Каприс для скрипки соло
Эта осень была необычайно теплой и солнечной. Красные и желтые листья добавляли красок, летая по всему городу, падая под ноги, взлетая вновь, делая более яркими самые темные уголки, связывая жителей города невидимыми осенними нитями.
На центральной и одновременно самой старой улице гуляло множество людей. Субботний день, хорошая погода – здесь можно было встретить и семьи с маленькими детьми, и влюбленные парочки, и шумные компании. Среди всех этих разных, но похожих друг на друга в прошлом или будущем людей шли две девушки.
Алиса и Вера, молодые, но необыкновенно талантливые скрипачки, вот уже месяц учились в консерватории и безумно этим гордились. А как же? Преподаватели их хвалят, знакомые предрекают блестящее будущее, да и им самим нравится музыка. Более того, она стала их частью, их будущей карьерой, их жизнью, их душой…
Они шли по мощеной дороге, размахивая сумочками и о чем-то весело щебеча, а цоканье каблучков заглушали шаги остальных людей. По мере приближения к главной площади становился слышен посторонний звук. Вначале он был незаметен, но затем становился все выше и пронзительнее.
Общую атмосферу беззаботности нарушала музыка. Молодой парень с темными вьющимися волосами играл на скрипке. Одет он был довольно странно: штаны-шаровары, серое пальто, на голове – забавная вязаная шапочка. В общем, он был самым обычным уличным музыкантом.
Проходя мимо скрипача, девушки невольно остановились, оглядели молодого человека и стали прислушиваться к музыке.
Вскоре, одна из них, Алиса, сморщила носик:
- Это он называет музыкой?
- Видимо, - ответила Вера, поджав губы и глядя, как проходящие мимо люди кидают мелочь на дно коробки, стоящей рядом со скрипачом.
- Паганини. Каприс №24, a moll, для скрипки соло, - похвастала знаниями Алиса. А потом, зная, что музыкант их слышит, сказала громче: - По-моему, у меня он получается куда лучше.
Вера хмыкнула:
- Сравнила! Он же самоучка! Да он даже в ноты не всегда попадает, не то, что грамотно их берет.
- Да, - подтвердила Алиса. – В этом месте музыка должна быть более быстрой и звонкой. Вот здесь крещендо, ну! – она махнула рукой. – Ой, идем отсюда! Не могу это больше слышать!
- Снова запнулся на шестнадцатых, - прокомментировала Вера, отойдя от музыканта и смерив его на прощание высокомерным взглядом.
А скрипач с грустью посмотрел им вслед и вздохнул. Опять забыв про ритенуто в последнем такте, он доиграл произведение, заглянул в далеко не полную коробку, убрал скрипку и смычок в чехол и, слегка сгорбившись, пошел в противоположную сторону – к автобусной остановке.
* * *
Вот уже почти год, как Алиса не скрипачка. В один момент ее жизнь перевернулась, и она не знала, что будет дальше.
Примерно через месяц после случая с уличным музыкантом, о котором она, кстати, и думать забыла, произошло несчастье. Алиса попала в автокатастрофу и была серьезно ранена. Ее не огорчала ни сломанная нога, ни сотрясение мозга. Главным было то, что на руке были порваны сухожилия. Это значило, что она никогда не сможет играть на скрипке. С карьерой можно было попрощаться.
Алиса поступила на экономический факультет университета и даже поддерживала связь с Верой. Но их дружба стала угасать с тех пор, как Алиса перестала играть. Вера продолжала учиться в консерватории, ее ждала жизнь, о которой мечтала - теперь уже только мечтала – Алиса. Музыка, которая раньше их объединяла, теперь встала между ними.
Врачи говорили ей, чтобы она забыла об этом. Она попыталась, положив скрипку в самый дальний угол шкафа. Инструмент пылился там около полугода, пока однажды девушка не достала его оттуда.
Дело в том, что на днях она совершенно случайно услышала по телевизору каприсы Паганини и не могла не вспомнить. Она решила, что, наверное, не будет ничего плохого, если она просто попробует.
И тогда Алиса поняла, что имели в виду врачи, когда не советовали ей брать в руки скрипку. Если раньше ее пальцы слушались мгновенно, сами знали, что и как нужно играть, то теперь она не могла управлять ими. Они были… деревянными. В первый раз она психанула, швырнув скрипку в угол комнаты, разрыдалась и решила бросить. Но не смогла.
В следующий раз она взяла скрипку через неделю и целый час пыталась заставить пальцы двигаться. С тех пор она каждый день играла, и с каждым разом получалось все лучше. Конечно, это не могло сравниться с тем, как она играла раньше, но это было хоть что-то.
* * *
Эта осень была самой холодной и дождливой, которую когда-либо помнила Алиса.
Одним субботним днем она взяла скрипку и приехала на ту самую улицу, где еще год назад чувствовала себя абсолютно счастливой. Она шла по мощеной дороге, слегка сгорбившись и неуверенно неся черный чехол. А общую мрачную атмосферу вновь нарушала музыка.
Все тот же город, все та же улица, та же площадь, возможно даже, те же люди. И тот же музыкант в той же вязаной шапочке, сером пальто и со скрипкой.
Двадцать четвертый каприс Паганини, ля минор.
Алиса подошла к уличному музыканту и долго на него смотрела. Он тоже ее рассматривал и вроде бы даже узнавал. Она же молча встала в нескольких метрах от него, достала скрипку и подняла смычок.
Она начала играть тихо-тихо, едва касаясь струн смычком, подстраиваясь к игре музыканта; потом стала играть увереннее и громче, хотя и сбивалась на шестнадцатых.
Он посмотрел на нее и слегка улыбнулся, разрешая превратить произведение для скрипки соло в дуэт.
На центральной и одновременно самой старой улице гуляло множество людей. Субботний день, хорошая погода – здесь можно было встретить и семьи с маленькими детьми, и влюбленные парочки, и шумные компании. Среди всех этих разных, но похожих друг на друга в прошлом или будущем людей шли две девушки.
Алиса и Вера, молодые, но необыкновенно талантливые скрипачки, вот уже месяц учились в консерватории и безумно этим гордились. А как же? Преподаватели их хвалят, знакомые предрекают блестящее будущее, да и им самим нравится музыка. Более того, она стала их частью, их будущей карьерой, их жизнью, их душой…
Они шли по мощеной дороге, размахивая сумочками и о чем-то весело щебеча, а цоканье каблучков заглушали шаги остальных людей. По мере приближения к главной площади становился слышен посторонний звук. Вначале он был незаметен, но затем становился все выше и пронзительнее.
Общую атмосферу беззаботности нарушала музыка. Молодой парень с темными вьющимися волосами играл на скрипке. Одет он был довольно странно: штаны-шаровары, серое пальто, на голове – забавная вязаная шапочка. В общем, он был самым обычным уличным музыкантом.
Проходя мимо скрипача, девушки невольно остановились, оглядели молодого человека и стали прислушиваться к музыке.
Вскоре, одна из них, Алиса, сморщила носик:
- Это он называет музыкой?
- Видимо, - ответила Вера, поджав губы и глядя, как проходящие мимо люди кидают мелочь на дно коробки, стоящей рядом со скрипачом.
- Паганини. Каприс №24, a moll, для скрипки соло, - похвастала знаниями Алиса. А потом, зная, что музыкант их слышит, сказала громче: - По-моему, у меня он получается куда лучше.
Вера хмыкнула:
- Сравнила! Он же самоучка! Да он даже в ноты не всегда попадает, не то, что грамотно их берет.
- Да, - подтвердила Алиса. – В этом месте музыка должна быть более быстрой и звонкой. Вот здесь крещендо, ну! – она махнула рукой. – Ой, идем отсюда! Не могу это больше слышать!
- Снова запнулся на шестнадцатых, - прокомментировала Вера, отойдя от музыканта и смерив его на прощание высокомерным взглядом.
А скрипач с грустью посмотрел им вслед и вздохнул. Опять забыв про ритенуто в последнем такте, он доиграл произведение, заглянул в далеко не полную коробку, убрал скрипку и смычок в чехол и, слегка сгорбившись, пошел в противоположную сторону – к автобусной остановке.
* * *
Вот уже почти год, как Алиса не скрипачка. В один момент ее жизнь перевернулась, и она не знала, что будет дальше.
Примерно через месяц после случая с уличным музыкантом, о котором она, кстати, и думать забыла, произошло несчастье. Алиса попала в автокатастрофу и была серьезно ранена. Ее не огорчала ни сломанная нога, ни сотрясение мозга. Главным было то, что на руке были порваны сухожилия. Это значило, что она никогда не сможет играть на скрипке. С карьерой можно было попрощаться.
Алиса поступила на экономический факультет университета и даже поддерживала связь с Верой. Но их дружба стала угасать с тех пор, как Алиса перестала играть. Вера продолжала учиться в консерватории, ее ждала жизнь, о которой мечтала - теперь уже только мечтала – Алиса. Музыка, которая раньше их объединяла, теперь встала между ними.
Врачи говорили ей, чтобы она забыла об этом. Она попыталась, положив скрипку в самый дальний угол шкафа. Инструмент пылился там около полугода, пока однажды девушка не достала его оттуда.
Дело в том, что на днях она совершенно случайно услышала по телевизору каприсы Паганини и не могла не вспомнить. Она решила, что, наверное, не будет ничего плохого, если она просто попробует.
И тогда Алиса поняла, что имели в виду врачи, когда не советовали ей брать в руки скрипку. Если раньше ее пальцы слушались мгновенно, сами знали, что и как нужно играть, то теперь она не могла управлять ими. Они были… деревянными. В первый раз она психанула, швырнув скрипку в угол комнаты, разрыдалась и решила бросить. Но не смогла.
В следующий раз она взяла скрипку через неделю и целый час пыталась заставить пальцы двигаться. С тех пор она каждый день играла, и с каждым разом получалось все лучше. Конечно, это не могло сравниться с тем, как она играла раньше, но это было хоть что-то.
* * *
Эта осень была самой холодной и дождливой, которую когда-либо помнила Алиса.
Одним субботним днем она взяла скрипку и приехала на ту самую улицу, где еще год назад чувствовала себя абсолютно счастливой. Она шла по мощеной дороге, слегка сгорбившись и неуверенно неся черный чехол. А общую мрачную атмосферу вновь нарушала музыка.
Все тот же город, все та же улица, та же площадь, возможно даже, те же люди. И тот же музыкант в той же вязаной шапочке, сером пальто и со скрипкой.
Двадцать четвертый каприс Паганини, ля минор.
Алиса подошла к уличному музыканту и долго на него смотрела. Он тоже ее рассматривал и вроде бы даже узнавал. Она же молча встала в нескольких метрах от него, достала скрипку и подняла смычок.
Она начала играть тихо-тихо, едва касаясь струн смычком, подстраиваясь к игре музыканта; потом стала играть увереннее и громче, хотя и сбивалась на шестнадцатых.
Он посмотрел на нее и слегка улыбнулся, разрешая превратить произведение для скрипки соло в дуэт.
Скворцова Наталья, 16 лет, Казань
Рейтинг: 17
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |