Дом на Гороховой
В Петербурге стояло душное лето.
В воздухе парили ничтожные выбросы автомобилей, долгожданный ветер беспорядочно разносил стойкий запах от водного канала, по которому, в обыкновенности, как будто нехотя, плыли катера, с уставшими и безразличными лицами туристов.
В Петербурге стояло душное лето. На улицах, измученные духотой люди слонялись в поисках пристанища, но никак не могли его найти, только потому, что они не осознавали главного: духота эта, была в их душе. Именно, от этой всепоглощающей внутренней духоты, не спасет уж ни одно прохладное место, и только манящее в свою глубину вода канала, казалась им спасением и некого рода провидением. Тем временем, в заведении на Гороховой кипела жизнь. В зале играл джаз, панорамные окна были настежь распахнуты, запах кофе проникал во все уголки помещения. У этого местечка была своя, особая, важная роль. С самого момента своего открытия оно безмолвно наблюдало жизнь. Жизнь - дома напротив. Дом же этот, казался самым обыкновенным, он был ни жив ни мертв. Время для него, как будто остановилось. Если бы люди только умели прислушиваться к зданиям. Только подумайте! Сколько эмоций, историй и самой жизни они могли бы услышать, но этот несуразный дом издавал бы лишь, редкие и до ужаса тихие вопли, которые, возможно, могли бы разобрать только его жители, слившиеся душой с этим местом. Но было здесь, что-то особенное, то, что обычно ускользает от внимания, даже всматривающихся. Все это необычное дело заключалось в расположенной под самой крышей, чтобы быть ближе к неизведанному небу, квартирке, где обитал, необыкновенно мыслящий, и иногда, уходящий в небытие молодой человек. Каждое утро он просыпался с мыслью о великой жертве жизни, о победах, которые его еще ждут. Не завтракая, он выбегал на работу, и, рассекая толпу немых людей, летел, освещая все вокруг. После рабочего дня, который, некоторые назвали скорее мучением, он, жутко спеша, как будто, опаздывая на важную встречу, несся в свою небольшую коморку, и встреча, все-таки случалась. Эта встреча была с домом, именно человек делал из него то, что заставляло зацепиться на время за, казалось бы, обыкновенное здание на душной набережной канала. А молодой человек просто любил, жадно любил свою жизнь, хватаясь за любой ее кусок, нехотя оторванный ему судьбой, любил свою коморку и этот дом, так, что сила этой любви, неслась по воздуху летнего Петербурга, преодолевая стены, лабиринты дворов и расстояния, а самое главное, что эта сила, хоть и немного, но могла преодолеть наглухо закрытые двери человеческой души. Идя по улице, они смотрели на дом и, чувствуя, нечто несвойственное им, останавливались в полной задумчивости, но не проходило и более полминуты, как все в их душе возвращалось на свои круги, и двери снова захлопывались. Вероятно, молодой человек, обладая столь великой силой, мог бы совершенно возродить к жизни любимый дом и людей. Но как же он распорядился ей?
В каждом прохожем была заложена сила. Сила, способная перевернуть жизнь, но она была растрачена на абсолютно абсурдные пустяки. Необыкновенно мыслящему человеку пришлось бороться и выбирать, спорить и защищать, но с каждой попыткой, он слабел, слабел и духота лета, идя рядом с духотой души, овладевала им.
Человек не возродил дом, а у водного канала появился новый заложник. Так была ли жизнь?
С.К.
В воздухе парили ничтожные выбросы автомобилей, долгожданный ветер беспорядочно разносил стойкий запах от водного канала, по которому, в обыкновенности, как будто нехотя, плыли катера, с уставшими и безразличными лицами туристов.
В Петербурге стояло душное лето. На улицах, измученные духотой люди слонялись в поисках пристанища, но никак не могли его найти, только потому, что они не осознавали главного: духота эта, была в их душе. Именно, от этой всепоглощающей внутренней духоты, не спасет уж ни одно прохладное место, и только манящее в свою глубину вода канала, казалась им спасением и некого рода провидением. Тем временем, в заведении на Гороховой кипела жизнь. В зале играл джаз, панорамные окна были настежь распахнуты, запах кофе проникал во все уголки помещения. У этого местечка была своя, особая, важная роль. С самого момента своего открытия оно безмолвно наблюдало жизнь. Жизнь - дома напротив. Дом же этот, казался самым обыкновенным, он был ни жив ни мертв. Время для него, как будто остановилось. Если бы люди только умели прислушиваться к зданиям. Только подумайте! Сколько эмоций, историй и самой жизни они могли бы услышать, но этот несуразный дом издавал бы лишь, редкие и до ужаса тихие вопли, которые, возможно, могли бы разобрать только его жители, слившиеся душой с этим местом. Но было здесь, что-то особенное, то, что обычно ускользает от внимания, даже всматривающихся. Все это необычное дело заключалось в расположенной под самой крышей, чтобы быть ближе к неизведанному небу, квартирке, где обитал, необыкновенно мыслящий, и иногда, уходящий в небытие молодой человек. Каждое утро он просыпался с мыслью о великой жертве жизни, о победах, которые его еще ждут. Не завтракая, он выбегал на работу, и, рассекая толпу немых людей, летел, освещая все вокруг. После рабочего дня, который, некоторые назвали скорее мучением, он, жутко спеша, как будто, опаздывая на важную встречу, несся в свою небольшую коморку, и встреча, все-таки случалась. Эта встреча была с домом, именно человек делал из него то, что заставляло зацепиться на время за, казалось бы, обыкновенное здание на душной набережной канала. А молодой человек просто любил, жадно любил свою жизнь, хватаясь за любой ее кусок, нехотя оторванный ему судьбой, любил свою коморку и этот дом, так, что сила этой любви, неслась по воздуху летнего Петербурга, преодолевая стены, лабиринты дворов и расстояния, а самое главное, что эта сила, хоть и немного, но могла преодолеть наглухо закрытые двери человеческой души. Идя по улице, они смотрели на дом и, чувствуя, нечто несвойственное им, останавливались в полной задумчивости, но не проходило и более полминуты, как все в их душе возвращалось на свои круги, и двери снова захлопывались. Вероятно, молодой человек, обладая столь великой силой, мог бы совершенно возродить к жизни любимый дом и людей. Но как же он распорядился ей?
В каждом прохожем была заложена сила. Сила, способная перевернуть жизнь, но она была растрачена на абсолютно абсурдные пустяки. Необыкновенно мыслящему человеку пришлось бороться и выбирать, спорить и защищать, но с каждой попыткой, он слабел, слабел и духота лета, идя рядом с духотой души, овладевала им.
Человек не возродил дом, а у водного канала появился новый заложник. Так была ли жизнь?
С.К.
Sofi Karavaeva, 16 лет, Санкт-Петербург
Рейтинг: 1
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |