Казнь переносится на завтра
Великобритания, 19 век.
Волны били о прибой, и их громкий шелест разлетался на всю округу. На улице шумели люди, им грубо вторили старые торговцы рыбой. На этой грязной улице по холодным лужам бегали босые дети-сироты, одетые лишь в старые огромные рваные рубахи. Повсюду царил противоестественный запах рыбы, помоев, нищих грязных людей.
По улице шла страждущая старая вдова. У неё тряслись руки, а бедность превратила её некогда красивое тело в некое подобие скелета. Из одежды на ней висело лишь жалкое чёрное одеяние. Сохраняя былую гордость, она не просит подаяний, а живет только на те крохи, что оставил ей её покойный муж, и те, что она заработала сама тяжелой работой.
… Секунда. Несколько мгновений. Шум. Кровь. Смерть…
… В той повозке ехал богатый буржуа, баловень судьбы. Случайность? Судьба? Но ничто не нарушило общего спокойствия. Ведь все живы. Почти. Повозка двинулась дальше.
Казнь переносится на завтра.
Чехия, 20 век.
Вечер. В предчувствии ночи природа разбросала печальные тени в каждом углу старого парка. Встреча должна была состояться. Она спешила, в её мыслях поселились мечты, а в каждом движении угадывалось сладкое нетерпение. В темный парк войдя, увидела вдали силуэт мужской фигуры. Обрадовавшись, она поспешила к нему, предвкушая радость грядущей встречи.
… Жизнь оказалась коротка. И все рассказы о любви и долгой жизни пронеслись в последний миг перед остекленевшими глазами, в которых застыло отражение странного ночного человека. Странного. Незнакомого. Страшного. Последнего.
… Тот прекрасный летний вечер оказался бессонным, наполненным чувством страха, тревожного ожидания и приторного запаха многочисленных цветов. Печаль. Боль. Вымысел? Быль?
Но, во всяком случае, казнь переносится на завтра.
Германия, 1914 год
Объявлено начало войны. Беспокойство и печаль, тревога одолели сердца многих мирных жителей. Сердца матерей сжимались от холодного предчувствия.
Мы видим две семьи. Две разные семьи. В одной из них в богатом доме не испытав нужды, он гордостью, беспечностью воспитан был. И деньги славу заменили, что крови цветом окрашена порой. Но для других не видна была вина их – ведь каждому своя судьба – и холода, и боли был лишён сей сын гордыни.
А для другой семьи, где места нет гордости и страху (ведь даже к страху голода привыкли там давным-давно), война была не мифом, а судьбой. И сын, простившись с матерью, отцом, ушёл. И больше не вернулся. Но честь его жива и по сей день.
Но будем честными с собой: казнь переносится на завтра.
***
Если есть вина (а она здесь есть почти всегда), порой не видим виноватых, пусть даже есть они.. А может, просто не хотим. А если видим, говорим: «Все завтра, завтра!». Опять же, скажем как всегда:"Казнь переносится на завтра".
Волны били о прибой, и их громкий шелест разлетался на всю округу. На улице шумели люди, им грубо вторили старые торговцы рыбой. На этой грязной улице по холодным лужам бегали босые дети-сироты, одетые лишь в старые огромные рваные рубахи. Повсюду царил противоестественный запах рыбы, помоев, нищих грязных людей.
По улице шла страждущая старая вдова. У неё тряслись руки, а бедность превратила её некогда красивое тело в некое подобие скелета. Из одежды на ней висело лишь жалкое чёрное одеяние. Сохраняя былую гордость, она не просит подаяний, а живет только на те крохи, что оставил ей её покойный муж, и те, что она заработала сама тяжелой работой.
… Секунда. Несколько мгновений. Шум. Кровь. Смерть…
… В той повозке ехал богатый буржуа, баловень судьбы. Случайность? Судьба? Но ничто не нарушило общего спокойствия. Ведь все живы. Почти. Повозка двинулась дальше.
Казнь переносится на завтра.
Чехия, 20 век.
Вечер. В предчувствии ночи природа разбросала печальные тени в каждом углу старого парка. Встреча должна была состояться. Она спешила, в её мыслях поселились мечты, а в каждом движении угадывалось сладкое нетерпение. В темный парк войдя, увидела вдали силуэт мужской фигуры. Обрадовавшись, она поспешила к нему, предвкушая радость грядущей встречи.
… Жизнь оказалась коротка. И все рассказы о любви и долгой жизни пронеслись в последний миг перед остекленевшими глазами, в которых застыло отражение странного ночного человека. Странного. Незнакомого. Страшного. Последнего.
… Тот прекрасный летний вечер оказался бессонным, наполненным чувством страха, тревожного ожидания и приторного запаха многочисленных цветов. Печаль. Боль. Вымысел? Быль?
Но, во всяком случае, казнь переносится на завтра.
Германия, 1914 год
Объявлено начало войны. Беспокойство и печаль, тревога одолели сердца многих мирных жителей. Сердца матерей сжимались от холодного предчувствия.
Мы видим две семьи. Две разные семьи. В одной из них в богатом доме не испытав нужды, он гордостью, беспечностью воспитан был. И деньги славу заменили, что крови цветом окрашена порой. Но для других не видна была вина их – ведь каждому своя судьба – и холода, и боли был лишён сей сын гордыни.
А для другой семьи, где места нет гордости и страху (ведь даже к страху голода привыкли там давным-давно), война была не мифом, а судьбой. И сын, простившись с матерью, отцом, ушёл. И больше не вернулся. Но честь его жива и по сей день.
Но будем честными с собой: казнь переносится на завтра.
***
Если есть вина (а она здесь есть почти всегда), порой не видим виноватых, пусть даже есть они.. А может, просто не хотим. А если видим, говорим: «Все завтра, завтра!». Опять же, скажем как всегда:"Казнь переносится на завтра".
Диковицкая Анастасия, 16 лет, Пинск
Рейтинг: 6
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |