КНИГА С АНТРЕСОЛЕЙ
Я оглядываюсь. В пустоту. Вроде ничего не стоит передо мной. Ни люди, ни проблемы, ни машины. А я все оборачиваюсь. Думаю. Мечтаю. Жду. Жду чуда. Его появления.
Пусть оно придет как-нибудь незаметно, неожиданно, не постучавшись в ворота усталой души. В плеере играет что-то невразумительное, но абсолютно подходит по состоянию души. А душа… Душа бунтует, радуется, бесится, плачет и смеется. Хочется каждый вечер смотреть романтичные, немножко странные милые фильмы, с привкусом смеха, но которые заставляют задуматься, где-то всплакнуть. Которые тронут тебя своей наивностью и заставят переживать до боли в сердце.
Хочется надеть милые оранжевые кеды в десятиградусный мороз и есть мороженное прямо на улице. Ловить снег и целоваться. Улыбаться и слушать музыку. Читать книгу на ходу, чтобы снежинки залепляли страницы, а потом столкнуться с кем-нибудь, уронить эту книжку и поздороваться. Познакомиться. А потом посидеть в кафе. "Капуччино" с корицей и яблочный штрудель. Старая светящаяся вывеска. Все как в одной старой-старой забытой истории, написанной эдак в начале восьмидесятых, в книжке, потрепанной временем. Как будто ее закинули на антресоли, вытаскивали, листали и снова закидывали наверх. В пустоту. Ей так и было суждено лежать у стенки, пока одна слишком любопытная девочка залезла туда в поисках приключений и нашла ее. Прочитала на одном дыхании, и нет, не забыла. А перенесла ее в реальность.
И вот я бегу. По улице полной снега, слякоти и оберток из под жвачки и шоколадок. Я снова оборачиваюсь. За мной — никого. Только серые пятна блочных домов и красно-зеленые огни светофоров. Гул машин. Разочарование. Всплывают обрывки воспоминаний.
Сначала даже никто и не понял, что это было. В четвертом классе его перевели в нашу школу и нас посадили за одну парту. В пятом классе он дергал меня за косички. В шестом таскал мне портфель. В седьмом злые родители снова перевели его в другую школу. Это было не ударом, а просто нокаутом. Я не знала, куда себя девать, потому что моей лучшей подружкой был он. Это он таскал мне портфель и давал списывать диктанты, это ему я звонила в девять вечера, и мы рассказывали друг другу анекдоты, а по пятницам ходили в парк и сидели на скамейке. А тут он пропал! Он ничего не говорил мне о переходе, хотя мама его предупреждала. Я помню, в тот день он дал мне длиннющее письмо на три листа, наш символический камешек, который мы нашли в его дворе, и застенчиво поцеловал меня в щечку. И ушел. А я стояла посреди коридора и не знала, куда деваться. Этот камешек был символом нашей дружбы, настоящей дружбы. Я тогда второй раз в жизни заплакала. Потому что это было необъяснимым предательством с его стороны. Все четыре года я вместе с ним била окна, ломала унитазы в школьном туалете и играла на нервах учителей. С ним я вывихивала конечности, играла в футбол и впервые прогуливала уроки. Только с ним.
Позвонил он нескоро. Прошло около двух месяцев с тех пор, как он ушел. Мы созванивались, но он не предлагал встретиться. Так мы прожили полгода. Мучительных полгода.. Я чувствовала себя потерянной, разбитой и покинутой. Он — это кусок моей жизни. Не выбросишь и не забудешь. Он навсегда со мной.
В восьмом классе я прогуливала географию в нашем любимом скверике. Сидела на той скамейке и вспоминала все, что было. Никаких отрицательных чувств не было, был восторг и хорошие воспоминания. И тут мне в голову пришла бредовая мысль. У нас с ним был тайник в этом же сквере. За большим деревом, от которого до скамейки ровно 92 шага. Мы считали. У самой земли в этом дереве была дырка. Туда мы прятали всякую ерунду типа клятв, а став постарше, засовывали туда символические тетрадки и листочки. Считали, что если наша клятва перезимует, то наша дружба обязательно продолжится… И вот я написала записку, завернула в неё наш камешек и положила туда. Глупость, конечно. Я написала, что каждую пятницу с 14:00 до 15:00 я его жду. В сквере. Вместо географии.
Прошло несколько месяцев, я уже успела переболеть гриппом, и вернувшись в школу, побежала после уроков в сквер. Камешка не было. Была другая записка. С новым номером телефона. Но я им не воспользовалась. Покорно оставляла ему письма по пятницам, некоторые по три, по четыре листа. Целые сочинения на тему "Как я провела неделю". И он мне писал. Получалась наистраннейшая переписка.
А две недели назад я увидела его. Он ждал меня в 14:00 на той самой скамейке. С тем самым камешком и новой кипой исписанных листочков. Я улыбнулась. Подошла, обняла, поцеловала. Он был такой же смешной, со взъерошенными волосами, магической улыбкой и карими глазами. Такой же мой, родной, любимый. Мы гуляли по скверу четыре часа и болтали. Не могли наговориться, наглядеться друг на друга. Потом мы пошли в кафе. Со старой светящейся вывеской. Пили "капуччино" с корицей и яблочным штруделем. И сходили с ума.
Потом мы пошли ко мне домой, он декламировал мне стихи Блока и собственного сочинения, мы смотрели фильмы. Странные милые фильмы, над которыми хочется задуматься и всплакнуть. Это была моя сказка с антресолей.
Потом он ушел. Я орала, прыгала, бегала, скакала на кровати. Мое счастье, моя сказка. Я написала ее сама. Я воплотила её в реальность.
Уже почти стемнело. Я подходила к подъезду, пробираясь сквозь армию машин, и вдруг почувствовала запах одеколона и яблочного штруделя. По привычке я обернулась. Там стоял он, держа в одной руке пакет, а в другой шарики. Я улыбнулась.
— Как ты здесь оказался? — слегка охрипшим голосом спросила я
— Тебя ждал, — невозмутимо ответил он
— А что у тебя в пакете? – улыбнулась я
— Твои любимые смешные милые фильмы, сборник стихов Блока и яблочный штрудель собственного приготовления, — сказал он.
Я обняла его. Он случайно отпустил шарики. Дружное биение сердца и дыхание одно на двоих. Любовь?
Пусть оно придет как-нибудь незаметно, неожиданно, не постучавшись в ворота усталой души. В плеере играет что-то невразумительное, но абсолютно подходит по состоянию души. А душа… Душа бунтует, радуется, бесится, плачет и смеется. Хочется каждый вечер смотреть романтичные, немножко странные милые фильмы, с привкусом смеха, но которые заставляют задуматься, где-то всплакнуть. Которые тронут тебя своей наивностью и заставят переживать до боли в сердце.
Хочется надеть милые оранжевые кеды в десятиградусный мороз и есть мороженное прямо на улице. Ловить снег и целоваться. Улыбаться и слушать музыку. Читать книгу на ходу, чтобы снежинки залепляли страницы, а потом столкнуться с кем-нибудь, уронить эту книжку и поздороваться. Познакомиться. А потом посидеть в кафе. "Капуччино" с корицей и яблочный штрудель. Старая светящаяся вывеска. Все как в одной старой-старой забытой истории, написанной эдак в начале восьмидесятых, в книжке, потрепанной временем. Как будто ее закинули на антресоли, вытаскивали, листали и снова закидывали наверх. В пустоту. Ей так и было суждено лежать у стенки, пока одна слишком любопытная девочка залезла туда в поисках приключений и нашла ее. Прочитала на одном дыхании, и нет, не забыла. А перенесла ее в реальность.
И вот я бегу. По улице полной снега, слякоти и оберток из под жвачки и шоколадок. Я снова оборачиваюсь. За мной — никого. Только серые пятна блочных домов и красно-зеленые огни светофоров. Гул машин. Разочарование. Всплывают обрывки воспоминаний.
Сначала даже никто и не понял, что это было. В четвертом классе его перевели в нашу школу и нас посадили за одну парту. В пятом классе он дергал меня за косички. В шестом таскал мне портфель. В седьмом злые родители снова перевели его в другую школу. Это было не ударом, а просто нокаутом. Я не знала, куда себя девать, потому что моей лучшей подружкой был он. Это он таскал мне портфель и давал списывать диктанты, это ему я звонила в девять вечера, и мы рассказывали друг другу анекдоты, а по пятницам ходили в парк и сидели на скамейке. А тут он пропал! Он ничего не говорил мне о переходе, хотя мама его предупреждала. Я помню, в тот день он дал мне длиннющее письмо на три листа, наш символический камешек, который мы нашли в его дворе, и застенчиво поцеловал меня в щечку. И ушел. А я стояла посреди коридора и не знала, куда деваться. Этот камешек был символом нашей дружбы, настоящей дружбы. Я тогда второй раз в жизни заплакала. Потому что это было необъяснимым предательством с его стороны. Все четыре года я вместе с ним била окна, ломала унитазы в школьном туалете и играла на нервах учителей. С ним я вывихивала конечности, играла в футбол и впервые прогуливала уроки. Только с ним.
Позвонил он нескоро. Прошло около двух месяцев с тех пор, как он ушел. Мы созванивались, но он не предлагал встретиться. Так мы прожили полгода. Мучительных полгода.. Я чувствовала себя потерянной, разбитой и покинутой. Он — это кусок моей жизни. Не выбросишь и не забудешь. Он навсегда со мной.
В восьмом классе я прогуливала географию в нашем любимом скверике. Сидела на той скамейке и вспоминала все, что было. Никаких отрицательных чувств не было, был восторг и хорошие воспоминания. И тут мне в голову пришла бредовая мысль. У нас с ним был тайник в этом же сквере. За большим деревом, от которого до скамейки ровно 92 шага. Мы считали. У самой земли в этом дереве была дырка. Туда мы прятали всякую ерунду типа клятв, а став постарше, засовывали туда символические тетрадки и листочки. Считали, что если наша клятва перезимует, то наша дружба обязательно продолжится… И вот я написала записку, завернула в неё наш камешек и положила туда. Глупость, конечно. Я написала, что каждую пятницу с 14:00 до 15:00 я его жду. В сквере. Вместо географии.
Прошло несколько месяцев, я уже успела переболеть гриппом, и вернувшись в школу, побежала после уроков в сквер. Камешка не было. Была другая записка. С новым номером телефона. Но я им не воспользовалась. Покорно оставляла ему письма по пятницам, некоторые по три, по четыре листа. Целые сочинения на тему "Как я провела неделю". И он мне писал. Получалась наистраннейшая переписка.
А две недели назад я увидела его. Он ждал меня в 14:00 на той самой скамейке. С тем самым камешком и новой кипой исписанных листочков. Я улыбнулась. Подошла, обняла, поцеловала. Он был такой же смешной, со взъерошенными волосами, магической улыбкой и карими глазами. Такой же мой, родной, любимый. Мы гуляли по скверу четыре часа и болтали. Не могли наговориться, наглядеться друг на друга. Потом мы пошли в кафе. Со старой светящейся вывеской. Пили "капуччино" с корицей и яблочным штруделем. И сходили с ума.
Потом мы пошли ко мне домой, он декламировал мне стихи Блока и собственного сочинения, мы смотрели фильмы. Странные милые фильмы, над которыми хочется задуматься и всплакнуть. Это была моя сказка с антресолей.
Потом он ушел. Я орала, прыгала, бегала, скакала на кровати. Мое счастье, моя сказка. Я написала ее сама. Я воплотила её в реальность.
Уже почти стемнело. Я подходила к подъезду, пробираясь сквозь армию машин, и вдруг почувствовала запах одеколона и яблочного штруделя. По привычке я обернулась. Там стоял он, держа в одной руке пакет, а в другой шарики. Я улыбнулась.
— Как ты здесь оказался? — слегка охрипшим голосом спросила я
— Тебя ждал, — невозмутимо ответил он
— А что у тебя в пакете? – улыбнулась я
— Твои любимые смешные милые фильмы, сборник стихов Блока и яблочный штрудель собственного приготовления, — сказал он.
Я обняла его. Он случайно отпустил шарики. Дружное биение сердца и дыхание одно на двоих. Любовь?
Дарья Назарова, 15 лет, Москва
Рейтинг: 0
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |