Сила Удивления
- Небо!
Это удивительно звонкое, чистое воззвание к высокому и непонятному прозвучало откуда-то из глубины яблоневого сада. Андрей услышал его из раскрытого окна. Он нарочно раскрыл это окно, чтобы насладиться свежестью весеннего утра, чтобы легкий ветер изредка осыпал его рабочий стол снегопадом из белых и нежно-розовых лепестков цветущих садовых яблонь.
- Небо! – повторила девочка. – Скажи, пожалуйста, маме, что у нас все хорошо, пусть она не переживает за нас.
Это была племянница Андрея, «маленькая миленькая Милка», как он в шутку называл девочку. Мила злилась, надувала свои розовенькие, детские щечки и выдавала такую фразу:
- Я не маленькая и совсем не миленькая, ты сам маленький!
Андрей никогда не мог удержаться от смеха, услышав эти слова от маленькой разозленной проказницы, которая непременно топала при этом ножкой и уходила из комнаты с чувством достоинства.
Молодая мачеха Милы упрекала девочку в том, что она некрасиво ведет себя в гостях, но девочка не слушала ее.
Не прошло и минуты после простой просьбы ребенка, как все из той же глубины сада послышался звонкий смех Милы.
- Какой же ты смешной, мурлычешь! – говорила она котенку, ласково трепля его за бархатную шерстку. Она звонко смеялась оттого, что котенок играл с ее курчавыми темными волосами и бахромой ее нового платьица.
Ей не нравилось ее новое платье, и вообще не нравились платья и юбки: из-за них она не могла лазать по заборам с деревенскими мальчишками. Но здесь, в гостях, не было простых деревенских заборов, только кованые решетки, да и друзей здесь еще не было. И не будет, они ведь уедут сегодня вечером.
- Дети… - задумчиво произнес Андрей, раскрывая ноутбук. – Каковы их маленькие струнки души? И ведь какой звук, когда их заденешь, - чистый, но не дребезжащий, а ровный, легкий, точно отражается много раз от купола какого-то. В них нет той злобы, которую воспитывает умение выживать в нашем мире, нет той спешки, которая присуща всему человечеству. Они словно с другой планеты. В них много чего непривычного для нас, простых людей. А ведь мы тоже когда-то были детьми… Интересные мысли, - удивился сам себе Андрей, - надо записать.
Не найдя под рукой ни ручки, ни чистой бумаги, вспомнив, что давно не писал, Андрей вздохнул, открыл привычным двойным щелчком мыши текстовый редактор и стал набирать свои мысли на клавиатуре. Пальцы быстро метались по клавишам, успевая изредка, пока он думал, перебирать листы распечатанных документов, лежащих здесь же, на столе. Некоторые из бумаг эти самые пальцы выкидывали в корзину, стоящую рядом, у самых его ног, хотя Андрей даже не смотрел в них. Он мог читать пальцами. Хотя об этой его способности, наверно, не знал никто.
Из сада в комнату, расколыхав легкие, прозрачные дизайнерские занавеси с бамбуковыми полыми трубочками, влетел легкий ветерок. Занавеси подлетели бы к самому потолку, но трубочки запротестовали против нарушения законов Ньютона и мерно забарабанили по откинутым рамам музыкой, схожей со звуками музыки ветра, которую многие почему-то абсолютно неправильно вешают у входных дверей. Лепестки яблонь влетели вихрем и спокойно улеглись там, где каждый из них был оставлен легкомысленным ветром. Один из этой стайки миниатюрных птиц упал на клавишу с буквой «л», и четкое, быстрое, еле заметное нажатие этой клавиши заставило мужчину оторваться от экрана и перестать барабанить по клавиатуре. Палец был влажным, а лепесток смялся и стал почти прозрачным. Андрей повернул голову к окну и взглянул в сад, где среди стволов еще минут пять назад мелькало темно-зеленое платьице с золотистой бахромой.
Андрей взглянул на настенные часы, простые до крайности, как задумали дизайнеры: механизм, две стрелки и стекло с цифрами. Было еще совсем рано. Немудрено, что девочка заснула в саду.
Он подумал с минуту, потом выпрыгнул из окна, чего не делал, наверное, последние двадцать пять лет, и направился к девочке, уснувшей на газоне в лучах восходящего солнца. Если бы он был художником, он обязательно вернулся бы домой за мольбертом, кистями и красками. Но он не был художником, и ему было уже сорок пять лет, поэтому он поленился сходить даже за фотоаппаратом. Однако он все-таки смотрел на девочку несколько минут, затаив дыхание, думая, как удачно сплелись лучи солнца, причудливые ажурные тени цветущих веток и это маленькое ангельское, очарованное сном существо, разодетое, как кукла. Именно как кукла, потому что молодой мачехе девочка казалась именно куклой, оттого мачеха так старательно наряжала то, что ей досталось от предыдущей жены мужа. У Анечки (так звали мачеху) детей быть не могло, вот она и берегла малютку, как зеницу ока. Вот и сейчас она выбежала охая и ахая, что недоглядела, и ребенок уснул в сырой утренней траве, а Мила только недавно болела.
- Ну что же вы, Андрей Михалыч, стоите, ребенок простудится ведь! – возмущенно воскликнула она.
- Тише, Анечка, разбудишь, - прошептал Андрей, поднимая девочку, сжимающую котенка, тоже спящего сном праведника, на руки и неся в дом.
- Она жаворонок, совсем как я, а вот братец ваш абсолютная сова, до полудня не добудишься, - пожаловалась Аня.
- Лешка-то? Он это по выходным, сама же ведь знаешь, в рабочие дни он рано встает.
- Да ладно! Я-то своего мужа знаю, это мне его по рабочим дням будить приходится.
Андрей усмехнулся. С Лешкой у них разница в возрасте большая, но брата своего он любит очень сильно, и любит всю его семью. Он вообще любит семью, только у самого у него ее нет.
- Отчего ты не женишься? – спросит иногда Леша. – Ты ведь жених – хоть куда: бизнесмен, и не какой-нибудь там заплывший и обрюзглый. Ну посмотри на себя в зеркало – высокий, стройный, да тебя же женщины обожают, чего ты тут один да один?
- А мне и вас хватает с Анечкой да с Милкой. А времени нет, Леш, да и не хочется мне после того случая…
- Так ведь давно это было, Андрей, - возразит Леша.
- Давно-то давно, да не забывается что-то… У меня ж все не как у людей. Иной влюбился в первый раз, так после этого еще сорок раз влюбится и на сорок первый женится. А я не забываю, Леш, того, что в первый раз было, так вот оно, - ответит Андрей.
Да, таков был этот человек. Поразительно умный, он часто удивлялся самому себе, а вернее тому, как он сам создан, но больше удивления в нем вызывал весь мир, вся природа, все люди, что его окружали. И он почему-то успевал удивляться и подумать и даже напечатать что-то, чтобы перенести эти мысли в специальную папочку на рабочем столе неразлучного друга своего – ноутбука. И если бы кто-то открыл однажды папку с длинным названием «Не открывать, секретная информация, все под паролем», то он увидел бы огромную череду текстовых документов, разумеется, состоящих только из его собственных мыслей. Там было много интересных мыслей, там было много замеченных им загадок, на которые не требовалась искать отгадки – загадки привлекательны только в неразгаданном виде.
Он до сих пор любит свою одноклассницу, которой давно уже нет в живых. Так уж вышло, глупо до банальности, но ее нет только потому, что она выскочила с новогодней дискотеки из душного помещения на улицу в одной только дырявой пиратской тельняшке и шароварах, схватила воспаление легких, и ее не стало. Андрей тогда в первый раз удивился устройству судьбы человека и записал свои первые глубокие мысли по этому поводу.
Уложив девочку вместе с котенком на диване, Андрей вернулся к ноутбуку. Он рассуждал о детях и вдруг случайно подумал о себе.
- А ради чего я живу? – спросил он у себя вслух. – Зачем мне мой бизнес, зачем мне этот дом? Нужен ли я самому себе?
Зачем вообще люди живут на этом свете? Чтобы оставить после себя свою же частичку, чтобы эта самая частичка продолжала удивляться миру, чтобы эта частичка оставила после себя еще частичку. И так до бесконечности. Бесконечное удивление мирозданию и тому, кто создал такую совершенную систему. Абсолютно удивительную систему.
Андрей встал, подошел к окну и подумал, что, скорее всего, Леша прав, и надо ему жениться. Он вдохнул глубоко свежий воздух из яблоневого сада и вдруг схватился за сердце. Медленно сполз на пол, держась одной рукой за оконные рамы.
«Неужели все? – подумал он. – Неужели не успел? Кто будет удивляться? А ведь все ровно, тихо и спокойно было в жизни…»
Это удивительно звонкое, чистое воззвание к высокому и непонятному прозвучало откуда-то из глубины яблоневого сада. Андрей услышал его из раскрытого окна. Он нарочно раскрыл это окно, чтобы насладиться свежестью весеннего утра, чтобы легкий ветер изредка осыпал его рабочий стол снегопадом из белых и нежно-розовых лепестков цветущих садовых яблонь.
- Небо! – повторила девочка. – Скажи, пожалуйста, маме, что у нас все хорошо, пусть она не переживает за нас.
Это была племянница Андрея, «маленькая миленькая Милка», как он в шутку называл девочку. Мила злилась, надувала свои розовенькие, детские щечки и выдавала такую фразу:
- Я не маленькая и совсем не миленькая, ты сам маленький!
Андрей никогда не мог удержаться от смеха, услышав эти слова от маленькой разозленной проказницы, которая непременно топала при этом ножкой и уходила из комнаты с чувством достоинства.
Молодая мачеха Милы упрекала девочку в том, что она некрасиво ведет себя в гостях, но девочка не слушала ее.
Не прошло и минуты после простой просьбы ребенка, как все из той же глубины сада послышался звонкий смех Милы.
- Какой же ты смешной, мурлычешь! – говорила она котенку, ласково трепля его за бархатную шерстку. Она звонко смеялась оттого, что котенок играл с ее курчавыми темными волосами и бахромой ее нового платьица.
Ей не нравилось ее новое платье, и вообще не нравились платья и юбки: из-за них она не могла лазать по заборам с деревенскими мальчишками. Но здесь, в гостях, не было простых деревенских заборов, только кованые решетки, да и друзей здесь еще не было. И не будет, они ведь уедут сегодня вечером.
- Дети… - задумчиво произнес Андрей, раскрывая ноутбук. – Каковы их маленькие струнки души? И ведь какой звук, когда их заденешь, - чистый, но не дребезжащий, а ровный, легкий, точно отражается много раз от купола какого-то. В них нет той злобы, которую воспитывает умение выживать в нашем мире, нет той спешки, которая присуща всему человечеству. Они словно с другой планеты. В них много чего непривычного для нас, простых людей. А ведь мы тоже когда-то были детьми… Интересные мысли, - удивился сам себе Андрей, - надо записать.
Не найдя под рукой ни ручки, ни чистой бумаги, вспомнив, что давно не писал, Андрей вздохнул, открыл привычным двойным щелчком мыши текстовый редактор и стал набирать свои мысли на клавиатуре. Пальцы быстро метались по клавишам, успевая изредка, пока он думал, перебирать листы распечатанных документов, лежащих здесь же, на столе. Некоторые из бумаг эти самые пальцы выкидывали в корзину, стоящую рядом, у самых его ног, хотя Андрей даже не смотрел в них. Он мог читать пальцами. Хотя об этой его способности, наверно, не знал никто.
Из сада в комнату, расколыхав легкие, прозрачные дизайнерские занавеси с бамбуковыми полыми трубочками, влетел легкий ветерок. Занавеси подлетели бы к самому потолку, но трубочки запротестовали против нарушения законов Ньютона и мерно забарабанили по откинутым рамам музыкой, схожей со звуками музыки ветра, которую многие почему-то абсолютно неправильно вешают у входных дверей. Лепестки яблонь влетели вихрем и спокойно улеглись там, где каждый из них был оставлен легкомысленным ветром. Один из этой стайки миниатюрных птиц упал на клавишу с буквой «л», и четкое, быстрое, еле заметное нажатие этой клавиши заставило мужчину оторваться от экрана и перестать барабанить по клавиатуре. Палец был влажным, а лепесток смялся и стал почти прозрачным. Андрей повернул голову к окну и взглянул в сад, где среди стволов еще минут пять назад мелькало темно-зеленое платьице с золотистой бахромой.
Андрей взглянул на настенные часы, простые до крайности, как задумали дизайнеры: механизм, две стрелки и стекло с цифрами. Было еще совсем рано. Немудрено, что девочка заснула в саду.
Он подумал с минуту, потом выпрыгнул из окна, чего не делал, наверное, последние двадцать пять лет, и направился к девочке, уснувшей на газоне в лучах восходящего солнца. Если бы он был художником, он обязательно вернулся бы домой за мольбертом, кистями и красками. Но он не был художником, и ему было уже сорок пять лет, поэтому он поленился сходить даже за фотоаппаратом. Однако он все-таки смотрел на девочку несколько минут, затаив дыхание, думая, как удачно сплелись лучи солнца, причудливые ажурные тени цветущих веток и это маленькое ангельское, очарованное сном существо, разодетое, как кукла. Именно как кукла, потому что молодой мачехе девочка казалась именно куклой, оттого мачеха так старательно наряжала то, что ей досталось от предыдущей жены мужа. У Анечки (так звали мачеху) детей быть не могло, вот она и берегла малютку, как зеницу ока. Вот и сейчас она выбежала охая и ахая, что недоглядела, и ребенок уснул в сырой утренней траве, а Мила только недавно болела.
- Ну что же вы, Андрей Михалыч, стоите, ребенок простудится ведь! – возмущенно воскликнула она.
- Тише, Анечка, разбудишь, - прошептал Андрей, поднимая девочку, сжимающую котенка, тоже спящего сном праведника, на руки и неся в дом.
- Она жаворонок, совсем как я, а вот братец ваш абсолютная сова, до полудня не добудишься, - пожаловалась Аня.
- Лешка-то? Он это по выходным, сама же ведь знаешь, в рабочие дни он рано встает.
- Да ладно! Я-то своего мужа знаю, это мне его по рабочим дням будить приходится.
Андрей усмехнулся. С Лешкой у них разница в возрасте большая, но брата своего он любит очень сильно, и любит всю его семью. Он вообще любит семью, только у самого у него ее нет.
- Отчего ты не женишься? – спросит иногда Леша. – Ты ведь жених – хоть куда: бизнесмен, и не какой-нибудь там заплывший и обрюзглый. Ну посмотри на себя в зеркало – высокий, стройный, да тебя же женщины обожают, чего ты тут один да один?
- А мне и вас хватает с Анечкой да с Милкой. А времени нет, Леш, да и не хочется мне после того случая…
- Так ведь давно это было, Андрей, - возразит Леша.
- Давно-то давно, да не забывается что-то… У меня ж все не как у людей. Иной влюбился в первый раз, так после этого еще сорок раз влюбится и на сорок первый женится. А я не забываю, Леш, того, что в первый раз было, так вот оно, - ответит Андрей.
Да, таков был этот человек. Поразительно умный, он часто удивлялся самому себе, а вернее тому, как он сам создан, но больше удивления в нем вызывал весь мир, вся природа, все люди, что его окружали. И он почему-то успевал удивляться и подумать и даже напечатать что-то, чтобы перенести эти мысли в специальную папочку на рабочем столе неразлучного друга своего – ноутбука. И если бы кто-то открыл однажды папку с длинным названием «Не открывать, секретная информация, все под паролем», то он увидел бы огромную череду текстовых документов, разумеется, состоящих только из его собственных мыслей. Там было много интересных мыслей, там было много замеченных им загадок, на которые не требовалась искать отгадки – загадки привлекательны только в неразгаданном виде.
Он до сих пор любит свою одноклассницу, которой давно уже нет в живых. Так уж вышло, глупо до банальности, но ее нет только потому, что она выскочила с новогодней дискотеки из душного помещения на улицу в одной только дырявой пиратской тельняшке и шароварах, схватила воспаление легких, и ее не стало. Андрей тогда в первый раз удивился устройству судьбы человека и записал свои первые глубокие мысли по этому поводу.
Уложив девочку вместе с котенком на диване, Андрей вернулся к ноутбуку. Он рассуждал о детях и вдруг случайно подумал о себе.
- А ради чего я живу? – спросил он у себя вслух. – Зачем мне мой бизнес, зачем мне этот дом? Нужен ли я самому себе?
Зачем вообще люди живут на этом свете? Чтобы оставить после себя свою же частичку, чтобы эта самая частичка продолжала удивляться миру, чтобы эта частичка оставила после себя еще частичку. И так до бесконечности. Бесконечное удивление мирозданию и тому, кто создал такую совершенную систему. Абсолютно удивительную систему.
Андрей встал, подошел к окну и подумал, что, скорее всего, Леша прав, и надо ему жениться. Он вдохнул глубоко свежий воздух из яблоневого сада и вдруг схватился за сердце. Медленно сполз на пол, держась одной рукой за оконные рамы.
«Неужели все? – подумал он. – Неужели не успел? Кто будет удивляться? А ведь все ровно, тихо и спокойно было в жизни…»
Нуртдинова Диляра, 17 лет, п.Сельхозтехника
Рейтинг: 1
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |