучами солнца, ярко вырисовывалась огромная радуга, отражаясь в окнах домов.
- Посмотри, посмотри! – закричала я, обращаясь к духу. – Это же чудо!
- Да, я и так вижу, - улыбнулся дух, отнимая ладони от его груди. – И для этого мне не надо выглядывать в щель. Пришла моя пора. Я ухожу. Прощай.
- Прощай, - ответила я. – Спасибо тебе за всё.
Радужные брызги превратились в тихое сияние. Дух исчез.
Я посмотрела на него. Он открыл глаза и недоуменно осматривался вокруг. Лицо его снова приобрело здоровый оттенок. Я подбежала к нему.
- Ты рядом, - прошептал он. – Боже, что я видел! Мне страшно и до сих пор.
Я прижалась к нему и почувствовала, как тревожно колотится его сердце. Я дрожала и ещё не до конца верила, что всё произошедшее ночью – правда.
- Теперь всё хорошо, - прошептала я. – Тебе больше ничего не угрожает. Господи, как же я люблю тебя!
На следующий день мы с ним пошли в церковь. Словно ничего не изменилось с того времени, когда в далёком детстве я ходила туда с родителями. Как и много лет назад, она стояла на невысоком холме и сверкала семью золотыми куполами.
Я очень давно не была там, среди таинственного полумрака, тихого мерцания свечей и загадочных ликов икон. Я встала перед образом Иисуса Христа и попросила прощения за ненависть и неверие. А потом я помолилась – не только о нас, но и обо всех тех, кто живёт и терпит страдания во имя истинной, святой любви.
То божественное, неземное и прекрасное, изменяющее судьбу человека, есть любовь. Моя подруга была права – это великий дар Господа. Любить по-настоящему дано далеко не каждому из нас. Тот, кто любит, является избранным, и в память о его земной жизни на небе вспыхнет звезда».
Девушка закрыла тетрадь и посмотрела в окно. Солнце уже взошло и залило город золотисто-оранжевым светом. А под окном стоял высокий молодой человек с чёрными, как смоль, волосами, яркими голубыми глазами и с розами в руках.
Увидев его, девушка со счастливой улыбкой выбежала к нему навстречу.
Время от времени девушка отворачивалась от тетради и задумчиво глядела в окно своими выразительными, глубоко посаженными светло-карими глазами.
За окном царила густая, туманная мгла, какая бывает только долгими октябрьскими ночами. Слышался гулкий шум дождя, и крупные капли со звоном
ударялись о водосточный карниз. Ничего нельзя было рассмотреть, кроме далёких фонарей и окон соседних домов, свет которых тускло и тревожно мерцал во мраке.
«Всё чаще я размышляю о том, что жизнь дана человеку независимо от его желания, - писала девушка торопливым почерком. – То, что предначертано, изменить почти невозможно – ведь человек не Бог. Но существует на земле нечто божественное и прекрасное, способное полностью переменить судьбу. Увы, понять это дано далеко не каждому, поэтому многие заканчивают свои жизни так же, как и начинают: серо, однообразно, незаметно. Они подобны ночным теням, рассеивающимся на восходе солнца. И лишь меньшинству дарованы такие жизни, которые словно звёзды столетиями будут сверкать на небосводе. Глядя на звёзды, люди не задумываются над тем, что, быть может, это чьи-нибудь жизни, в прошлом яркие и необычные.
Трудно объяснить, почему одним дано познать неземное, возвышенное, а другим – нет. Видимо, на то воля Творца.
Моя собственная жизнь начиналась среди книг, картин и прочих предметов искусства, окружавших мой дом. Для меня был открыт целый мир. Родители мои были умными и образованными людьми, они многому научили меня ещё до школы. Они научили меня любить Бога, объяснили, что Он справедлив и всегда поможет в трудную минуту.
Я многое воспринимала сердцем. Оно меня никогда не подводило. Я разгадывала человеческие сущности, знала, что думают и чувствуют другие люди, как они настроены по отношению ко мне.
Когда меня отдали в школу, я узнала, что такое разочарование. Как только я познакомилась со сверстниками, я увидела разницу между ними и собой. Они тоже её увидели и не приняли меня в свою компанию. Мне говорили, что я могу обрести друзей, но этого не случилось. С самых ранних лет меня окружали одни лишь недоброжелатели, которые смеялись мне в лицо и унижали меня. Но я надеялась на Бога и думала, что придёт Он и восстановит справедливость.
Наверно, Бог послал мне подругу. Она училась со мной в одной школе и тоже терпела унижения от своих одноклассников. Она была старше меня, но это не мешало нашей дружбе. Мы были полностью созвучны друг другу. Она тоже верила в Бога и верила в Его приход, поэтому не жалела себя, когда одноклассники начинали насмехаться над ней.
Однажды среди моих одноклассников появился он. Он, как и я, отличался от них и поэтому был вынужден терпеть обиды и унижения. Но он не надеялся на Бога, а думал о том, как бы отплатить всем. Присмотревшись друг к другу, мы с ним завязали дружбу. Тогда я впервые испытала какое-то светлое и странное чувство, возникавшее во время общения с ним.
Одноклассники норовили опорочить нашу невинную дружбу. Они отзывались о ней очень скверно и сыграли с нами злую шутку, написав записки будто бы от меня к нему. Они содержали всего три слова: «Я тебя люблю». Он и правда почему-то поверил, что это написала я, и очень застеснялся. Мне хотелось убедить его в обратном, но я чувствовала себя так неловко, что боялась даже подойти к нему.
После этого я стала замечать, что он избегает меня и стремится к одиночеству.
Я рассказала обо всём своей подруге.
- Думаешь, почему он так странно отреагировал на эти записки? – лукаво улыбнулась она. – Потому, что он… любит тебя. Да и ты его тоже.
- Что? – удивилась я.
- Да-да, именно, - продолжала подруга, отведя взгляд, - вы любите друг друга. Любовь – это великий дар, им надо дорожить и восхвалять за него Господа нашего. Я ведь и сама люблю кое-кого.
Кого она любила, она мне так и не сказала.
«А что если она не ошибается? – подумала тогда я. – Вдруг он правда меня любит, а я разбиваю его сердце? Но ведь это не я, это всё они подстроили. Впрочем, каждый шаг наш уже предрешён Богом. Посмотрим, что будет».
Время шло. Я постепенно начинала разочаровываться в Боге, который должен прийти и пожалеть нас всех. «Мы верим в Бога, да Бог не верит в нас, - размышляла я. – По-моему, он давно оставил своё царство Дьяволу, который теперь властвует над нами как хочет…»
- Как ты можешь так говорить! - возмущённо воскликнула подруга, когда я поделилась с ней своими мыслями. – Дьявол убивает, разрушает, и когда настанет его царство…
- Оно уже настало, - перебила я. – Ты всё время говоришь о наказании Божьем и низвержении в ад? Оглянись, мы уже в аду! Ты каждый день заходишь в ад, где над тобой насмехаются, презирают и ненавидят тебя. И им всё равно, веришь ли ты в Бога или нет. Потому что в аду никакая вера тебя не спасёт. «Оставь надежду, всяк сюда входящий…»
- Ты сама себя не слышишь! – стояла на своём подруга. – Какой ад? Это просто неразумные люди, не отдающие отчёта своим поступкам…
- А ты не задумывалась, почему они не осознают, что делают? – иронически усмехнулась я. – Да потому, что Дьявол тоже творец. Вот он и сотворил их всех. Поэтому они такие, какими мы их привыкли видеть – злые и насмешливые. Это их природа.
- Тебя Бог накажет за такие речи! – всплеснула руками подруга. – Замолчи! Не бывает злых людей… Они тоже добры по-своему. Их надо любить.
- Они даже и понятий-то таких не знают, как доброта и любовь, - спокойно ответила я. – И над Богом они смеются, когда ты о нём говоришь. И не пытайся переубедить меня. Не выйдет.
Случилось так, что моя подруга погибла – её сбило машиной прямо у меня на глазах. Меня охватило чувство потустороннего ужаса. Раздался оглушительный визг прохожих, видевших всё это. Я очень быстро очутилась рядом с подругой. К своему ужасу я увидела, что она ещё жива. Она лежала навзничь в ослепительно-жёлтом свете фар. Я склонилась над ней.
- Свершилась воля Божья, - слабым голосом произнесла она. – Прощай. Не забывай меня, помни Божьи заповеди и знай: любовь спасёт всех нас… и тебя тоже.
С этими словами она закатила глаза к небу и больше уже не двигалась. Я на секунду словно ослепла и оглохла. Шум машин, гул города, свет фар словно отошли на второй план. Я видела перед собой только утончённые черты лица подруги, её ярко-голубые глаза, поднятые к небу, её светло-русые волосы, разметавшиеся по грязному асфальту. Затем я громко и отчаянно завыла, задрав голову кверху, но ничего уже нельзя было сделать.
Я до сих пор с дрожью вспоминаю тот роковой осенний вечер.
После смерти подруги у меня не осталось друзей. Он, обидевшись, перешёл на сторону одноклассников и вместе с ними гонялся за мной по этажам школы, свистя и улюлюкая, девочки просто не желали со мной общаться.
Я всё раздумывала над последними словами подруги. «Она всю жизнь следовала Божьим заветам, а Он как её наградил?! Разве это справедливо? Впрочем, я давно уже поняла, что нет в этой жизни ни Бога, ни справедливости. Есть один только Сатана. А раз так, то я буду жить по его законам».
После того, как я сделала такой вывод, я стала на глазах меняться. Я копила злость и обиды, чтобы отомстить. Я больше не задумывалась о Боге, ибо я окончательно в Нём разуверилась.
Так прошёл тот год – без друзей, без поддержки, без понимания. Я ничего не рассказывала родителям о своих отношениях с одноклассниками, потому что знала: меня сочтут слабой. Я считала, что противостояние в одиночку как нельзя лучше показывает силу характера.
На следующий год всё переменилось. У меня появились друзья, и среди прочих был он. Правда, он не был свободным, как раньше: он подружился с девушкой из другого класса и большую часть своего времени проводил с ней. Я не ревновала, но мне отчего-то было обидно. С другой стороны, я была уверена, что скоро они расстанутся. Откуда появилась такая уверенность, я и сама вряд ли могла бы сказать. Скорее всего, чувства подсказывали мне это.
Все мои друзья были умными, образованными людьми и сильно отличались от моих одноклассников, хотя учились вместе с ними. Их было пятеро из всего класса. Мы поддерживали друг друга во всём, в том числе и в учёбе. Я не забуду, как они писали мне контрольные работы по алгебре, рискуя быть замеченными.
Постепенно ко мне пришло понимание, что я люблю его, но боюсь себе, а тем более – ему, в этом признаться. Однако чувства обмануть было нельзя.
Просыпаясь каждое утро и смотря на бледно-розовый рассвет, отражающийся в окнах соседних домов, я думала о нём, о том, что, придя в школу, увижу его спокойные серо-голубые глаза, прямые черты его бледного лица, его чёрные, как уголь, слегка вьющиеся волосы, его худощавую, но гармонично сложенную фигуру. От этих мыслей мне становилось так светло и приятно, словно я целую ночь бродила по сказочной стране или летала высоко в поднебесье.
Да, я любила его. Он казался мне каким-то необыкновенным, неземным существом, созданным из другой материи. Мне казалось, что он вот-вот увянет, подобно какому-нибудь хрупкому цветку либо растворится в воздухе, если к нему грубо обратиться или ударить его.
В конце года я, он и ещё один мой друг решили перейти в другие школы. Мы вынуждены были расстаться, потому что я уходила в одну школу, а они – в другую. Наше прощание с остальными друзьями было и весёлым, и трогательным. Мы вспоминали разные истории из своей школьной жизни, благодарили друг друга за помощь в учёбе, говорили, что ещё увидимся. А он подарил мне коробку конфет, которыми мы обычно угощали друг друга и торжественно произнёс:
- Дабы ты всегда помнила обо мне, я дарю тебе конфеты. Ты, конечно же, сохранишь коробку даже после того, как они кончатся, и будешь вспоминать нас всех, глядя на неё…
- Ой, - ответила я, поражённая таким изречением, - как будто мы больше никогда не увидимся!
- Возможно, - с тихой грустью сказал он.
В тот момент мне так захотелось схватить его за руку и признаться во всём, что я задрожала. Но я не привыкла давать волю чувствам, поэтому сдержалась.
Мы ушли из школы, в которой выросли, без единого сожаления. Больше всех радовалась я. Но в новой школе мне пришлось столкнуться с хладнокровием и презрением со стороны тамошнего общества. Я стала одиночкой. Было невыносимо скучно.
Мы виделись с ним несколько раз, беседовали на философские темы, делились впечатлениями от смены окружения. Он говорил, что в его новой школе общество совсем не такое, как он себе представлял, поэтому он до слёз разочарован.
Я по-прежнему любила его. Особенно это ощущалось тогда, когда его не было рядом. Я хотела видеться с ним как можно чаще. Он снился мне во снах. Просыпаясь после таких снов, я ещё долго чувствовала, что какая-то приятная, бархатная сладость бродит у меня в крови.
К весне терпеть одиночество и скуку стало невыносимо. Рядом не было даже того, с кем просто можно было бы перекинуться хотя бы парой добрых слов. В школе я разговаривала только тогда, когда приходилось отвечать на уроках. А так у меня создалось впечатление, будто я соблюдаю рыцарский обет молчания.
Я решила навестить могилу своей подруги и попросить у неё кое о чём.
Могила находилась на большом старом кладбище. Кругом росли деревья, ещё по-весеннему голые, по оградам и крестам скакали птицы. Всюду лежал грязный талый снег. Погода хмурилась, и небо затянули светло-серые густые тучи. Вот и скромная могила подруги – с низкой оградой, гранитным памятником и деревянным крестом. Над могилой тихо и грустно склонилась берёза, почти касаясь нижними ветвями земли.
- Привет, - со вздохом сказала я, присаживаясь на ограду. – Как ты там теперь живёшь? Вспоминаешь ли обо мне? А я вот о тебе всегда вспоминаю. Прости меня, что я не хожу в церковь и не молюсь там за тебя. Такое скверное создание, как я, не должно переступать порог храма. Ведь я давно уже не думаю о Боге. И знаешь, ты была права. Я люблю его по-настоящему. Он об этом догадывается, но не знает точно. Помоги мне. Я не могу больше сдерживать в себе это чувство. Мне не спится по ночам, а днём я в каждом незнакомом человеке вижу его, и сердце моё сжимается от тоски. Я люблю его, моя дорогая подруга, и если бы ты была сейчас со мной, ты поняла бы меня. Прошу тебя – помоги мне во имя нашей дружбы. Я хочу ему признаться во всём, а смелости не хватает.
Я подняла глаза к небу, но не увидела там ничего, кроме пролетающей мимо стаи белых птиц.
- Надеюсь, что ты услышала меня, - сказала я. Спасибо тебе. Прощай.
Я ушла с кладбища, увязая в снегу, но в приподнятом настроении. Я точно знала, что буду делать.
Выбрав одну из спокойных и тихих весенних ночей, я потихоньку выбралась на улицу. Город ещё спал, только фонари излучали ровный и равнодушный свет, отражаясь в лужах. Тёмными переулками, оглядываясь на каждый шорох и стук, я стала подкрадываться к его дому. В кармане моего пальто лежал мел.
Вот и его двор, его подъезд и маленький палисадник. Все окна в его доме были погашены. Присев на корточки прямо перед его окнами и достав мел, я начала выводить слова признания. Я опасалась быть замеченной кем-нибудь, поэтому каждый шорох ветра в ветвях деревьев заставлял меня оглядываться. Когда всё было кончено, я облегчённо вздохнула и встала в полный рост, читая написанное на асфальте: «Даже если весь мир трижды отвернётся от тебя, то я – никогда, потому что я люблю тебя, и притом давно». Внезапно меня ослепил свет фар неизвестно откуда взявшейся машины. Я вздрогнула и, быстро скрывшись в тени переулков, побежала домой. Только там я перевела дух.
Я хотела, чтоб он поломал голову, думая, кто это написал, но у меня ничего не вышло. Он немедленно узнал, что автор послания – именно я, а не кто-то ещё, потому что, во-первых, он догадывался о моих чувствах, а во-вторых, меня выдал стиль, хорошо ему знакомый.
После этого мы долго не виделись. Он стал стесняться меня, и мы больше не встречались. Я не знала, что с ним и где он, пока однажды не увидела его на улице. Он стоял толпе каких-то своих друзей, смеялся и курил сигареты. В руках он держал бутылку спиртного. Сначала я не поверила, что это он. Он не заметил меня, а я не стала его окликать. Всё было ясно, как Божий день. Он променял всё – свою неповторимость, идеалы и принципы на пороки и слабости. Я только тяжело вздохнула и снова поплелась на могилу подруги.
Придя, я увидела странное зрелище: на её могиле кто-то лежит ничком, обнимая памятник и корчась словно от сильной боли.
- Эй! – крикнула я.
Странный субъект немедленно поднялся с земли и сурово взглянул на меня. Мне показалось, что у него глаза горят красными огоньками, но в то же время в них отражалось бесконечное страдание. Это был молодой человек старше меня года на три, одетый весь в чёрное и с тёмно-русыми длинными волосами. Я не успела его рассмотреть как следует: он без оглядки понёсся куда-то и как будто исчез.
После этой встречи мне показалось, что кто-то за мной следит – и днём, и ночью. Иногда мне удавалось вдали увидеть странную чёрную фигуру, которая не приближалась ко мне меньше чем на расстояние трёхсот шагов. Когда я видела своего преследователя, мне становилось так жутко, словно сам дьявол устремлял на меня свои очи.
Каждый день и каждую ночь я испытывала какой-то потусторонний ужас, и это вынудило меня уехать в другой город – подальше отсюда. Там, среди красоты и великолепия парков, театров, музеев я старалась забыть всё – старые обиды, странного человека в чёрном плаще, любовь. Но ничего это не шло у меня из головы, я только ещё больше страдала. Я хотела быть рядом с ним, отомстить своим старым врагам, узнать, кто был тот человек.
Так я и провела в том городе три года – в постоянных размышлениях, мечтаниях, страданиях.
Однажды, когда я прогуливалась по парку, ко мне подошла старуха. Она была очень маленькой, сморщенной, но её карие глаза живо блестели.
- Дай воды, - попросила она не очень вежливо.
- На, - ответила я таким же тоном, вынимая из сумки бутылку и протягивая ей.
- А почему это ты грубишь? – скрипучим голосом спросила старуха, хватая меня за руку. – Слушай меня внимательно: ты можешь не успеть. Любишь ты его крепко, а он умирает. Тех, кому ты желаешь зла, уже давно нет в живых – все они сгорели. Так что, поторапливайся. Успевай!
Старуха отпустила меня и где-то скрылась. Я всё поняла. Нужно было немедленно возвращаться.
Стояла глубокая осень, когда я вернулась в родной город. Деревья давно облетели, постоянно сыпал мокрый снег. Его нужно было найти. Когда я постучалась в его квартиру, мне открыли незнакомые люди, сказав, что вообще его не знают. Я объездила весь город и не нашла его. Я уже собралась отчаяться, но тут я почувствовала чьё-то присутствие. Это был мой старый преследователь. Я вздрогнула, но он сказал:
- Иди за мной.
Он повёл меня по улицам в какую-то подворотню. А там, на асфальте, раскинув в стороны руки, лежал он. Лицо его, искажённое болью, имело ужасный землистый оттенок. Под глазами чётко вырисовывались тёмные круги. Я подбежала к нему и легонько тряхнула за плечо. Он медленно раскрыл глаза. Увидев меня, он тихо произнёс:
- А, это ты. Весь мир трижды отвернулся от меня, но ты не пришла. Ты была единственной моей надеждой, моей любовью, моей верой. Я понял, что люблю тебя до безрассудства. А теперь всё кончено. Скоро я умру. А мертвецы не имеют права ни на что. Даже на любовь.
Я захлёбывалась слезами. Он снова закрыл глаза. Мой странный спутник стоял рядом.
- Ничего ещё не кончено, - покачал он головой. – Это всего лишь обморок. Он болен, и нет на земле лекарства, которое могло бы исцелить его. Зато оно есть там, куда я должен попасть. Ещё предстоит долгая борьба.
- А ты кто? – поинтересовалась я, глядя на него снизу вверх.
- Я – тот, кого она любила, - ответил он. – Надеюсь, ты понимаешь, о ком я говорю. Меня любило святое, чистое создание, преданное Богу, а я ничего не знал об этом. Я бездумно прожигал жизнь и умер девять лет назад. Всё то, что я считал наслаждением, убило меня, как теперь убивает его.
Я шарахнулась в сторону и невольно попятилась назад.
- Не нужно меня бояться, - тихо произнёс он. – Я всего лишь несчастный дух, который отправится на тот свет тогда, «когда осенью заплачет радуга». Так сказал Бог. Я уже который год ожидаю этой радуги. Я хочу попросить прощения у той, которая меня любила, когда увижу её. А теперь я хочу помочь тебе, чтоб хоть как-то загладить свою вину перед Господом.
Я по-прежнему молчала в оцепенении.
Дух поднял его на руки и куда-то понёс, сделав знак, чтоб я шла за ним. Мы поднялись на чердак какого-то дома, вспугнув голубей, устроившихся там на ночлег. Когда мои глаза привыкли к темноте, я увидела кровать, тумбочку и шаткую табуретку.
- Где мы? – спросила я.
- Это его жилище, - в голосе духа послышались насмешливые нотки, - он уже два года так живёт. Он лишился всех насущных благ, а теперь он теряет самое ценное – жизнь. Но я попытаюсь вернуть его к ней. И ты тоже. У тебя есть любовь. Возьми его за руку.
Я судорожно сжала в своей руке его руку и прижала её к сердцу. Дух уложил его на кровать и опустил свою бледную ладонь ему на грудь. Он дёрнулся, но не открыл глаз. Дух что-то шептал про себя, и я увидела, что мой любимый задыхается. Его дыхание учащалось, я чувствовала, что его рука, которую я держала, становится горячее и жарче. Дух не отнимал ладони от его груди. Вдруг весь чердак озарило красным, адским светом, послышались скрипы, стоны и шорохи, откуда-то поползли корявые тени и потянулись к нему. Я держала его руку, несмотря на страх. Он по-прежнему задыхался и дёргался. Красный свет начинал угасать. Снова стало темно. Часа два ничего не происходило, но внезапно опять вокруг пролился свет – уже ослепительно-золотой и не пугающий. Любимый вскрикнул и снова вздрогнул.
- Сила Господня, да снизойдёт до него! – произнёс дух, кладя вторую ладонь ему на грудь. – Да придет Царствие Твое!
Не успел он произнести эти слова, как вдруг тысячи радужных брызг рассыпались по всему тесному чердаку, вырываясь на улицу. Я выглянула в щель. Уже начинал брезжить рассвет. Город просыпался, по дорогам ездили редкие машины. А на фоне бледно-сиреневых облаков, подкрашенных лучами солнца, ярко вырисовывалась огромная радуга, отражаясь в окнах домов.
- Посмотри, посмотри! – закричала я, обращаясь к духу. – Это же чудо!
- Да, я и так вижу, - улыбнулся дух, отнимая ладони от его груди. – И для этого мне не надо выглядывать в щель. Пришла моя пора. Я ухожу. Прощай.
- Прощай, - ответила я. – Спасибо тебе за всё.
Радужные брызги превратились в тихое сияние. Дух исчез.
Я посмотрела на него. Он открыл глаза и недоуменно осматривался вокруг. Лицо его снова приобрело здоровый оттенок. Я подбежала к нему.
- Ты рядом, - прошептал он. – Боже, что я видел! Мне страшно и до сих пор.
Я прижалась к нему и почувствовала, как тревожно колотится его сердце. Я дрожала и ещё не до конца верила, что всё произошедшее ночью – правда.
- Теперь всё хорошо, - прошептала я. – Тебе больше ничего не угрожает. Господи, как же я люблю тебя!
На следующий день мы с ним пошли в церковь. Словно ничего не изменилось с того времени, когда в далёком детстве я ходила туда с родителями. Как и много лет назад, она стояла на невысоком холме и сверкала семью золотыми куполами.
Я очень давно не была там, среди таинственного полумрака, тихого мерцания свечей и загадочных ликов икон. Я встала перед образом Иисуса Христа и попросила прощения за ненависть и неверие. А потом я помолилась – не только о нас, но и обо всех тех, кто живёт и терпит страдания во имя истинной, святой любви.
То божественное, неземное и прекрасное, изменяющее судьбу человека, есть любовь. Моя подруга была права – это великий дар Господа. Любить по-настоящему дано далеко не каждому из нас. Тот, кто любит, является избранным, и в память о его земной жизни на небе вспыхнет звезда».
Девушка закрыла тетрадь и посмотрела в окно. Солнце уже взошло и залило город золотисто-оранжевым светом. А под окном стоял высокий молодой человек с чёрными, как смоль, волосами, яркими голубыми глазами и с розами в руках.
Увидев его, девушка со счастливой улыбкой выбежала к нему навстречу.
Гришанова Елизавета, 17 лет, Москва
Рейтинг: 2
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Гришанова Елизавета
Спасибо:)
Спасибо:)
Павел Волчковский аки Капитошка
За читоту идеи, за свет, что ты пытешься нести.
За читоту идеи, за свет, что ты пытешься нести.
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |