Человек большой судьбы
… писатель особенный, ни на кого не похож,
с своим собственным лицом,
таящий огромные возможности.
А. Серафимович
Нет, пожалуй, на земле ни одного, даже самого глухого уголка, где не знали бы произведения Михаила Шолохова. На всех континентах люди читают его книги.
Книги Шолохова учат и всегда будут учить добру, вселять веру в человеческий разум, нравственную чистоту человека. Они борются против всяческого зла, угнетения, неправды. Они призывают людей к миру и счастью. Творчество Михаила Александровича особенное. Оно пронизано чарующим дыханием земной жизни. Народ отбирает любимые книги на века. Он неподкупный судья и великий ценитель. Отобранные им творения не меркнут, не увядают, никогда не теряют силы, не изменяют правде жизни.
На страницах «Тихого Дона», «Поднятой целины», каждого шолоховского произведения, мы видим не просто пейзаж, а ощущаем несравненное по силе очарование земли... Любимые герои Шолохова -скорбят ли они, радуются или плачут - всегда кровно, неразрывно связаны с дорогой их душе землей.
Человека нельзя представить вне земли - даже в космосе. Земные поля и нивы кормят человечество, воды утоляют его жажду. Неисчислимые красоты земли - леса и реки, горы и долы, роса на травах, соловьиная песня, отражение луны на лоне тихого озера, запах розы и вечнозеленой хвои, шум морского прибоя, теплые дожди и тихие снега, золотое пшеничное зерно, великое множество проявлений земной жизни -неотделимы от человека так же, как сам человек неотделим от земли.
Весной 1959 года, находясь в Париже и отвечая на вопросы французских писателей и журналистов, А.М. Шолохов сказал: «Я родился на Дону. Я жил в районе станицы Вешенской, где разворачивались события моей книги, и живу там сейчас. Нас невозможно разделить».
Это верно. Разделить Михаила Шолохова и его любимый край нельзя. Они неразделимы. Когда-то, посетив Вешенскую, А.С. Серафимович писал о Шолохове: «Он страстно любит свой тихий Дон, который, ласково изогнувшись, так мягко, нежно обняв станицу зелеными берегами, создал удивительно уютный, задушевный, тихий, чуть задумчивый уголок. А в Дону ходит рыба, богатая востроносая стерлядь, и Шолохов весь отдается рыбной ловле... Дон дает ему массу впечатлений...»
С детства узнал писатель все, что положено знать мужику-хлебопашцу. Земля открыла перед ним большие и малые тайны. Трудовыми мозолями добыл Шолохов мудрое знание жизни, постиг и полюбил красоту всего живого на земле.
Сколько раз нужно было пройти по старым неезженым проселкам, мять на них траву, чтобы потом из-под пера само вылилось бередящее сердце поэтическое слово о казаке, который, «покачиваясь на возу, тянет старинную песню, тягуче тоскливую, как одичавший в безлюдье, заросший подорожником степной шлях...»
Сколько раз надо было идти по борозде за плугом, сеять зерно, ощущать его недоступную для глаза жизнь, чтобы знать, как чувствует себя ржаной росток под снегом, написать такое, что невозможно читать без волнения. Я восхищаюсь мастерством писателя.
«Там, где, как замерзшие волны, бугрится серебряная от снега пахота, где мертвой зыбью лежит заволоченная с осени земля,- там, вцепившись в почву жадными, живучими корнями, лежит поваленное морозом озимое жито. Шелковисто-зеленое, все в слезинках застывшей росы, оно зябко жмется к чернозему, кормится его живительной черной кровью и ждет весны, солнца, чтобы встать, ломая стоявший паутинно-тонкий алмазный наст, чтобы буйно зазеленеть в мае. И оно встанет, выждав время!»
М.А. Шолохов - мой любимый писатель. Больше всего мне нравится то, что он не глядел на жизнь со стороны, никогда не оставался равнодушным. Любовь и уважение к человеку - едва ли не главная черта в характере Шолохова. Горе человеческое волнует его, болью ранит, радость людская заражает и его светлой радостью, поднимает, как на крыльях. Больше всего любит он простых людей. Каждый честный, работающий человек с горячим сердцем и мужественной душой - друг художника.
Человек не трава, которая растет на земле, питаясь соками, покорно клонясь под гибельным дыханием бурь. Он трудится на большой земле, он любит и ненавидит, радуется и страдает, он борется за счастье всего человечества, за добро и правду, и в этом истинная красота его жизни. Таким был и Михаил Александрович. Это цельный, мужественный, красивый человек
Как мне хочется побывать на родине писателя, все увидеть своими глазами. Попробую совершить заочное путешествие по шолоховским местам, погостить на его родине.
Балки, курганы, возвышенности. Маленькие речки. Прибрежные кусты. Шолоховская земля... Всякий раз, когда подъезжаешь к Дону, все твое существо охватывает необычное волнение. Здесь, где-то поблизости, жил человек, написавший произведение об исторических годах в жизни русского народа, получившее международное признание. С горы видна станица Вёшенская, давно уже ставшая легендарной. Она сверкает многочисленными огнями. Ночью станица интересна по-особенному. Казачья старина живет здесь бок о бок с тем новым, что явилось в последние годы. В центре — старая церковь, перед нею - майдан, где в свое время собирался казачий круг. Трудно представить станицу себе, не населенной шолоховскими героями. Чудится, что где-то скрипнула калитка и Григорий Мелехов, ловко перескочив через плетень астаховского база, постучал в окошко поджидавшей его Аксиньи. А там, где светится за занавеской огонек, не Нагульнов ли изучает английский язык, чтобы потом воспользоваться им, когда будет мировая революция?
А вот и дом, где жил и трудился Михаил Александрович. Тихо вокруг. Окна погружены в темень. Нет, не будем нарушать покой и тишину шолоховского дома. Подождем утра... И вот перед нами незабываемая картина.
Миллионы читателей М. Шолохова вряд ли в полной мере представляют, как он работал, сколько душевных, творческих мук испытывал он до того часа, пока готовая книга выйдет из печати и станет достоянием народа.
У каждого писателя есть свое время для работы, свои особенности творчества. Я мысленно представляю себе, что Михаил Александрович, как сельский житель, рано по вечерам ложится спать, рано утром встает.
В небольшой комнате стоит письменный стол. На нем напечатанные на машинке страницы рукописи. Тут же и пишущая машинка. Возле стены простая односпальная кровать, застеленная солдатским одеялом. На подоконнике - гантели. По утрам он делает гимнастику, всегда бодр и свеж. Рыболовные снасти, ружья, патронташи. Сразу видно, что здесь живет рыбак, охотник. Задумываюсь. Какое же время суток отдает он творческим раздумьям, когда за письменным столом остается один на один с героями будущих произведений.
Вновь и вновь я возвращаюсь к его твореньям, чтобы еще раз насладиться прикосновением к трепетной, живой жизни. Задумываюсь над тем, каких тяжких неустанных трудов стоило художнику восхождение на такую ослепительную вершину мастерства. Не соловьиною песнею выпелся «Тихий Дон», не единым дыханием выговорена «Поднятая целина», «Судьба человека»... Тысячи бессонных ночей, тысяча часов раздумья, страданий, веры и безверия незримо стоят за страницами книг. Почти пятнадцать лет отдал писатель «Тихому Дону». Уже, казалось бы, найдено нужное слово, уже художник как будто доволен написанным, но проходит ночь, наступает рассвет и... все начинается сначала. Разлетается в клочья разодранная рукопись, дышит зажатая в пальцах папироса, а перо вновь бегает по чистому листу бумаги.
И так часами, сутками, неделями, месяцами, годами.
Да, М.А. Шолохов требователен к себе до жестокости. Он словно на ощупь осязанием пробует каждое слово, каждый эпитет, произносит его вслух, волнуется, вслушивается в его звучание. Представляю себе, как он с негодованием отвергает все слабое, серое, затасканное.
Вот он задумывается, ищет новые слова, более точные и ясные определения, чтобы спустя мгновение безжалостно отбросить их и, в который раз ринуться в поиски.
Яркий, своеобразный, играющий всеми цветами язык, как радужно играющее на солнце перламутровое крылышко кузнечика, степного музыканта. Подлинный живой язык простого народа, пронизанный веселой, хитроватой ухмылкой, которой всегда искрится казачья речь. Я восхищаюсь чеканной, звенящей, как серебро, шолоховской фразой, его точным, острым, чисто народным языком, любуюсь скульптурной выразительностью его образов. Прослеживаю их психологии, удивляюсь живости их чувств, ощущаю горячую, ясную живую красоту шолоховских пейзажей. Мне кажется, что со страниц его книг тянется запах вишневых садов, степных трав, пресный запах оттаявшей зелени, просмоленных баркасов, цветов. Этот запах самой жизни.
Не осталась в стороне военная тематика. В послевоенные годы художнику не дает покоя тревожная память войны. Шолохов пишет рассказ «Судьба человека», признанный образцом малого эпоса. В нем воссоздан характер русского человека, беспредельно скромного, щедрого душой, мужественного, несгибаемой воли. Все в этом произведении просто, даже обыденно и вместе с тем глубоко и необыкновенно человечно. Это мое любимое произведение в творчестве писателя.
«Хочется написать так, такую вещь, чтобы она осталась», - говорил Шолохов. А потом продолжает: «Много времени отнимает тщательная и продуманная обработка книги. Потом война - это такая тема, что фальшивить никак нельзя: и живые судьи есть, и перед мертвыми будет стыдно, если книга будет плоха. Я уже говорил о том, что наши полководцы, да и то не все высказались».
Война ворвалась в жизнь нашей страны черной смертью. Народ поднялся на защиту родной земли. В первые же часы, как только стало известно о нападении гитлеровских орд, в хуторах и станицах, в селах и городах возникали массовые митинги. Тысячи добровольцев шли в военкоматы, чтобы с оружием в руках сражаться против ненавистных захватчиков.
23 июня 1941 года, на второй день войны, выступая на митинге в станице Вешенской, М.А. Шолохов сказал, что русский народ громил немецкие полчища, что и на этот раз побьет, как еще никогда не бивали. Он был готов в любой момент пойти на войну.
Писатель выполнил свое слово. Надолго распростился с любимой станицей, с семьей, с домом. Так же как тысячи других, Шолохов стал солдатом, побывал на самых трудных участках фронта.
Солдатскому братству, закаленному в сражениях, навеки соединенному светлой памятью о множестве героических подвигов и скорбными, никогда не меркнущими воспоминаниями о множестве горьких, невозместимых потерь, М.А. Шолохов остался верен навсегда. Из книг я узнала, что вся семья писателя эвакуировалась куда-то на Волгу. Десятого июля в станице Вешенской погибла мать писателя Анастасия Даниловна, а семья оказалась в Северном Казахстане
Тяжкими были эти дни. На горных дорогах и тропах, в хуторах и селениях, заброшенных лесах не утихали изнурительные бои. Однако, противник уже начал выдыхаться, это чувствовалось по его ослабевающим атакам. Все чаще выпадали часы затишья. А лес жил своей жизнью. Ни вызолоченных осенью дубов, ни молодого их подлеска, неувядающих трав на полянах не касалось то, что творилось вокруг. Но иногда думалось, что сраженные снарядами, опаленные пожарами деревья с их рваными ранами на почерневших, обугленных стволах тоже участвуют в этих кровопролитных боях, так же страдают они от ран и контузий, так же умирают, как страдали и умирали наши воины. Виталий Закруткин вспоминал, как в часы передышки между боями уходил на ближнюю поляну, пробирался к ложбине, по каменистому ложу которой бежал куда-то к морю едва приметный ручеек, укладывался под старым, ронявшим желуди дубом и перечитывал четвертую книгу «Тихого Дона», поднятую им на полу разрушенной школы близ Майкопа. Вслушиваясь в легкий шелест опадающих листьев, в журчание неугомонного ручейка, глядя, как сияет над миром чистая, глубокой синевы, безучастное осеннее небо, он снова приникал к шолоховским страницам и, может быть, впервые понял тогда их потрясающую глубину, величие и человечность.
Судьбы людские! Счастливые и несчастные, полные неожиданных поворотов, падений и подвигов, простые и сложные, как сама жизнь! Сколько их, этих разных судеб, не только прошло перед глазами художника, но радостью и горем прожгло его душу, чтобы свершены потом были бессмертные творенья, полные страдания и гордости за человека. На долю Михаила Шолохова, так же как на долю того поколения, выпала нелегкая задача. Он участвовал в борьбе за судьбы человечества, видел гибель тысячи городов и сел, черные, горячие руины и пустынные пепелища, разгул смерти и торжество правды, добытой в кровавых битвах.
И разве не оттуда, из самых глубин народного горя, появился потрясающий, полный скорби, сострадания и неизбывной веры в силу и нежность людской души изумительный рассказ Михаила Шолохова «Судьба человека».
Все меньше их, солдат былых,
Таких уже немолодых...
Прекрасен день, великий миг...
Так что ж ты плачешь, фронтовик?
Ведь залпы мирные гремят
В честь павших и живых солдат...
Эти слова так подходят всем тем, кто приближал победу. Многое пережито, но сердца не превратились в камень. Огонь жил в них, и души не черствели. Многие дошли до победного конца войны, остались живы, и у них было немало еще трудностей в жизни и побед, теперь уже трудовых.
«Судьба человека» - рассказ-предупреждение. Читателя потрясает горькая исповедь мужественного, сильного, доброго человека.
Судьба простого русского солдата Андрея Соколова - одна из страшных человеческих судеб, искалеченных войной. Все у него было до войны: любимая жена, дети, своя хата, свой кусок хлеба, заработанный честным трудом. И все это умертвила, разломила, развеяла по ветру война.
Сдержанно и немного печально, словно предупреждая читателя, что жизнь героев будет не из легких, начинается рассказ М. Шолохова «Судьба человека».
Первая послевоенная весна, ранняя, еще «не одетая». Но уже бешено взыграли по логам и балкам ручьи, речки - и дороги почти совместно вышли из строя. «В эту недобрую пору бездорожья» пришлось рассказчику все же пуститься в путь. С трудом добрался он со своим товарищем и шофером до Еланки. Пустячная летом, речушка разлилась теперь на целый километр. На утлой плоскодонке переправились по половодью сначала двое - рассказчик и шофер, потом шофер отправился за третьим спутником, а рассказчик остался ждать.
Вот тут-то и увидел рассказчик человека, который поведал ему историю своей жизни - жизни потрясающе трудной и столь же удивительно гордой, схожей со многими и в чем-то совершенно необычной.
Вначале даны лишь намеки на такую биографию, такую судьбу: устало подошел к переправе высокой сутуловатый мужчина, ведя за руку мальчика лет пяти-шести. Приглушенный басок. Большие «черствые руки». Тощий вещевой мешок. И не жалоба, а как бы задумчивый разговор с самим собой и повстречавшимся спутником: «Беда мне с этим пассажиром! Через него я и подбился. Широко шагнешь, - он уже на рысь переходит, вот и изволь к такому пехотинцу приноравливаться. Тут, где мне надо раз шагнуть, - я три раза шагаю. Так и идем с ним враздробь, как конь с черепахой. А тут ведь за ним глаз да глаз нужен...» Короткий вопрос о фронте, лаконичная реплика: «И мне там пришлось, браток, хлебнуть горюшка по самые ноздри и выше». Рассказчик увидел, как мужчина «положил на колени большие темные руки, сгорбился». «Я сбоку взглянул на него, - говорит рассказчик, - и мне стало что-то не по себе... видали вы когда-нибудь глаза, словно присыпанные пеплом, наполненные такой неизбывной тоской, что в них трудно смотреть? Вот такие глаза были у моего случайного собеседника».
С этого мгновенного оцепенения рассказчика и начинается повесть жизни Андрея Соколова, безвестного героя, принявшего на себя такие муки и страдания, какие могли бы сломить, искорежить десятки менее стойких душ.
Бесстрашно развертывает перед нами писатель эту грозную своими печалями, горестями и удивляющую скромным, но великим мужеством судьбу человека. Сам он уходит в сторону - пусть говорит Андрей Соколов, а вы слушаете его глуховатый голос, ловите его задумчивую интонацию, которая нет- нет и сорвется, когда задрожат его опущенные руки, подбородок, «твердые губы»...
Вот мы слушаем Андрея Соколова, возвращающего нас к истокам своей нынешней жизни:
«...Остался один. Родни хоть шаром покати, - нигде, никого, ни одной души. Ну, через год вернулся с Кубани, хатенку продал, поехал в Воронеж. Поначалу работал в плотницкой артели, потом пошел на завод, выучился на слесаря. Вскорости женился. Жена воспитывалась в детском доме. Сиротка. Хорошая попалась мне девка! Смирная, веселая, угодливая и умница, не мне чета. Она с детства узнала, почем фунт лиха стоит, может, это и сказалось на ее характере...»
М. Шолохову удалось создать истинно народный характер, что во многом определило своеобразие его произведения. «Судьба человека» - не пессимистична, хотя повествование ведется о судьбе трагической. Это рассказ эпический в самом высоком смысле этого слова. Вы читаете его со сжатыми губами, лишь иногда улыбнетесь, и то улыбкой понятливо-горькой. Трагическая сила рассказа все нарастает, а к самому концу становится вам невмочь, и вы понимаете рассказчика, когда он говорит: «И вдруг, словно мягкая, но костистая лапа сжала мне сердце, и я поспешно отвернулся. Тут самое главное - не ранить сердце ребенка, чтобы он не увидел, как бежит то твоей щеке жгучая скупая мужская слеза...»
Этим спрятанным мужским рыданием заканчивается «Судьба человека». Но почему же произведение не давит, не расплющивает вас, а, напротив, распрямляет, наполняет вашу душу гордостью? В этом смысле «Судьба человека» - явление необычное, примечательное.
Уже здесь в этих немногих фразах, видно зерно народного характера. То, что он Андрей Соколов, остался один, это не важно, это же он! Иное дело - другой человек: «он с детства узнал почем фунт лиха», и почему «он не мне чета». Неосознанно это благородство, не от рассудка оно, и уж тем более не от расчета, оно - натура человека. Свою трудную жизнь Андрей сравнивает с другой, похожей. Другая жизнь представляется ему заслуживающей куда большего уважения. Сам он кажется себе если не меньше, то обычнее, чем человек, идущий рядом с ним. И в этом нет самой малейшей капли самоуничижения - это идет от такой большой и естественной, как само дыхание, любви к людям, когда они - все, и сам ты — только для них.
И опять он один. В этом одиночестве встретил он, уже пожилой человек, такого же сироту, маленького парнишку: «этакий маленький оборвыш: личико все в арбузном соку, покрыто пылью, грязный, как прах, нечесаный...» Быстро прилепились они друг к другу, но кто они? «Два осиротевших человека, две песчинки, заброшенные в чужие края военным ураганом невиданной силы...»
Горе, страдания, ожесточающие людей… Да, их судьба отпустила Андрею Соколову с избытком. Об обычных страданиях и опасностях он упоминает лишь вскользь: «Два раза за это время был ранен, но оба раза по легкости, один раз в мякоть руки, другой - в ногу; первый раз пулей с самолета, другой - осколком» снаряда. Дырявил немец мне машину и сверху и с боков, но мне, браток, везло на первых порах. Но вот - плен. Лагеря смерти. Голод. Побои. И не один день и месяц, а многие месяцы. Жуткие, леденящие кровь подробности: «... одна кожа осталась, и кости-то свои носить было не под силу». И после бегства из лагеря, когда его настигли сторожевые псы: «Лег я плашмя и закрылся руками, чтобы они мне хоть лицо не обгрызли». Но еще страшнее душевные страдания. Необыкновенно скупо, буквально несколькими фразами, описывает Шолохов сцену, в которой Андрей Соколов узнает о гибели семьи, сына, но какая в этих простых словах бездна отчаяния! По многим, сжигающим душу кругам военного ада, проводит он своего героя. Кажется, нет такой силы, которая могла бы устоять перед жестоким натиском страшной жизни. Кажется, для человека в этой жизни уже не осталось места.
Но человек не пропал. И не пропала душа. Опаленная, помертвевшая, но по-прежнему живая душа человека. И это потому, что Андрей Соколов никогда не жил для себя, а всегда, не замечая того, ради других людей. Как определить это состояние? Самоотверженность? Но какая же это самоотверженность, если Андрей не прилагает никаких усилий, чтобы так жить? Ему труднее было жить иначе. Даже в самые критические моменты своей судьбы он в думах и заботах о товарищах, близких. Именно это - его естественное состояние, в этом - его натура, характер глубоко народный и человеческий, характер активный, всегда готовый защищать человека.
В смертную минуту он и то думает не о себе. И не случайно самое большое, не утихающее страдание доставляет Андрею то, что при расставании с женой он, стесняясь ее слез, «разнял ее руки и легонько толкнул в плечи».
Мужество и нежность живут в Соколове неделимо, как разные грани одного характера. «И стал я собираться с духом, чтобы глянуть в дырку пистолета, бесстрашно, как и подобает солдату, чтобы враги не увидели последнюю минуту, что мне с жизнью расставаться все-таки трудно». Это Андрей Соколов, который мужественно, не жалуясь, перенес все муки пытки и, обессиленный, предстал перед врагами в таком своем величии, что даже видавшие виды гитлеровцы были поражены. Это человек гордый и поистине непобедимый. Без какой-либо рисовки говорит он о своем русском достоинстве, о том, что фашисты, как ни старались, не превратили его в скотину, вместе с любовью к людям в нем неугасимо горит любовь к свободе. Самая высшая мечта его в плену - снова вернуться на родину, встать в строй бойцов. И он добивается своей цели, свершая почти легендарный по своей храбрости поступок.
Но этот мужественный человек может быть и совсем другим. «Прижался ко мне и весь дрожит, будто травинка под ветром, - говорит о мальчугане, - а у меня в глазах туман, и тоже всего дрожь бьет, и руки трясутся. Как только я тогда руля не отпустил - диву можно даться. Но в кювет все же нечаянно съехал. Заглушил мотор. Пока туман в глазах не прошел, побоялся ехать: как бы на кого не наскочить». Здесь уже другая, трогательная интонация - интонация человека нежного, горячо любящего. Грозная судьба не иссушила его щедрого сердца.
Сурово заканчивается «Судьба человека». Вместе с автором мы оглядываемся на уходящих в даль двух людей. Так же как и рассказчику, нам хотелось бы думать, что «этот русский человек, человек несгибаемой воли, выдюжит, и около отцовского плеча растет тот, который, повзрослев, сможет все преодолеть на своем пути, если к этому позовет его Родина».
И мы верим, что Андрей Соколов выдержит. Нет, он не «великий маленький человек», как иногда говорят о простых людях. Он ни в чем не мал. Он по-настоящему велик.
Дар Шолохова принадлежит всему миру. «Шолохов открыл Дон, как Колумб открыл Америку», - такие признания делают читатели разных стран и континентов.
Мне Шолохов представляется тем океаном, в который впадает множество рек - человеческих судеб. И может быть, среди них Кубань не самая главная и не самая большая река, недостаточно бурная и сильная, чтобы донести до океана свою любовь и признательность к творчеству бессмертного «Тихого Дона».
Я считаю писателя Михаила Александровича Шолохова по силе художественного выражения непревзойденным ни живущими, ни ушедшими...
с своим собственным лицом,
таящий огромные возможности.
А. Серафимович
Нет, пожалуй, на земле ни одного, даже самого глухого уголка, где не знали бы произведения Михаила Шолохова. На всех континентах люди читают его книги.
Книги Шолохова учат и всегда будут учить добру, вселять веру в человеческий разум, нравственную чистоту человека. Они борются против всяческого зла, угнетения, неправды. Они призывают людей к миру и счастью. Творчество Михаила Александровича особенное. Оно пронизано чарующим дыханием земной жизни. Народ отбирает любимые книги на века. Он неподкупный судья и великий ценитель. Отобранные им творения не меркнут, не увядают, никогда не теряют силы, не изменяют правде жизни.
На страницах «Тихого Дона», «Поднятой целины», каждого шолоховского произведения, мы видим не просто пейзаж, а ощущаем несравненное по силе очарование земли... Любимые герои Шолохова -скорбят ли они, радуются или плачут - всегда кровно, неразрывно связаны с дорогой их душе землей.
Человека нельзя представить вне земли - даже в космосе. Земные поля и нивы кормят человечество, воды утоляют его жажду. Неисчислимые красоты земли - леса и реки, горы и долы, роса на травах, соловьиная песня, отражение луны на лоне тихого озера, запах розы и вечнозеленой хвои, шум морского прибоя, теплые дожди и тихие снега, золотое пшеничное зерно, великое множество проявлений земной жизни -неотделимы от человека так же, как сам человек неотделим от земли.
Весной 1959 года, находясь в Париже и отвечая на вопросы французских писателей и журналистов, А.М. Шолохов сказал: «Я родился на Дону. Я жил в районе станицы Вешенской, где разворачивались события моей книги, и живу там сейчас. Нас невозможно разделить».
Это верно. Разделить Михаила Шолохова и его любимый край нельзя. Они неразделимы. Когда-то, посетив Вешенскую, А.С. Серафимович писал о Шолохове: «Он страстно любит свой тихий Дон, который, ласково изогнувшись, так мягко, нежно обняв станицу зелеными берегами, создал удивительно уютный, задушевный, тихий, чуть задумчивый уголок. А в Дону ходит рыба, богатая востроносая стерлядь, и Шолохов весь отдается рыбной ловле... Дон дает ему массу впечатлений...»
С детства узнал писатель все, что положено знать мужику-хлебопашцу. Земля открыла перед ним большие и малые тайны. Трудовыми мозолями добыл Шолохов мудрое знание жизни, постиг и полюбил красоту всего живого на земле.
Сколько раз нужно было пройти по старым неезженым проселкам, мять на них траву, чтобы потом из-под пера само вылилось бередящее сердце поэтическое слово о казаке, который, «покачиваясь на возу, тянет старинную песню, тягуче тоскливую, как одичавший в безлюдье, заросший подорожником степной шлях...»
Сколько раз надо было идти по борозде за плугом, сеять зерно, ощущать его недоступную для глаза жизнь, чтобы знать, как чувствует себя ржаной росток под снегом, написать такое, что невозможно читать без волнения. Я восхищаюсь мастерством писателя.
«Там, где, как замерзшие волны, бугрится серебряная от снега пахота, где мертвой зыбью лежит заволоченная с осени земля,- там, вцепившись в почву жадными, живучими корнями, лежит поваленное морозом озимое жито. Шелковисто-зеленое, все в слезинках застывшей росы, оно зябко жмется к чернозему, кормится его живительной черной кровью и ждет весны, солнца, чтобы встать, ломая стоявший паутинно-тонкий алмазный наст, чтобы буйно зазеленеть в мае. И оно встанет, выждав время!»
М.А. Шолохов - мой любимый писатель. Больше всего мне нравится то, что он не глядел на жизнь со стороны, никогда не оставался равнодушным. Любовь и уважение к человеку - едва ли не главная черта в характере Шолохова. Горе человеческое волнует его, болью ранит, радость людская заражает и его светлой радостью, поднимает, как на крыльях. Больше всего любит он простых людей. Каждый честный, работающий человек с горячим сердцем и мужественной душой - друг художника.
Человек не трава, которая растет на земле, питаясь соками, покорно клонясь под гибельным дыханием бурь. Он трудится на большой земле, он любит и ненавидит, радуется и страдает, он борется за счастье всего человечества, за добро и правду, и в этом истинная красота его жизни. Таким был и Михаил Александрович. Это цельный, мужественный, красивый человек
Как мне хочется побывать на родине писателя, все увидеть своими глазами. Попробую совершить заочное путешествие по шолоховским местам, погостить на его родине.
Балки, курганы, возвышенности. Маленькие речки. Прибрежные кусты. Шолоховская земля... Всякий раз, когда подъезжаешь к Дону, все твое существо охватывает необычное волнение. Здесь, где-то поблизости, жил человек, написавший произведение об исторических годах в жизни русского народа, получившее международное признание. С горы видна станица Вёшенская, давно уже ставшая легендарной. Она сверкает многочисленными огнями. Ночью станица интересна по-особенному. Казачья старина живет здесь бок о бок с тем новым, что явилось в последние годы. В центре — старая церковь, перед нею - майдан, где в свое время собирался казачий круг. Трудно представить станицу себе, не населенной шолоховскими героями. Чудится, что где-то скрипнула калитка и Григорий Мелехов, ловко перескочив через плетень астаховского база, постучал в окошко поджидавшей его Аксиньи. А там, где светится за занавеской огонек, не Нагульнов ли изучает английский язык, чтобы потом воспользоваться им, когда будет мировая революция?
А вот и дом, где жил и трудился Михаил Александрович. Тихо вокруг. Окна погружены в темень. Нет, не будем нарушать покой и тишину шолоховского дома. Подождем утра... И вот перед нами незабываемая картина.
Миллионы читателей М. Шолохова вряд ли в полной мере представляют, как он работал, сколько душевных, творческих мук испытывал он до того часа, пока готовая книга выйдет из печати и станет достоянием народа.
У каждого писателя есть свое время для работы, свои особенности творчества. Я мысленно представляю себе, что Михаил Александрович, как сельский житель, рано по вечерам ложится спать, рано утром встает.
В небольшой комнате стоит письменный стол. На нем напечатанные на машинке страницы рукописи. Тут же и пишущая машинка. Возле стены простая односпальная кровать, застеленная солдатским одеялом. На подоконнике - гантели. По утрам он делает гимнастику, всегда бодр и свеж. Рыболовные снасти, ружья, патронташи. Сразу видно, что здесь живет рыбак, охотник. Задумываюсь. Какое же время суток отдает он творческим раздумьям, когда за письменным столом остается один на один с героями будущих произведений.
Вновь и вновь я возвращаюсь к его твореньям, чтобы еще раз насладиться прикосновением к трепетной, живой жизни. Задумываюсь над тем, каких тяжких неустанных трудов стоило художнику восхождение на такую ослепительную вершину мастерства. Не соловьиною песнею выпелся «Тихий Дон», не единым дыханием выговорена «Поднятая целина», «Судьба человека»... Тысячи бессонных ночей, тысяча часов раздумья, страданий, веры и безверия незримо стоят за страницами книг. Почти пятнадцать лет отдал писатель «Тихому Дону». Уже, казалось бы, найдено нужное слово, уже художник как будто доволен написанным, но проходит ночь, наступает рассвет и... все начинается сначала. Разлетается в клочья разодранная рукопись, дышит зажатая в пальцах папироса, а перо вновь бегает по чистому листу бумаги.
И так часами, сутками, неделями, месяцами, годами.
Да, М.А. Шолохов требователен к себе до жестокости. Он словно на ощупь осязанием пробует каждое слово, каждый эпитет, произносит его вслух, волнуется, вслушивается в его звучание. Представляю себе, как он с негодованием отвергает все слабое, серое, затасканное.
Вот он задумывается, ищет новые слова, более точные и ясные определения, чтобы спустя мгновение безжалостно отбросить их и, в который раз ринуться в поиски.
Яркий, своеобразный, играющий всеми цветами язык, как радужно играющее на солнце перламутровое крылышко кузнечика, степного музыканта. Подлинный живой язык простого народа, пронизанный веселой, хитроватой ухмылкой, которой всегда искрится казачья речь. Я восхищаюсь чеканной, звенящей, как серебро, шолоховской фразой, его точным, острым, чисто народным языком, любуюсь скульптурной выразительностью его образов. Прослеживаю их психологии, удивляюсь живости их чувств, ощущаю горячую, ясную живую красоту шолоховских пейзажей. Мне кажется, что со страниц его книг тянется запах вишневых садов, степных трав, пресный запах оттаявшей зелени, просмоленных баркасов, цветов. Этот запах самой жизни.
Не осталась в стороне военная тематика. В послевоенные годы художнику не дает покоя тревожная память войны. Шолохов пишет рассказ «Судьба человека», признанный образцом малого эпоса. В нем воссоздан характер русского человека, беспредельно скромного, щедрого душой, мужественного, несгибаемой воли. Все в этом произведении просто, даже обыденно и вместе с тем глубоко и необыкновенно человечно. Это мое любимое произведение в творчестве писателя.
«Хочется написать так, такую вещь, чтобы она осталась», - говорил Шолохов. А потом продолжает: «Много времени отнимает тщательная и продуманная обработка книги. Потом война - это такая тема, что фальшивить никак нельзя: и живые судьи есть, и перед мертвыми будет стыдно, если книга будет плоха. Я уже говорил о том, что наши полководцы, да и то не все высказались».
Война ворвалась в жизнь нашей страны черной смертью. Народ поднялся на защиту родной земли. В первые же часы, как только стало известно о нападении гитлеровских орд, в хуторах и станицах, в селах и городах возникали массовые митинги. Тысячи добровольцев шли в военкоматы, чтобы с оружием в руках сражаться против ненавистных захватчиков.
23 июня 1941 года, на второй день войны, выступая на митинге в станице Вешенской, М.А. Шолохов сказал, что русский народ громил немецкие полчища, что и на этот раз побьет, как еще никогда не бивали. Он был готов в любой момент пойти на войну.
Писатель выполнил свое слово. Надолго распростился с любимой станицей, с семьей, с домом. Так же как тысячи других, Шолохов стал солдатом, побывал на самых трудных участках фронта.
Солдатскому братству, закаленному в сражениях, навеки соединенному светлой памятью о множестве героических подвигов и скорбными, никогда не меркнущими воспоминаниями о множестве горьких, невозместимых потерь, М.А. Шолохов остался верен навсегда. Из книг я узнала, что вся семья писателя эвакуировалась куда-то на Волгу. Десятого июля в станице Вешенской погибла мать писателя Анастасия Даниловна, а семья оказалась в Северном Казахстане
Тяжкими были эти дни. На горных дорогах и тропах, в хуторах и селениях, заброшенных лесах не утихали изнурительные бои. Однако, противник уже начал выдыхаться, это чувствовалось по его ослабевающим атакам. Все чаще выпадали часы затишья. А лес жил своей жизнью. Ни вызолоченных осенью дубов, ни молодого их подлеска, неувядающих трав на полянах не касалось то, что творилось вокруг. Но иногда думалось, что сраженные снарядами, опаленные пожарами деревья с их рваными ранами на почерневших, обугленных стволах тоже участвуют в этих кровопролитных боях, так же страдают они от ран и контузий, так же умирают, как страдали и умирали наши воины. Виталий Закруткин вспоминал, как в часы передышки между боями уходил на ближнюю поляну, пробирался к ложбине, по каменистому ложу которой бежал куда-то к морю едва приметный ручеек, укладывался под старым, ронявшим желуди дубом и перечитывал четвертую книгу «Тихого Дона», поднятую им на полу разрушенной школы близ Майкопа. Вслушиваясь в легкий шелест опадающих листьев, в журчание неугомонного ручейка, глядя, как сияет над миром чистая, глубокой синевы, безучастное осеннее небо, он снова приникал к шолоховским страницам и, может быть, впервые понял тогда их потрясающую глубину, величие и человечность.
Судьбы людские! Счастливые и несчастные, полные неожиданных поворотов, падений и подвигов, простые и сложные, как сама жизнь! Сколько их, этих разных судеб, не только прошло перед глазами художника, но радостью и горем прожгло его душу, чтобы свершены потом были бессмертные творенья, полные страдания и гордости за человека. На долю Михаила Шолохова, так же как на долю того поколения, выпала нелегкая задача. Он участвовал в борьбе за судьбы человечества, видел гибель тысячи городов и сел, черные, горячие руины и пустынные пепелища, разгул смерти и торжество правды, добытой в кровавых битвах.
И разве не оттуда, из самых глубин народного горя, появился потрясающий, полный скорби, сострадания и неизбывной веры в силу и нежность людской души изумительный рассказ Михаила Шолохова «Судьба человека».
Все меньше их, солдат былых,
Таких уже немолодых...
Прекрасен день, великий миг...
Так что ж ты плачешь, фронтовик?
Ведь залпы мирные гремят
В честь павших и живых солдат...
Эти слова так подходят всем тем, кто приближал победу. Многое пережито, но сердца не превратились в камень. Огонь жил в них, и души не черствели. Многие дошли до победного конца войны, остались живы, и у них было немало еще трудностей в жизни и побед, теперь уже трудовых.
«Судьба человека» - рассказ-предупреждение. Читателя потрясает горькая исповедь мужественного, сильного, доброго человека.
Судьба простого русского солдата Андрея Соколова - одна из страшных человеческих судеб, искалеченных войной. Все у него было до войны: любимая жена, дети, своя хата, свой кусок хлеба, заработанный честным трудом. И все это умертвила, разломила, развеяла по ветру война.
Сдержанно и немного печально, словно предупреждая читателя, что жизнь героев будет не из легких, начинается рассказ М. Шолохова «Судьба человека».
Первая послевоенная весна, ранняя, еще «не одетая». Но уже бешено взыграли по логам и балкам ручьи, речки - и дороги почти совместно вышли из строя. «В эту недобрую пору бездорожья» пришлось рассказчику все же пуститься в путь. С трудом добрался он со своим товарищем и шофером до Еланки. Пустячная летом, речушка разлилась теперь на целый километр. На утлой плоскодонке переправились по половодью сначала двое - рассказчик и шофер, потом шофер отправился за третьим спутником, а рассказчик остался ждать.
Вот тут-то и увидел рассказчик человека, который поведал ему историю своей жизни - жизни потрясающе трудной и столь же удивительно гордой, схожей со многими и в чем-то совершенно необычной.
Вначале даны лишь намеки на такую биографию, такую судьбу: устало подошел к переправе высокой сутуловатый мужчина, ведя за руку мальчика лет пяти-шести. Приглушенный басок. Большие «черствые руки». Тощий вещевой мешок. И не жалоба, а как бы задумчивый разговор с самим собой и повстречавшимся спутником: «Беда мне с этим пассажиром! Через него я и подбился. Широко шагнешь, - он уже на рысь переходит, вот и изволь к такому пехотинцу приноравливаться. Тут, где мне надо раз шагнуть, - я три раза шагаю. Так и идем с ним враздробь, как конь с черепахой. А тут ведь за ним глаз да глаз нужен...» Короткий вопрос о фронте, лаконичная реплика: «И мне там пришлось, браток, хлебнуть горюшка по самые ноздри и выше». Рассказчик увидел, как мужчина «положил на колени большие темные руки, сгорбился». «Я сбоку взглянул на него, - говорит рассказчик, - и мне стало что-то не по себе... видали вы когда-нибудь глаза, словно присыпанные пеплом, наполненные такой неизбывной тоской, что в них трудно смотреть? Вот такие глаза были у моего случайного собеседника».
С этого мгновенного оцепенения рассказчика и начинается повесть жизни Андрея Соколова, безвестного героя, принявшего на себя такие муки и страдания, какие могли бы сломить, искорежить десятки менее стойких душ.
Бесстрашно развертывает перед нами писатель эту грозную своими печалями, горестями и удивляющую скромным, но великим мужеством судьбу человека. Сам он уходит в сторону - пусть говорит Андрей Соколов, а вы слушаете его глуховатый голос, ловите его задумчивую интонацию, которая нет- нет и сорвется, когда задрожат его опущенные руки, подбородок, «твердые губы»...
Вот мы слушаем Андрея Соколова, возвращающего нас к истокам своей нынешней жизни:
«...Остался один. Родни хоть шаром покати, - нигде, никого, ни одной души. Ну, через год вернулся с Кубани, хатенку продал, поехал в Воронеж. Поначалу работал в плотницкой артели, потом пошел на завод, выучился на слесаря. Вскорости женился. Жена воспитывалась в детском доме. Сиротка. Хорошая попалась мне девка! Смирная, веселая, угодливая и умница, не мне чета. Она с детства узнала, почем фунт лиха стоит, может, это и сказалось на ее характере...»
М. Шолохову удалось создать истинно народный характер, что во многом определило своеобразие его произведения. «Судьба человека» - не пессимистична, хотя повествование ведется о судьбе трагической. Это рассказ эпический в самом высоком смысле этого слова. Вы читаете его со сжатыми губами, лишь иногда улыбнетесь, и то улыбкой понятливо-горькой. Трагическая сила рассказа все нарастает, а к самому концу становится вам невмочь, и вы понимаете рассказчика, когда он говорит: «И вдруг, словно мягкая, но костистая лапа сжала мне сердце, и я поспешно отвернулся. Тут самое главное - не ранить сердце ребенка, чтобы он не увидел, как бежит то твоей щеке жгучая скупая мужская слеза...»
Этим спрятанным мужским рыданием заканчивается «Судьба человека». Но почему же произведение не давит, не расплющивает вас, а, напротив, распрямляет, наполняет вашу душу гордостью? В этом смысле «Судьба человека» - явление необычное, примечательное.
Уже здесь в этих немногих фразах, видно зерно народного характера. То, что он Андрей Соколов, остался один, это не важно, это же он! Иное дело - другой человек: «он с детства узнал почем фунт лиха», и почему «он не мне чета». Неосознанно это благородство, не от рассудка оно, и уж тем более не от расчета, оно - натура человека. Свою трудную жизнь Андрей сравнивает с другой, похожей. Другая жизнь представляется ему заслуживающей куда большего уважения. Сам он кажется себе если не меньше, то обычнее, чем человек, идущий рядом с ним. И в этом нет самой малейшей капли самоуничижения - это идет от такой большой и естественной, как само дыхание, любви к людям, когда они - все, и сам ты — только для них.
И опять он один. В этом одиночестве встретил он, уже пожилой человек, такого же сироту, маленького парнишку: «этакий маленький оборвыш: личико все в арбузном соку, покрыто пылью, грязный, как прах, нечесаный...» Быстро прилепились они друг к другу, но кто они? «Два осиротевших человека, две песчинки, заброшенные в чужие края военным ураганом невиданной силы...»
Горе, страдания, ожесточающие людей… Да, их судьба отпустила Андрею Соколову с избытком. Об обычных страданиях и опасностях он упоминает лишь вскользь: «Два раза за это время был ранен, но оба раза по легкости, один раз в мякоть руки, другой - в ногу; первый раз пулей с самолета, другой - осколком» снаряда. Дырявил немец мне машину и сверху и с боков, но мне, браток, везло на первых порах. Но вот - плен. Лагеря смерти. Голод. Побои. И не один день и месяц, а многие месяцы. Жуткие, леденящие кровь подробности: «... одна кожа осталась, и кости-то свои носить было не под силу». И после бегства из лагеря, когда его настигли сторожевые псы: «Лег я плашмя и закрылся руками, чтобы они мне хоть лицо не обгрызли». Но еще страшнее душевные страдания. Необыкновенно скупо, буквально несколькими фразами, описывает Шолохов сцену, в которой Андрей Соколов узнает о гибели семьи, сына, но какая в этих простых словах бездна отчаяния! По многим, сжигающим душу кругам военного ада, проводит он своего героя. Кажется, нет такой силы, которая могла бы устоять перед жестоким натиском страшной жизни. Кажется, для человека в этой жизни уже не осталось места.
Но человек не пропал. И не пропала душа. Опаленная, помертвевшая, но по-прежнему живая душа человека. И это потому, что Андрей Соколов никогда не жил для себя, а всегда, не замечая того, ради других людей. Как определить это состояние? Самоотверженность? Но какая же это самоотверженность, если Андрей не прилагает никаких усилий, чтобы так жить? Ему труднее было жить иначе. Даже в самые критические моменты своей судьбы он в думах и заботах о товарищах, близких. Именно это - его естественное состояние, в этом - его натура, характер глубоко народный и человеческий, характер активный, всегда готовый защищать человека.
В смертную минуту он и то думает не о себе. И не случайно самое большое, не утихающее страдание доставляет Андрею то, что при расставании с женой он, стесняясь ее слез, «разнял ее руки и легонько толкнул в плечи».
Мужество и нежность живут в Соколове неделимо, как разные грани одного характера. «И стал я собираться с духом, чтобы глянуть в дырку пистолета, бесстрашно, как и подобает солдату, чтобы враги не увидели последнюю минуту, что мне с жизнью расставаться все-таки трудно». Это Андрей Соколов, который мужественно, не жалуясь, перенес все муки пытки и, обессиленный, предстал перед врагами в таком своем величии, что даже видавшие виды гитлеровцы были поражены. Это человек гордый и поистине непобедимый. Без какой-либо рисовки говорит он о своем русском достоинстве, о том, что фашисты, как ни старались, не превратили его в скотину, вместе с любовью к людям в нем неугасимо горит любовь к свободе. Самая высшая мечта его в плену - снова вернуться на родину, встать в строй бойцов. И он добивается своей цели, свершая почти легендарный по своей храбрости поступок.
Но этот мужественный человек может быть и совсем другим. «Прижался ко мне и весь дрожит, будто травинка под ветром, - говорит о мальчугане, - а у меня в глазах туман, и тоже всего дрожь бьет, и руки трясутся. Как только я тогда руля не отпустил - диву можно даться. Но в кювет все же нечаянно съехал. Заглушил мотор. Пока туман в глазах не прошел, побоялся ехать: как бы на кого не наскочить». Здесь уже другая, трогательная интонация - интонация человека нежного, горячо любящего. Грозная судьба не иссушила его щедрого сердца.
Сурово заканчивается «Судьба человека». Вместе с автором мы оглядываемся на уходящих в даль двух людей. Так же как и рассказчику, нам хотелось бы думать, что «этот русский человек, человек несгибаемой воли, выдюжит, и около отцовского плеча растет тот, который, повзрослев, сможет все преодолеть на своем пути, если к этому позовет его Родина».
И мы верим, что Андрей Соколов выдержит. Нет, он не «великий маленький человек», как иногда говорят о простых людях. Он ни в чем не мал. Он по-настоящему велик.
Дар Шолохова принадлежит всему миру. «Шолохов открыл Дон, как Колумб открыл Америку», - такие признания делают читатели разных стран и континентов.
Мне Шолохов представляется тем океаном, в который впадает множество рек - человеческих судеб. И может быть, среди них Кубань не самая главная и не самая большая река, недостаточно бурная и сильная, чтобы донести до океана свою любовь и признательность к творчеству бессмертного «Тихого Дона».
Я считаю писателя Михаила Александровича Шолохова по силе художественного выражения непревзойденным ни живущими, ни ушедшими...
Макаренко Юлия, 17 лет, ст. Темиргоевская
Рейтинг: 3
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |