Страна Души
(Путевой очерк)
Мне было лет шесть-семь, когда я думал: вырасту, уеду в одну из европейских стран или даже в Соединённые Штаты Америки...
Сейчас мне исполнилось четырнадцать, и я уже не думаю о долгом отъезде в другие страны, потому что понял, как нелегко вдали с г дома, что лучше и ближе родных мест нет ничего на свете, но по-прежнему хочу увидеть разные страны.
И вот однажды меня родители спросили, хочу ли я поехать в Абхазию. С того момента я думал только о предстоящем путешествии, даже не играл на компьютере и не ходил с друзьями на площадку. Казалось, что время идет намного медленнее, чем раньше. Пытался представить: какая она, Абхазия? Я знал, что семнадцать лет назад там была война. Но вместе с тем помнил рассказы бабушки, что Сухуми - город сказка.
Тягучим было ожидание, а дорога к мечте стала самой длинной в моей жизни.
Поезд медленно двигался между горными хребтами с роскошной растительностью с одной стороны и бесконечной синью моря с другой. На узкой полоске пляжа прямо под окнами поезда блаженствовали немногочисленные отдыхающие. Это меня обескуражило: я думал, что из-за огромного количества людей в море трудно будет и порезвиться, однако отдыхающих было немного.
«А дорога серою лентою вьётся, слева поворот - осторожней, шофёр...». Это о маршруте из Адлера в Сухуми. Но водители неустрашимы: их не пугают ни перевалы, ни повороты.
Я же не могу оторваться от окошка. Слева - субтропические дикие горные леса сменяются ухоженными современными парками с вечнозелёными кустарниками и пальмами. Облака, проплывающие на фоне гор. Ощущения от этой картины трудно передать словами.
Среди многоэтажных корпусов Гагры я Пицунды мелькают памятники архитектуры 6-15 веков. Грозным и скорбным напоминанием о самой жестокой воине являются памятники советскому воину-освободителю.
Роскошные сады щедро одарили в этом году своих хозяев. Огороды манили взоры ярко-красным обилием аппетитных помидоров.
Вдоль дороги мелькали завораживающие глаз кусты с крупными белыми, розовыми и красными соцветиями. Позже я узнал, что эта красота чрезмерно ядовита и абхазские партизаны настоем из олеандра травили армию Наполеона.
А справа раскинулось море. Оно, ярко блестя на жарком солнце, приветливо манило своей бирюзовой свежестью. Волны, выполняя свою привычную работу, мерно и тихо выплёскивались на бережок. Позже, когда мы в первый раз отправились на пляж, мама спросила прохожего:
- А где тут море?
Он улыбнулся и сказал:
- Везде.
И это действительно так. На какое-то мгновенье я терял его из вида, увлёкшись другой картиной, и тут же возвращался взором к нему. Нырнёт маршрутка в лесную чащу и тут же выскользнет на уступ, откуда открывается чудная панорама морского пейзажа...
И вот Сухуми. Реликтовые зелёные великаны источают непередаваемый аромат, перемешанный с тёплыми запахами моря. Восторг был настолько велик, что я не сразу рассмотрел больной полупустой город. Эта картина повергла меня в шок. Справа -многоэтажка, ряд окон зияет устрашающими черными проёмами, в доме слева отвалился целый подъезд. Под окнами дома, где мы остановились, приветливо раскинула ветви лавровишня. Ее крепко-накрепко держит в своих объятьях виноград. Сквозь эту идиллию всматриваюсь в полуразрушенную девятиэтажку. Такое ощущение, что вчера была война. Не хочу верить своим глазам. Красавец - векзал. Он весь изранен. Добротные частные дома - в руинах...
Когда заболел отец, нал пришлось обратиться в больницу. Обстановка в ней напоминала госпиталь во время войны: следы пуль остались не только на фасаде, но и внутри здания, со стен местами осыпалась штукатурка... Но никого это уже не шокирует. Люди в белых халатах спешат в свои рабочие кабинеты, они торопятся оказать помощь своим пациентам, потому в коридорах нет суеты, нервозности, почти отсутствуют очереди. Между людьми - почтительное отношение.
Доброта - главный отличительный признак населения Абхазии. Недаром ёе называют «страной души», А ведь практически у каждого жителя незаживающие раны на сердце. Я обратил внимание, что в одежде горожан преобладает чёрный цвет, но не сразу осознал, что это траурное одеяние. Оказывается, на Кавказе жёны и матери иногда нe снимают его до конца жизни. Но боль утраты не ожесточила их: женщины немногословны, но приветливы.
Незадолго до поездки в Абхазию я посмотрел фильм «Олимпиус Инферно». Меня потрясли события, отображённые в нём. но я и представить не мог, что снимался он не на бутафорской киноплощадке, а в реальных условиях.
В какой-то момент в Абхазии мне показалось знакомым одно место. Немного подумав, вспомнил: я же видел это в фильме. То была остановка, мимо которой перед грузино-абхазской войной 1992-1993 годов ходил небольшой поезд с маленькими вагончиками и доставлял туристов в укромные уголки чудного края. Сейчас же там запущенное место. Но даже полуразрушенная конструкция с двумя ажурными колоннами, на которых видны отметины снарядов, в окружении роскошной тропической растительности пленяет своей красотой, а энергичная горная речка вселяет надежду, что эта благодатная земля залечит свои раны и вновь станет страной-сказкой.
Вернувшись домой, я пересмотрел фильм. По-новому вглядывался в лица не только главных, но и эпизодических персонажей, внимательно разглядывал больные здания, израненную природу... И не понимал, как мог всё это сделать че-ло-век?!
На улицах города много молодых мам с маленькими детишками. Невзирая на экономические трудности, в стране высокая рождаемость, и появляются на свет малыши теперь в отреставрированном с помощью России комфортном родильном доме, где уже ничто не напоминает о том, что и он безжалостно обстреливался «Градами»…
В суровых условиях войны в Абхазии сумели сохранить научный потенциал Института экспериментальной патологии и терапии Ахадемии медицинских наук СССР и Ботанический сад - богатейший музей флоры, основанный в 1840 году.
Обезьяний питомник - это особый мир, огромная семья с радостями и тревогами. Я видел много агрессивных обезьян и добрых, смелых и пугливых, добродушных больших и маленьких обезьянок, которым нечего есть из-за трудных времён этого института, поэтому там было разрешено посетителям кормить животных. Они с грустными глазами высовывали свои маленькие лапки и просили чего-нибудь поесть. Лица у этих обезьянок были все очень добрые, хотя они не от хорошей жизни ели всё, что им давали. И поступали они не так, как люди, которые за все, что угодно, могут даже убить. Обезьяны не кидались друг на друга, отбирая еду, а терпеливо ждали, когда и им дадут что-нибудь. И лишь некоторые из-за своей непоколебимой гордости молча сидели и высокомерно смотрели на своих товарищей, осуждая их за попрошайничество.
До войны в питомнике насчитывалось более трёх тысяч обезьян. Сейчас их - 300. В самые трудные времена животные были выпущены на волю, поэтому в окрестностях Сухуми можно встретить обезьян в дикой природе.
Огромное впечатление произвёл на меня Ботанический сад. Он имеет статус научно - исследовательского института. В нем имеются разные растения: и бамбук, и лотосы, и огромные пальмы. У бамбука длинный и очень твердый стебель. Многие бамбуки цветут один раз в жизни и после плодоношения погибают. Это как будто люди: сами умирают, но своё молодое потомство спасают. Лотосы поразили меня своими цветами. Прекрасные светло-зелёные листочки, а внутри обворожительный белейший цветок. И этот самый цветок смотрит свысока на лягушек, проплывающих мимо. А те, залюбовавшись красотой, застывают на месте. Пальмы завораживают своей высотой и величием. Они как будто приглашают солнце к себе в гости, потому что ствол ровно идёт кверху, а на самой верхушке раскрытой ладошкой разворачивается к солнцу. Впервые я видел и магнолию. Она похожа на крепкую русскую красавицу: твёрдо и уверенно стоит на земле, а свою красу - крупный белоснежный цветок - скромно прячет от постороннего взора среди роскошной листвы.
Самое удивительное, что всё это можно увидеть не только в заповедной зоне: набережная благоухает магнолиями, вызывающей красотой влечёт к себе олеандр... и пальмы, пальмы, как берёзки в среднерусской полосе
В Ботаническом саду, как и на набережной, поставлены лавочки для туристов, пришедших полюбоваться на экзотику. Во время знойной кавказской жары можно сесть под широкими листьями Пальмы или в тени бамбуковой рощи и поговорить о чём-нибудь, либо просто отдохнуть.
Я же, гуляя по городу или Ботаническому саду, наблюдая за проказами обезьянок, думал о самоотверженности тех людей, которые в неимоверно тяжёлых условиях войны спасли это богатство и для науки, и для утончённого взора туристов. По силе духа и чувству долга я могу сравнить хранителей этих и ряда других достопримечательностей Абхазии с защитниками и жителями блокадного Ленинграда.
А может, им сам Бог помогал, ведь здесь проповедовали апостолы самого Иисуса Христа. Отправимся и мы по святым местам.
В Абхазии удивительно гармонично соседствует современная цивилизация и древность. Жители Апены бережно относятся к своей истории. В Новом Афоне каждый камень священен. Здесь в начале нашей эры проповедовал христианство один из 12 учеников Иисуса Христа Симой Кананит. Он прибыл на побережье вместе с Иоанном Златоустом, тот ушёл в Каманы, а Симой Кананит поселился на реке Пцырцха в неприметном гроте и в течение двух лет нес божье слово языческим племенам. Тропинка к месту последнего пристанища Кананита круто взбирается вверх по живописному ущелью вдоль реки.
Как только я вошёл в этот лесок, почувствовал какую-то необыкновенную лёгкость, которая нигде так не проявлялась. Здесь я впервые увидел самшит, дерево, которое в год вырастает на 2-3 миллиметра, но зато оно твёрже железа, твёрже алмазов. Оказывается, отдельные украшения Собора Парижской Богоматери изготовлены из абхазского самшита.
Прямо в пойме реки работал старый художник., он писал картины с натуры. Это и речка, повидавшая за свою жизнь многое и даже смерть апостола Симона Каианита. Это и заросли многолетних «хозяев» чудного леса, свято оберегающие древнюю историю и тишину столь дивных мест. Я никогда не видел такой красоты!
Когда я шёл в келью апостола, не ощущал никакой усталости. Наверное, правду говорят, что в святых местах особая благодать нисходит на человека. Но всё же я удивляюсь тому, как Симон Кананит каждый день ходил вверх и вниз. А ведь его на каждом шагу ещё подстерегала и опасность.
Ощущения настолько явственно переносят на тысячу лет назад, что, кажется, мгновенье - и появится на тропинке сам Апостол. Но вот оно - предполагаемое место гибели Симона Канавит. Дрожь пробегает по телу. Невольно вспоминаются муки Христа...
Около тысячи лет назад на месте погребения апостола жители Анакопии возвели храм святого Симона Кананита. Он пережил разные времена, и продолжает твёрдо стоять на святой земле. Кажется, над ним и сейчас витает дух Апостола Христова, учение которого так же вечно, как вечен самшит, произрастающий только в Абхазии. Неслучайно иноки русского православного Пантелеимоновского монастыря со святой горы Афон из Греции прибыли в эту благодатную землю, обосновали монастырь и дали название поселению - Новый Афон.
Новоафонский православный мужской Симоно-Кананитский монастырь я увидел по пути из Адлера в Сухуми. Расположенный на склоне горы, он, как часовой, зорко смотрит свысока, охраняя покой горожан, покровительствуя их благим деяниям. Монастырь обладает особой притягательной силой. Увидев промелькнувший в окне маршрутки архитектурный ансамбль, мы решили непременно побывать там.
Монастырь сразу показался величественным, особенным. Но истинные масштабы его я и представить не мог. Монастырское здание, имеющее в плане четырёхугольную форму, строилось с 1884 по 1896 тт.: главный вход (Святые врата) обращен на юг, к морю. В здании сооружено 5 храмов: над Святыми вратами возведён храм Вознесения Господня, а по углам монастырского четырёхугольника расположены церкви, самая большая из которых (юго-восточная) посвящена апостолу Андрею Первозванному. Под колокольней находится трапезная, рассчитанная на 1000 человек. Эти храмы, как стражники, охраняют расположенный внутри монастыря Собор во имя великомученика и целителя Пантелеймона, вмещающий до 3-х тысяч человек. Он был воздвигнут в 1888-1900 гг. по проекту архитектора Н. Никонова при участии настоятеля монастыря отца Нерона. Длина здания - 53.3 м; ширина - 33,7 м.
Я еще ни разу в жизни не видел такой огромный монастырь. Выйдя из машины, я застыл на месте: вверху и вокруг - горы с чудной тропической растительностью, впереди - бесконечное море, а среди этого благолепия рукотворная краса. Я ощущал себя маленькой песчинкой в этом огромном мире.
Когда вошёл в храм, сразу почувствовал на себе взгляды нескольких десятков пар глаз. Меня пристально изучали святые с икон Я чувствовал себя в этом святилище как под рентгеном.
Прощаясь, долго всматривался в купола и понял, что все они вместе - это одна семья. Самый большой купол, сорокаметровый, - это отец, а остальные, поменьше, - его сыновья. Уходя, я низко поклонился им и братской общине за их труды, за молитвы, за те светлые чувства, которые я уносил в своей душе.
Первый камень Новоафонского мужского Симоно-Кананитского монастыря заложен-был царём Александром III, для этого он специально прибыл вместе с семьёй в Новый Афон. В честь этого приезда монахи на берегу построили часовню, а вдоль дороги от пристани до монастыря высадили аллею кипарисов и назвали её «царской». Я шёл по этой аллее, где чуть более ста лет назад проходил царь, и испытывал гордость за себя, казалось, что я стал свидетелем самой истории становления мира.
Особенно остро это ощутил, когда оказался в Новоафонской пешере. Сначала меня охватил ужас, затем восхищение! Я испугался атмосферы подземного царства. Перед глазами мелькали летучие мыши. Капала вода И стояла «мёртвая» тишина, несмотря на то, что в туристической группе было более пятидесяти человек, акустика же в пещере, как в хорошем театре. Видимо, оцепенение охватило всех. Но вскоре страх прошёл, и я наслаждался увиденной красотой. На мышей, которые всё-таки мелькали, я уже не обращал внимания, с интересом рассматривал огромные сталактитовые и сталагмитовые дворцы. Сталактиты - «сосульки», свешивающиеся с верхней части пещеры, - достигали, порой, в длину нескольких метров. Нам рассказали, что когда сталактиты и сталагмиты образуют одну «трубу», эти дворцы будут неописуемой красоты. Явление это длится тысячи лет. Но и сегодня это загадочное и немыслимое творение природы так впечатляет, что трудно подобрать слова для его описания. Двигаясь по подвесным пандусам из одного зала в другой, я ощущал себя гостем сказочной страны: ярко очерченные липа жителей пещеры взирают на непрошенных пришельцев 21 века, застывшие ящерицы и черепахи невозмутимы, они уютно расположились в родной стихии, неизвестно как взобравшаяся на немыслимую высоту лань рискует сорваться в пропасть. Создаётся впечатление, что эти изваяния на мгновенье застыли, и через минуту их можно будет увидеть у зелёного или голубого озёр, в другом уголке подземного мира. Кажется, недоволен только огромный осьминог: он слишком далеко находится, от родной морской стихии и слишком близко от него бредут гуськом туристы, поражённые увиденным.
Возвращаясь в мыслях к этому путешествию, я думаю, как шестнадцатилетний Гиви Смыр смог спуститься один в пустую, тёмную пещеру, если даже при освещении некоторые люди боятся сюда заходить?!
Но, побывав в пещерах, как в горах, человек «заболевает» этим «недугом» на всю жизнь, как это случилось с первооткрывателем Афонской пещеры.
Теперь и я понимаю, что «лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не бывал». Да ещё море - чистое, как: слезинка; тёплое и ласковое, как мама; приветливое, как люди, живущие рядом с ним; преданное своим берегам, как абхазы своей земле, -немой свидетель спокойных и тревожных, радостных и печальных событий, происходивших в чудной Стране Души.
Мне было лет шесть-семь, когда я думал: вырасту, уеду в одну из европейских стран или даже в Соединённые Штаты Америки...
Сейчас мне исполнилось четырнадцать, и я уже не думаю о долгом отъезде в другие страны, потому что понял, как нелегко вдали с г дома, что лучше и ближе родных мест нет ничего на свете, но по-прежнему хочу увидеть разные страны.
И вот однажды меня родители спросили, хочу ли я поехать в Абхазию. С того момента я думал только о предстоящем путешествии, даже не играл на компьютере и не ходил с друзьями на площадку. Казалось, что время идет намного медленнее, чем раньше. Пытался представить: какая она, Абхазия? Я знал, что семнадцать лет назад там была война. Но вместе с тем помнил рассказы бабушки, что Сухуми - город сказка.
Тягучим было ожидание, а дорога к мечте стала самой длинной в моей жизни.
Поезд медленно двигался между горными хребтами с роскошной растительностью с одной стороны и бесконечной синью моря с другой. На узкой полоске пляжа прямо под окнами поезда блаженствовали немногочисленные отдыхающие. Это меня обескуражило: я думал, что из-за огромного количества людей в море трудно будет и порезвиться, однако отдыхающих было немного.
«А дорога серою лентою вьётся, слева поворот - осторожней, шофёр...». Это о маршруте из Адлера в Сухуми. Но водители неустрашимы: их не пугают ни перевалы, ни повороты.
Я же не могу оторваться от окошка. Слева - субтропические дикие горные леса сменяются ухоженными современными парками с вечнозелёными кустарниками и пальмами. Облака, проплывающие на фоне гор. Ощущения от этой картины трудно передать словами.
Среди многоэтажных корпусов Гагры я Пицунды мелькают памятники архитектуры 6-15 веков. Грозным и скорбным напоминанием о самой жестокой воине являются памятники советскому воину-освободителю.
Роскошные сады щедро одарили в этом году своих хозяев. Огороды манили взоры ярко-красным обилием аппетитных помидоров.
Вдоль дороги мелькали завораживающие глаз кусты с крупными белыми, розовыми и красными соцветиями. Позже я узнал, что эта красота чрезмерно ядовита и абхазские партизаны настоем из олеандра травили армию Наполеона.
А справа раскинулось море. Оно, ярко блестя на жарком солнце, приветливо манило своей бирюзовой свежестью. Волны, выполняя свою привычную работу, мерно и тихо выплёскивались на бережок. Позже, когда мы в первый раз отправились на пляж, мама спросила прохожего:
- А где тут море?
Он улыбнулся и сказал:
- Везде.
И это действительно так. На какое-то мгновенье я терял его из вида, увлёкшись другой картиной, и тут же возвращался взором к нему. Нырнёт маршрутка в лесную чащу и тут же выскользнет на уступ, откуда открывается чудная панорама морского пейзажа...
И вот Сухуми. Реликтовые зелёные великаны источают непередаваемый аромат, перемешанный с тёплыми запахами моря. Восторг был настолько велик, что я не сразу рассмотрел больной полупустой город. Эта картина повергла меня в шок. Справа -многоэтажка, ряд окон зияет устрашающими черными проёмами, в доме слева отвалился целый подъезд. Под окнами дома, где мы остановились, приветливо раскинула ветви лавровишня. Ее крепко-накрепко держит в своих объятьях виноград. Сквозь эту идиллию всматриваюсь в полуразрушенную девятиэтажку. Такое ощущение, что вчера была война. Не хочу верить своим глазам. Красавец - векзал. Он весь изранен. Добротные частные дома - в руинах...
Когда заболел отец, нал пришлось обратиться в больницу. Обстановка в ней напоминала госпиталь во время войны: следы пуль остались не только на фасаде, но и внутри здания, со стен местами осыпалась штукатурка... Но никого это уже не шокирует. Люди в белых халатах спешат в свои рабочие кабинеты, они торопятся оказать помощь своим пациентам, потому в коридорах нет суеты, нервозности, почти отсутствуют очереди. Между людьми - почтительное отношение.
Доброта - главный отличительный признак населения Абхазии. Недаром ёе называют «страной души», А ведь практически у каждого жителя незаживающие раны на сердце. Я обратил внимание, что в одежде горожан преобладает чёрный цвет, но не сразу осознал, что это траурное одеяние. Оказывается, на Кавказе жёны и матери иногда нe снимают его до конца жизни. Но боль утраты не ожесточила их: женщины немногословны, но приветливы.
Незадолго до поездки в Абхазию я посмотрел фильм «Олимпиус Инферно». Меня потрясли события, отображённые в нём. но я и представить не мог, что снимался он не на бутафорской киноплощадке, а в реальных условиях.
В какой-то момент в Абхазии мне показалось знакомым одно место. Немного подумав, вспомнил: я же видел это в фильме. То была остановка, мимо которой перед грузино-абхазской войной 1992-1993 годов ходил небольшой поезд с маленькими вагончиками и доставлял туристов в укромные уголки чудного края. Сейчас же там запущенное место. Но даже полуразрушенная конструкция с двумя ажурными колоннами, на которых видны отметины снарядов, в окружении роскошной тропической растительности пленяет своей красотой, а энергичная горная речка вселяет надежду, что эта благодатная земля залечит свои раны и вновь станет страной-сказкой.
Вернувшись домой, я пересмотрел фильм. По-новому вглядывался в лица не только главных, но и эпизодических персонажей, внимательно разглядывал больные здания, израненную природу... И не понимал, как мог всё это сделать че-ло-век?!
На улицах города много молодых мам с маленькими детишками. Невзирая на экономические трудности, в стране высокая рождаемость, и появляются на свет малыши теперь в отреставрированном с помощью России комфортном родильном доме, где уже ничто не напоминает о том, что и он безжалостно обстреливался «Градами»…
В суровых условиях войны в Абхазии сумели сохранить научный потенциал Института экспериментальной патологии и терапии Ахадемии медицинских наук СССР и Ботанический сад - богатейший музей флоры, основанный в 1840 году.
Обезьяний питомник - это особый мир, огромная семья с радостями и тревогами. Я видел много агрессивных обезьян и добрых, смелых и пугливых, добродушных больших и маленьких обезьянок, которым нечего есть из-за трудных времён этого института, поэтому там было разрешено посетителям кормить животных. Они с грустными глазами высовывали свои маленькие лапки и просили чего-нибудь поесть. Лица у этих обезьянок были все очень добрые, хотя они не от хорошей жизни ели всё, что им давали. И поступали они не так, как люди, которые за все, что угодно, могут даже убить. Обезьяны не кидались друг на друга, отбирая еду, а терпеливо ждали, когда и им дадут что-нибудь. И лишь некоторые из-за своей непоколебимой гордости молча сидели и высокомерно смотрели на своих товарищей, осуждая их за попрошайничество.
До войны в питомнике насчитывалось более трёх тысяч обезьян. Сейчас их - 300. В самые трудные времена животные были выпущены на волю, поэтому в окрестностях Сухуми можно встретить обезьян в дикой природе.
Огромное впечатление произвёл на меня Ботанический сад. Он имеет статус научно - исследовательского института. В нем имеются разные растения: и бамбук, и лотосы, и огромные пальмы. У бамбука длинный и очень твердый стебель. Многие бамбуки цветут один раз в жизни и после плодоношения погибают. Это как будто люди: сами умирают, но своё молодое потомство спасают. Лотосы поразили меня своими цветами. Прекрасные светло-зелёные листочки, а внутри обворожительный белейший цветок. И этот самый цветок смотрит свысока на лягушек, проплывающих мимо. А те, залюбовавшись красотой, застывают на месте. Пальмы завораживают своей высотой и величием. Они как будто приглашают солнце к себе в гости, потому что ствол ровно идёт кверху, а на самой верхушке раскрытой ладошкой разворачивается к солнцу. Впервые я видел и магнолию. Она похожа на крепкую русскую красавицу: твёрдо и уверенно стоит на земле, а свою красу - крупный белоснежный цветок - скромно прячет от постороннего взора среди роскошной листвы.
Самое удивительное, что всё это можно увидеть не только в заповедной зоне: набережная благоухает магнолиями, вызывающей красотой влечёт к себе олеандр... и пальмы, пальмы, как берёзки в среднерусской полосе
В Ботаническом саду, как и на набережной, поставлены лавочки для туристов, пришедших полюбоваться на экзотику. Во время знойной кавказской жары можно сесть под широкими листьями Пальмы или в тени бамбуковой рощи и поговорить о чём-нибудь, либо просто отдохнуть.
Я же, гуляя по городу или Ботаническому саду, наблюдая за проказами обезьянок, думал о самоотверженности тех людей, которые в неимоверно тяжёлых условиях войны спасли это богатство и для науки, и для утончённого взора туристов. По силе духа и чувству долга я могу сравнить хранителей этих и ряда других достопримечательностей Абхазии с защитниками и жителями блокадного Ленинграда.
А может, им сам Бог помогал, ведь здесь проповедовали апостолы самого Иисуса Христа. Отправимся и мы по святым местам.
В Абхазии удивительно гармонично соседствует современная цивилизация и древность. Жители Апены бережно относятся к своей истории. В Новом Афоне каждый камень священен. Здесь в начале нашей эры проповедовал христианство один из 12 учеников Иисуса Христа Симой Кананит. Он прибыл на побережье вместе с Иоанном Златоустом, тот ушёл в Каманы, а Симой Кананит поселился на реке Пцырцха в неприметном гроте и в течение двух лет нес божье слово языческим племенам. Тропинка к месту последнего пристанища Кананита круто взбирается вверх по живописному ущелью вдоль реки.
Как только я вошёл в этот лесок, почувствовал какую-то необыкновенную лёгкость, которая нигде так не проявлялась. Здесь я впервые увидел самшит, дерево, которое в год вырастает на 2-3 миллиметра, но зато оно твёрже железа, твёрже алмазов. Оказывается, отдельные украшения Собора Парижской Богоматери изготовлены из абхазского самшита.
Прямо в пойме реки работал старый художник., он писал картины с натуры. Это и речка, повидавшая за свою жизнь многое и даже смерть апостола Симона Каианита. Это и заросли многолетних «хозяев» чудного леса, свято оберегающие древнюю историю и тишину столь дивных мест. Я никогда не видел такой красоты!
Когда я шёл в келью апостола, не ощущал никакой усталости. Наверное, правду говорят, что в святых местах особая благодать нисходит на человека. Но всё же я удивляюсь тому, как Симон Кананит каждый день ходил вверх и вниз. А ведь его на каждом шагу ещё подстерегала и опасность.
Ощущения настолько явственно переносят на тысячу лет назад, что, кажется, мгновенье - и появится на тропинке сам Апостол. Но вот оно - предполагаемое место гибели Симона Канавит. Дрожь пробегает по телу. Невольно вспоминаются муки Христа...
Около тысячи лет назад на месте погребения апостола жители Анакопии возвели храм святого Симона Кананита. Он пережил разные времена, и продолжает твёрдо стоять на святой земле. Кажется, над ним и сейчас витает дух Апостола Христова, учение которого так же вечно, как вечен самшит, произрастающий только в Абхазии. Неслучайно иноки русского православного Пантелеимоновского монастыря со святой горы Афон из Греции прибыли в эту благодатную землю, обосновали монастырь и дали название поселению - Новый Афон.
Новоафонский православный мужской Симоно-Кананитский монастырь я увидел по пути из Адлера в Сухуми. Расположенный на склоне горы, он, как часовой, зорко смотрит свысока, охраняя покой горожан, покровительствуя их благим деяниям. Монастырь обладает особой притягательной силой. Увидев промелькнувший в окне маршрутки архитектурный ансамбль, мы решили непременно побывать там.
Монастырь сразу показался величественным, особенным. Но истинные масштабы его я и представить не мог. Монастырское здание, имеющее в плане четырёхугольную форму, строилось с 1884 по 1896 тт.: главный вход (Святые врата) обращен на юг, к морю. В здании сооружено 5 храмов: над Святыми вратами возведён храм Вознесения Господня, а по углам монастырского четырёхугольника расположены церкви, самая большая из которых (юго-восточная) посвящена апостолу Андрею Первозванному. Под колокольней находится трапезная, рассчитанная на 1000 человек. Эти храмы, как стражники, охраняют расположенный внутри монастыря Собор во имя великомученика и целителя Пантелеймона, вмещающий до 3-х тысяч человек. Он был воздвигнут в 1888-1900 гг. по проекту архитектора Н. Никонова при участии настоятеля монастыря отца Нерона. Длина здания - 53.3 м; ширина - 33,7 м.
Я еще ни разу в жизни не видел такой огромный монастырь. Выйдя из машины, я застыл на месте: вверху и вокруг - горы с чудной тропической растительностью, впереди - бесконечное море, а среди этого благолепия рукотворная краса. Я ощущал себя маленькой песчинкой в этом огромном мире.
Когда вошёл в храм, сразу почувствовал на себе взгляды нескольких десятков пар глаз. Меня пристально изучали святые с икон Я чувствовал себя в этом святилище как под рентгеном.
Прощаясь, долго всматривался в купола и понял, что все они вместе - это одна семья. Самый большой купол, сорокаметровый, - это отец, а остальные, поменьше, - его сыновья. Уходя, я низко поклонился им и братской общине за их труды, за молитвы, за те светлые чувства, которые я уносил в своей душе.
Первый камень Новоафонского мужского Симоно-Кананитского монастыря заложен-был царём Александром III, для этого он специально прибыл вместе с семьёй в Новый Афон. В честь этого приезда монахи на берегу построили часовню, а вдоль дороги от пристани до монастыря высадили аллею кипарисов и назвали её «царской». Я шёл по этой аллее, где чуть более ста лет назад проходил царь, и испытывал гордость за себя, казалось, что я стал свидетелем самой истории становления мира.
Особенно остро это ощутил, когда оказался в Новоафонской пешере. Сначала меня охватил ужас, затем восхищение! Я испугался атмосферы подземного царства. Перед глазами мелькали летучие мыши. Капала вода И стояла «мёртвая» тишина, несмотря на то, что в туристической группе было более пятидесяти человек, акустика же в пещере, как в хорошем театре. Видимо, оцепенение охватило всех. Но вскоре страх прошёл, и я наслаждался увиденной красотой. На мышей, которые всё-таки мелькали, я уже не обращал внимания, с интересом рассматривал огромные сталактитовые и сталагмитовые дворцы. Сталактиты - «сосульки», свешивающиеся с верхней части пещеры, - достигали, порой, в длину нескольких метров. Нам рассказали, что когда сталактиты и сталагмиты образуют одну «трубу», эти дворцы будут неописуемой красоты. Явление это длится тысячи лет. Но и сегодня это загадочное и немыслимое творение природы так впечатляет, что трудно подобрать слова для его описания. Двигаясь по подвесным пандусам из одного зала в другой, я ощущал себя гостем сказочной страны: ярко очерченные липа жителей пещеры взирают на непрошенных пришельцев 21 века, застывшие ящерицы и черепахи невозмутимы, они уютно расположились в родной стихии, неизвестно как взобравшаяся на немыслимую высоту лань рискует сорваться в пропасть. Создаётся впечатление, что эти изваяния на мгновенье застыли, и через минуту их можно будет увидеть у зелёного или голубого озёр, в другом уголке подземного мира. Кажется, недоволен только огромный осьминог: он слишком далеко находится, от родной морской стихии и слишком близко от него бредут гуськом туристы, поражённые увиденным.
Возвращаясь в мыслях к этому путешествию, я думаю, как шестнадцатилетний Гиви Смыр смог спуститься один в пустую, тёмную пещеру, если даже при освещении некоторые люди боятся сюда заходить?!
Но, побывав в пещерах, как в горах, человек «заболевает» этим «недугом» на всю жизнь, как это случилось с первооткрывателем Афонской пещеры.
Теперь и я понимаю, что «лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не бывал». Да ещё море - чистое, как: слезинка; тёплое и ласковое, как мама; приветливое, как люди, живущие рядом с ним; преданное своим берегам, как абхазы своей земле, -немой свидетель спокойных и тревожных, радостных и печальных событий, происходивших в чудной Стране Души.
Харченко Владислав Алексеевич, 14 лет, Ладомировка
Рейтинг: 2
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |