Полюби эту землю сердцем
Любим мы с друзьями отдыхать там, где прижались меловые горы к правому берегу реки Иловли.
Откуда взялось название «Иловля», точно никто не знает. Существует две версии: старые казаки говорили, что название происходило от слова «лав», что означает хороший лов рыбы. По второй же версии, название «Лавла» может идти от того, что испокон веков Дон и его притоки был пристанищем для всех беглых каторжников, разбойников, крестьян, сбежавших от крепостного рабства. Единственным их промыслом были грабежи купцов, плывущих по реке на стругах. Вот поэтому в народе нашу речку и прозвали «Лавла» - ловушка для купцов.
Место это живописное, фантастически интересное, располагающее к размышлениям.
У подножия горы видны фундаменты домов, разрушенные погреба, Следы былой человеческой жизни.
Вот остатки разрушенной церкви, еще сохранились на ее стенах следы иконописной росписи. Пригородили люди к церкви баз, где содержался скот. Лики святых печально смотрят на новое поколение. Церковь горела. Одни говорят, что юные охотники развели костер в ней и забыли потушить. Другие уверены, что Господь не выдержал всех издевательств и надругательств над божьим храмом и послал в него молнию.
Что еще осталось от Ютаевки? Кладбище, расположенное на взгорке. Я никогда еще не видела ничего более грустного. Когда-то кладбище было огорожено, но степной пожар ограду давно уничтожил. Торчат несколько расшатавшихся крестиков. На одной из могил памятный камень, на котором читается дата. Трагическая надпись меня потрясла. Она гласит: «Сей памятник Клима Климовича Решетова. Семья побита гирями. Здесь покоится прах и служанки девицы Ксении хутора Плетнёва. Жертвы пали от руки злодеев в ночь под 25. 12. 1912 года...»
Далее перечисляются поимённо все погибшие, но по истечении многих лет прочесть доподлинно их невозможно.
Я вспомнила историю, рассказанную нам в школе «рожаками», старыми коренными жителями. А они слышали ее от своих родителей.
В 1912 году накануне большого православного праздника Рождества Христова казак К.К. Решетов со своими родителями поехал из Писаревки на праздничную службу в Ютаевскую церковь, а остальная семья: жена, сын со снохой, малые внуки и работница - остались дома.
Ближе к вечеру по куреням стали ходить люди и славить Христа.
Пришли и к ним трое мужиков. Что там случилось, никто не знает, но соседи нашли убитыми всех домочадцев. Убийц арестовали в тот же вечер.
Когда старику Решетову сообщили об убийстве семьи, он молитвы не прервал и достоял молебен до конца, а потом сказал: «Все идите ко мне на похороны».
Приехали из станицы Иловлинской казаки на подводах, вооружённые пистолетами и ружьями. Арестованных убийц пешим ходом стали конвоировать в станицу. Дорога шла через хутора Семисотнов, Ютаев, Боровки, Авилов, Тары. Казаки во всех этих хуторах выходили на дорогу, проклинали убийц, бросали в них камни. Убитую же семью отпевали всем миром в Ютаевской церкви и похоронили на церковном кладбище.
Я пошла побродить по окрестностям. Спустилась к реке.
Ольховая рощица выстроилась на берегу. Вода чистая, журчащая. Легкий ветерок рассеял угрюмые облака, и солнце высветило желто-оранжевую листву деревьев, торжественную и манящую. Красота – дух захватывает!
Удивительные открытия ждали меня на каждом шагу.
Иловля, пройдя через водоросли и ивняк, выходит на простор. А берега ее здесь украшают боярышник и шиповник в ярких алых ягодах.
Полюбили это место и чистотел с хмелем.
Серая цапля, стоя в воде, осматривает берег, а в кроне осины я замечаю ушастую сову. Сидит, помалкивает. Не время ей охотиться: день еще.
При виде такой картины душу наполняет покой и желание петь, но тихо, чтобы не вспугнуть птиц.
Спускаюсь по крутому обрыву к реке, вглядываюсь в чистую воду и вижу много норок. Рачьи домики. А вот и они! Крупные, но вялые, потому что вода уже холодная, да и торопиться им, видно, некуда, откормились за лето, можно и отдохнуть.
Посреди реки мальчишки с лодки рыбачат. Рыба не клюет, а ждать – терпежа нет. Причалили они к берегу, подошли к месту, где вода прозрачная. Вся подводная жизнь, как на ладони. Смотрю, запустили руки по локоть, а потом и до плеч в воду. Понятно: раков ловят! Ведь не зря же говорят: На безрыбье и рак – рыба. Холодно, но азарт сильнее. И вот он, голубчик! Еще один! Вот они, клешнястые! Раков, конечно, можно купить на рынке и не мучиться, но разве испытаешь такое удовольствие?
Говорят, раки в мутной воде не живут. Значит, река живая.
Но пойду дальше.
Среди коряг и гнилья замечаю, и вовремя, нескольких змей. Видно, закусили они рыбкой или лягушкой, лежат в укромном месте довольные, ловят последние лучи тающего осеннего солнца. Лучше их обойти стороной.
А вот совсем другая картина. Передо мной то ли дамба, то ли плотина. На прибрежных кустах висят обрывки сетей. Наверное, весной в половодье забросило их сюда течением, а может быть, браконьеры выбросили старье за ненадобностью. Но ведь в сети могут попасть птицы, животные. Меньше всего беспокоит таких временщиков, что будет после них.
Река делает крутой поворот. Не видно течения ее, стоят в воде деревья, голые, высохшие, вытянув к небу руки-кресты, моля о пощаде. А вокруг них уже не светится, а злым черным оком смотрит на меня омут, затянутый болотной растительностью.
Река попала в западню, но хочет жить, она нашла небольшую протоку, размыла берег и буквально пробирается сквозь камыши и осоку. Это уже чуть ли не мертвая река. Не видно здесь птиц, рыба ушла, и на берегу не видно «творений рук человеческих». А кому же нужно такое гиблое место?! Отдыхать здесь не хочется. Невеселая картина.
Но пора возвращаться.
Поднимаюсь по тропинке в гору. Обращаю внимание, что покрыта она мелкотравчатым подорожником – спорышем.
Говорят, давным-давно на нашу землю стали зариться недруги разные: хазары да половцы, печенеги да татары. Грабили, в плен парней брали, девушек уводили. Уводили на невольничьи рынки. Был такой рынок и у нынешнего хутора Писаревка. Бежали матери вслед, поливая землю слезами. Слезы материнские ядрены и споры, оттого подорожник «спорышем» прозвали. Неистребима эта травка: сколько ни топчут, сколько ни мнут ее – она, знай себе, поднимается, растет, устилая путь мягким ковром. Целительная травка: приложи к болячке листки – легче станет. Заживет, затянется рана. Спасительны материнские слезы
А донник так и тянется вдоль дороги, чтобы запах родной земли сопровождал каждого и скрашивал путь. Пахуч и приятен он. Хоть в чай завари, хоть просто понюхай, на все годится степной красавец - духовей. Божья травка. Телу услада и душе отрада.
Вот по обочинам и татарник, гордый, красноголовый, как будто огненные фонарики шествуют вдоль дороги.
Я сорвала пучок приятно пахнущей степной травы. Это полынь. О ней много легенд сложено в наших краях. Я вспоминаю ту, что рассказал мне дедушка.
Когда-то, давным – давно, жило в наших степях воинственное и свободолюбивое племя кочевников-скотоводов. После смерти старого хана осталось двое сыновей, новым ханом, по обычаю, должен был стать старший. Но младший брат, ослепленный злобой и жаждой власти, решил воспрепятствовать этому. И привел он в степи врагов родного племени, чтобы силой, с помощью чужеземцев доказать свои права на отцовский престол. Старейшины отправили послов к младшему, пытаясь остановить междоусобицу, но никакие мольбы не помогли. И тогда один из послов достал из сумки пучок сухой полыни и подал сыну хана. И случилось чудо: запах полыни разрушил злые чары зависти и властолюбия, одолевшие младшего брата. И понял он, что затеял злое дело, и отказался от своих замыслов.
Считается, что пучок полыни, подвешенный под потолок, изгоняет из жилища несчастья и болезни.
Продолжаю дальше идти.
Несмотря на то, что на улице сентябрь, солнце припекает. Жарко. Жажда томит. Но вот оно спасение-ручеек. Сбегает он с меловой горы, по дну овражка журчит. На верху заросли камыша с махровыми головками Они, как шапка, на голове горы. Поднимаюсь вдоль ручейка и вижу в камышах ключик-родник. Зачерпываю ладонями холодную водицу. Спасена!
Возвращаюсь к ребятам. Солнце садится за гору.
Тих и мечтательно-задумчив вечерок на берегу Иловли. Совсем стемнело. Огни ярких звезд в высоком ярком небе смотрятся в воду. Луна наполовину видна из-за откуда-то взявшегося облачка. Ветерок с какой-то лаской веет в лицо.
Как не вспомнить слова казака Крюкова: « Родимый край… Кресты родных моих могил, и над левадой дым кизячный и пятна белых куреней в зеленой раме рощ вербовых, гумно с буреющей соломой и журавль, застывший в думе…»
Мы просидели на берегу реки почти до самой зари. Говорить не хотелось. Каждый думал и вспоминал свое.
Откуда взялось название «Иловля», точно никто не знает. Существует две версии: старые казаки говорили, что название происходило от слова «лав», что означает хороший лов рыбы. По второй же версии, название «Лавла» может идти от того, что испокон веков Дон и его притоки был пристанищем для всех беглых каторжников, разбойников, крестьян, сбежавших от крепостного рабства. Единственным их промыслом были грабежи купцов, плывущих по реке на стругах. Вот поэтому в народе нашу речку и прозвали «Лавла» - ловушка для купцов.
Место это живописное, фантастически интересное, располагающее к размышлениям.
У подножия горы видны фундаменты домов, разрушенные погреба, Следы былой человеческой жизни.
Вот остатки разрушенной церкви, еще сохранились на ее стенах следы иконописной росписи. Пригородили люди к церкви баз, где содержался скот. Лики святых печально смотрят на новое поколение. Церковь горела. Одни говорят, что юные охотники развели костер в ней и забыли потушить. Другие уверены, что Господь не выдержал всех издевательств и надругательств над божьим храмом и послал в него молнию.
Что еще осталось от Ютаевки? Кладбище, расположенное на взгорке. Я никогда еще не видела ничего более грустного. Когда-то кладбище было огорожено, но степной пожар ограду давно уничтожил. Торчат несколько расшатавшихся крестиков. На одной из могил памятный камень, на котором читается дата. Трагическая надпись меня потрясла. Она гласит: «Сей памятник Клима Климовича Решетова. Семья побита гирями. Здесь покоится прах и служанки девицы Ксении хутора Плетнёва. Жертвы пали от руки злодеев в ночь под 25. 12. 1912 года...»
Далее перечисляются поимённо все погибшие, но по истечении многих лет прочесть доподлинно их невозможно.
Я вспомнила историю, рассказанную нам в школе «рожаками», старыми коренными жителями. А они слышали ее от своих родителей.
В 1912 году накануне большого православного праздника Рождества Христова казак К.К. Решетов со своими родителями поехал из Писаревки на праздничную службу в Ютаевскую церковь, а остальная семья: жена, сын со снохой, малые внуки и работница - остались дома.
Ближе к вечеру по куреням стали ходить люди и славить Христа.
Пришли и к ним трое мужиков. Что там случилось, никто не знает, но соседи нашли убитыми всех домочадцев. Убийц арестовали в тот же вечер.
Когда старику Решетову сообщили об убийстве семьи, он молитвы не прервал и достоял молебен до конца, а потом сказал: «Все идите ко мне на похороны».
Приехали из станицы Иловлинской казаки на подводах, вооружённые пистолетами и ружьями. Арестованных убийц пешим ходом стали конвоировать в станицу. Дорога шла через хутора Семисотнов, Ютаев, Боровки, Авилов, Тары. Казаки во всех этих хуторах выходили на дорогу, проклинали убийц, бросали в них камни. Убитую же семью отпевали всем миром в Ютаевской церкви и похоронили на церковном кладбище.
Я пошла побродить по окрестностям. Спустилась к реке.
Ольховая рощица выстроилась на берегу. Вода чистая, журчащая. Легкий ветерок рассеял угрюмые облака, и солнце высветило желто-оранжевую листву деревьев, торжественную и манящую. Красота – дух захватывает!
Удивительные открытия ждали меня на каждом шагу.
Иловля, пройдя через водоросли и ивняк, выходит на простор. А берега ее здесь украшают боярышник и шиповник в ярких алых ягодах.
Полюбили это место и чистотел с хмелем.
Серая цапля, стоя в воде, осматривает берег, а в кроне осины я замечаю ушастую сову. Сидит, помалкивает. Не время ей охотиться: день еще.
При виде такой картины душу наполняет покой и желание петь, но тихо, чтобы не вспугнуть птиц.
Спускаюсь по крутому обрыву к реке, вглядываюсь в чистую воду и вижу много норок. Рачьи домики. А вот и они! Крупные, но вялые, потому что вода уже холодная, да и торопиться им, видно, некуда, откормились за лето, можно и отдохнуть.
Посреди реки мальчишки с лодки рыбачат. Рыба не клюет, а ждать – терпежа нет. Причалили они к берегу, подошли к месту, где вода прозрачная. Вся подводная жизнь, как на ладони. Смотрю, запустили руки по локоть, а потом и до плеч в воду. Понятно: раков ловят! Ведь не зря же говорят: На безрыбье и рак – рыба. Холодно, но азарт сильнее. И вот он, голубчик! Еще один! Вот они, клешнястые! Раков, конечно, можно купить на рынке и не мучиться, но разве испытаешь такое удовольствие?
Говорят, раки в мутной воде не живут. Значит, река живая.
Но пойду дальше.
Среди коряг и гнилья замечаю, и вовремя, нескольких змей. Видно, закусили они рыбкой или лягушкой, лежат в укромном месте довольные, ловят последние лучи тающего осеннего солнца. Лучше их обойти стороной.
А вот совсем другая картина. Передо мной то ли дамба, то ли плотина. На прибрежных кустах висят обрывки сетей. Наверное, весной в половодье забросило их сюда течением, а может быть, браконьеры выбросили старье за ненадобностью. Но ведь в сети могут попасть птицы, животные. Меньше всего беспокоит таких временщиков, что будет после них.
Река делает крутой поворот. Не видно течения ее, стоят в воде деревья, голые, высохшие, вытянув к небу руки-кресты, моля о пощаде. А вокруг них уже не светится, а злым черным оком смотрит на меня омут, затянутый болотной растительностью.
Река попала в западню, но хочет жить, она нашла небольшую протоку, размыла берег и буквально пробирается сквозь камыши и осоку. Это уже чуть ли не мертвая река. Не видно здесь птиц, рыба ушла, и на берегу не видно «творений рук человеческих». А кому же нужно такое гиблое место?! Отдыхать здесь не хочется. Невеселая картина.
Но пора возвращаться.
Поднимаюсь по тропинке в гору. Обращаю внимание, что покрыта она мелкотравчатым подорожником – спорышем.
Говорят, давным-давно на нашу землю стали зариться недруги разные: хазары да половцы, печенеги да татары. Грабили, в плен парней брали, девушек уводили. Уводили на невольничьи рынки. Был такой рынок и у нынешнего хутора Писаревка. Бежали матери вслед, поливая землю слезами. Слезы материнские ядрены и споры, оттого подорожник «спорышем» прозвали. Неистребима эта травка: сколько ни топчут, сколько ни мнут ее – она, знай себе, поднимается, растет, устилая путь мягким ковром. Целительная травка: приложи к болячке листки – легче станет. Заживет, затянется рана. Спасительны материнские слезы
А донник так и тянется вдоль дороги, чтобы запах родной земли сопровождал каждого и скрашивал путь. Пахуч и приятен он. Хоть в чай завари, хоть просто понюхай, на все годится степной красавец - духовей. Божья травка. Телу услада и душе отрада.
Вот по обочинам и татарник, гордый, красноголовый, как будто огненные фонарики шествуют вдоль дороги.
Я сорвала пучок приятно пахнущей степной травы. Это полынь. О ней много легенд сложено в наших краях. Я вспоминаю ту, что рассказал мне дедушка.
Когда-то, давным – давно, жило в наших степях воинственное и свободолюбивое племя кочевников-скотоводов. После смерти старого хана осталось двое сыновей, новым ханом, по обычаю, должен был стать старший. Но младший брат, ослепленный злобой и жаждой власти, решил воспрепятствовать этому. И привел он в степи врагов родного племени, чтобы силой, с помощью чужеземцев доказать свои права на отцовский престол. Старейшины отправили послов к младшему, пытаясь остановить междоусобицу, но никакие мольбы не помогли. И тогда один из послов достал из сумки пучок сухой полыни и подал сыну хана. И случилось чудо: запах полыни разрушил злые чары зависти и властолюбия, одолевшие младшего брата. И понял он, что затеял злое дело, и отказался от своих замыслов.
Считается, что пучок полыни, подвешенный под потолок, изгоняет из жилища несчастья и болезни.
Продолжаю дальше идти.
Несмотря на то, что на улице сентябрь, солнце припекает. Жарко. Жажда томит. Но вот оно спасение-ручеек. Сбегает он с меловой горы, по дну овражка журчит. На верху заросли камыша с махровыми головками Они, как шапка, на голове горы. Поднимаюсь вдоль ручейка и вижу в камышах ключик-родник. Зачерпываю ладонями холодную водицу. Спасена!
Возвращаюсь к ребятам. Солнце садится за гору.
Тих и мечтательно-задумчив вечерок на берегу Иловли. Совсем стемнело. Огни ярких звезд в высоком ярком небе смотрятся в воду. Луна наполовину видна из-за откуда-то взявшегося облачка. Ветерок с какой-то лаской веет в лицо.
Как не вспомнить слова казака Крюкова: « Родимый край… Кресты родных моих могил, и над левадой дым кизячный и пятна белых куреней в зеленой раме рощ вербовых, гумно с буреющей соломой и журавль, застывший в думе…»
Мы просидели на берегу реки почти до самой зари. Говорить не хотелось. Каждый думал и вспоминал свое.
Мовсисян Гоар, 17 лет, х. Кондраши
Рейтинг: 5
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |