Отпустить меня не хочет родина моя…»
В тот год лето выдалось знойным. Нещадно палило солнце. Раскаленная земля даже поздним вечером пышет жаром. Единственное спасение в такой зной – речка, густые кроны деревьев. Вот и собираются вечером умаявшиеся за день женщины под старыми липами у дома бабы Лиды. Ведут неторопливый разговор о минувших днях своей юности, о военном лихолетье. От Нежеголи тянет прохладой, еле уловимый ветерок доносит тонкий аромат разнотравья.
- Поистине райское место на Земле – наши края, наша Нежеголь, - прерывает начатый разговор баба Лида. Сколько живу я на свете, а лучших мест не встречала.
- Да, красивые, несравненные места, - поддерживает разговор Антонина Егоровна.
И уже наперебой женщины рассказывают о лугах, что на противоположном берегу Нежеголи, о тенистых лесах, богатых грибами, ягодами, орехами.
Только бабушка Марфуша, Стефановна, как ее здесь уважительно называют, молчит.
- Что молчишь, Стефановна? Или не пришлись по сердцу тебе эти места? Или опять вспомнила свою родину?
Немного помолчав, Стефановна ответила:
- Где-то я читала, что родину не выбирают. Она дается человеку при рождении однажды, как душа. И забыть ее, поменять уже невозможно.
Разговор принял неожиданный поворот. Стефановна не могла рассказать, передать словами красоту своей родины, да и не стремилась к этому. Она поднялась, пожелала всем покойной ночи и неторопливой старческой походкой направилась к дому дочери, в котором теперь жила. Слова подруг о райском месте на Земле заставили ее задуматься, вспомнить свою родину, память о которой она хранила в самом затаенном уголке своего сердца. На хуторе Вишняки, что в Ровеньском районе прошли все годы жизни: от рождения до самого ухода на пенсию. Здесь она родилась, сделала первые шаги, здесь прошли годы ее юности, здесь встретила свою любовь, родила дочь. Целебный аромат трав, чистый воздух, вкус родниковой воды она, кажется, ощущает и сейчас. Много прошло с тех пор времени, а она все помнит. Волна воспоминаний захватывает ее, и все новые эпизоды из ее жизни вновь оживают.
Вот она, совсем еще маленькая, бежит навстречу отцу, спрашивает, не принес ли гостинец от зайчика. А вот усталая, загорелая и чуть-чуть чумазая гонит гусей домой. Это была ее первая обязанность по дому. Она, кажется, отчетливо видит ярко-синее безоблачное небо, в самой глубине которого дрожит жаворонок, луг, усеянный разноцветными цветами, белые хаты хуторян в тени вишневых садов, тихую Сарму. Вот она пасет гурт телят у берегов безыменного ручья за хутором, собирает траву мать-и-мачехи, щавель, чтобы потом, в случае необходимости, заварить для телят. По первому морозцу спешит к кусту калины, чтобы собрать ягоды для мамы. Словно кадры в кино, сменяется один эпизод другим. Вот уже в полном разгаре сенокос. Встав задолго до рассвета, спешит она на луг: росою легче косить. Косит неторопливо, но хорошо. Подрезанная трава ладно ложится в покос. Готовое сено метает в стога. Они у нее всегда словно причесанные. На всю жизнь Марфуша запомнила дорогу, грейдер (так называли ее жители), вьющуюся серой лентой в обрамлении зелени по краям, временами ухабистую и заснеженную. С той дорогой много связано в жизни Марфы Стефановны. По ней она провожала со всей семьей старшего брата Григория в армию, который наказывал младшим слушаться родителей и ждать его возвращения. По это же дороге она с мамой провожала отца на фронт. Помнила его скупые слезы, причитания матери и свой отчаянный рев. Очень тяжело было расставаться с отцом, словно чувствовало детское сердце, что расстается с ним навсегда. На эту же дорогу она выходила, всматриваясь в даль, надеясь первой встретить брата, возвращавшегося с фронта. И встретила… По этой же дороге возвращалась домой из торфоразработок, предчувствуя радость встречи с мамой и дочерью. Она представляла, какими нарядными будут ее мама и дочь на праздновании очередной годовщины Октября в новых полушалках.
С чувством законной гордости она, такая счастливая и радостная, возвращалась с районных совещаний передовиков сельского хозяйства, где ей вручали многочисленные грамоты, ордена Трудового Красного Знамени и Ленина. Так высоко был оценен ее труд телятницы.
С непередаваемой грустью вспоминает она свой отъезд из хутора. Слезы застилали глаза, ком подошел к горлу. Знала: уезжает навсегда. На новом месте ее окружили заботой, вниманием, любовью, но сердце рвалось на родину. Она часто приезжала на хутор, встречалась с подругами. В Ровеньках, на аллее Славы, останавливалась у портретов своих подруг Матрены Фоминичны Шурховецкой, Екатерины Ефимовны Шило, с которыми работала на одной ферме. А когда увидела свой портрет, не без гордости произнесла: «Помнят…»
В ту ночь Марфа Стефановна так и не сомкнула глаз. Утром на ее лице угадывались следы бессонной ночи. Обеспокоенная дочь поинтересовалась:
- Что случилось? Ты плохо выглядишь?
- Просто не спалось. Вспомнила Вишняки, все заново пережила, «отпустить меня не хочет родина моя».
- Поистине райское место на Земле – наши края, наша Нежеголь, - прерывает начатый разговор баба Лида. Сколько живу я на свете, а лучших мест не встречала.
- Да, красивые, несравненные места, - поддерживает разговор Антонина Егоровна.
И уже наперебой женщины рассказывают о лугах, что на противоположном берегу Нежеголи, о тенистых лесах, богатых грибами, ягодами, орехами.
Только бабушка Марфуша, Стефановна, как ее здесь уважительно называют, молчит.
- Что молчишь, Стефановна? Или не пришлись по сердцу тебе эти места? Или опять вспомнила свою родину?
Немного помолчав, Стефановна ответила:
- Где-то я читала, что родину не выбирают. Она дается человеку при рождении однажды, как душа. И забыть ее, поменять уже невозможно.
Разговор принял неожиданный поворот. Стефановна не могла рассказать, передать словами красоту своей родины, да и не стремилась к этому. Она поднялась, пожелала всем покойной ночи и неторопливой старческой походкой направилась к дому дочери, в котором теперь жила. Слова подруг о райском месте на Земле заставили ее задуматься, вспомнить свою родину, память о которой она хранила в самом затаенном уголке своего сердца. На хуторе Вишняки, что в Ровеньском районе прошли все годы жизни: от рождения до самого ухода на пенсию. Здесь она родилась, сделала первые шаги, здесь прошли годы ее юности, здесь встретила свою любовь, родила дочь. Целебный аромат трав, чистый воздух, вкус родниковой воды она, кажется, ощущает и сейчас. Много прошло с тех пор времени, а она все помнит. Волна воспоминаний захватывает ее, и все новые эпизоды из ее жизни вновь оживают.
Вот она, совсем еще маленькая, бежит навстречу отцу, спрашивает, не принес ли гостинец от зайчика. А вот усталая, загорелая и чуть-чуть чумазая гонит гусей домой. Это была ее первая обязанность по дому. Она, кажется, отчетливо видит ярко-синее безоблачное небо, в самой глубине которого дрожит жаворонок, луг, усеянный разноцветными цветами, белые хаты хуторян в тени вишневых садов, тихую Сарму. Вот она пасет гурт телят у берегов безыменного ручья за хутором, собирает траву мать-и-мачехи, щавель, чтобы потом, в случае необходимости, заварить для телят. По первому морозцу спешит к кусту калины, чтобы собрать ягоды для мамы. Словно кадры в кино, сменяется один эпизод другим. Вот уже в полном разгаре сенокос. Встав задолго до рассвета, спешит она на луг: росою легче косить. Косит неторопливо, но хорошо. Подрезанная трава ладно ложится в покос. Готовое сено метает в стога. Они у нее всегда словно причесанные. На всю жизнь Марфуша запомнила дорогу, грейдер (так называли ее жители), вьющуюся серой лентой в обрамлении зелени по краям, временами ухабистую и заснеженную. С той дорогой много связано в жизни Марфы Стефановны. По ней она провожала со всей семьей старшего брата Григория в армию, который наказывал младшим слушаться родителей и ждать его возвращения. По это же дороге она с мамой провожала отца на фронт. Помнила его скупые слезы, причитания матери и свой отчаянный рев. Очень тяжело было расставаться с отцом, словно чувствовало детское сердце, что расстается с ним навсегда. На эту же дорогу она выходила, всматриваясь в даль, надеясь первой встретить брата, возвращавшегося с фронта. И встретила… По этой же дороге возвращалась домой из торфоразработок, предчувствуя радость встречи с мамой и дочерью. Она представляла, какими нарядными будут ее мама и дочь на праздновании очередной годовщины Октября в новых полушалках.
С чувством законной гордости она, такая счастливая и радостная, возвращалась с районных совещаний передовиков сельского хозяйства, где ей вручали многочисленные грамоты, ордена Трудового Красного Знамени и Ленина. Так высоко был оценен ее труд телятницы.
С непередаваемой грустью вспоминает она свой отъезд из хутора. Слезы застилали глаза, ком подошел к горлу. Знала: уезжает навсегда. На новом месте ее окружили заботой, вниманием, любовью, но сердце рвалось на родину. Она часто приезжала на хутор, встречалась с подругами. В Ровеньках, на аллее Славы, останавливалась у портретов своих подруг Матрены Фоминичны Шурховецкой, Екатерины Ефимовны Шило, с которыми работала на одной ферме. А когда увидела свой портрет, не без гордости произнесла: «Помнят…»
В ту ночь Марфа Стефановна так и не сомкнула глаз. Утром на ее лице угадывались следы бессонной ночи. Обеспокоенная дочь поинтересовалась:
- Что случилось? Ты плохо выглядишь?
- Просто не спалось. Вспомнила Вишняки, все заново пережила, «отпустить меня не хочет родина моя».
Стрижекозина Наталья Сергеевна, 12 лет, Нижняя Серебрянка
Рейтинг: 0
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |