Хитрость
ХИТРОСТЬ
Сегодняшний день я запомню навсегда. Чем же он отличается ото всех остальных? Сейчас расскажу вам. Но для начала представлюсь. Зовут меня Сергеем Семеновичем. Но таким я стану только лет через двадцать, поэтому пока я просто Сережа. Сережа Снегирев, ученик четвертого класса.
Больше всего на свете я не люблю вставать по утрам в школу. Мне так хочется спать, что я, проклиная эти 7 часов утра, со злостью швыряю будильник в сторону, укутываюсь с головы до ног одеялом, ложусь обратно в теплую кровать и мгновенно засыпаю. Просыпаюсь же я уже тогда, когда заканчивается первый урок. И поэтому всегда опаздываю в школу.
В этот раз проснулся я, как и обычно, от надоедливого звонка будильника. Я лениво бросил раздражающий меня предмет в сторону и приоткрыл один глаз. Как же не хочется вставать! Я откинул одеяло и все-таки кое-как поднялся. Холодно. Ужасно холодно. Я посмотрел в окно: хмурые тучи нависли над недавно, казалось, голубым небом. На душе моей стало тоскливо. Я запрыгнул в манящую теплом кровать и привычным жестом накрылся одеялом. Я понимал: нужно сейчас же собраться и идти на уроки, иначе Лидия Ивановна – наш классный руководитель – вызовет мою маму в школу, если я еще хотя бы раз опоздаю «без уважительной причины». Я с грустью вздохнул. Будь это другой случай, то, конечно, я бы пошел в школу. Но, во-первых, это был четверг. Именно в этот день у нас самые трудные уроки: математика, русский язык, английский, природоведение и риторика. Ни физкультуры тебе, ни рисования - никакой разбавки! Но это еще полбеды. Самое ужасное то, что именно сегодня Лидия Ивановна обещала провести две контрольные работы: по математике и природоведению. Получить сразу же две двойки, а может быть даже и больше, уж слишком, даже для меня. Нет, – решил я. Сегодня в школу точно не пойду.
Мои размышления прервали чьи-то приближающиеся шаги. О, боже. Это мама.
– Сережа, ты еще спишь?! А ну быстро вставай! Первый урок начнется через полчаса, а ты еще валяешься, – мама вошла в комнату и легонько толкнула меня рукой в бок.
И тут-то посетила меня лукавая мысль…
— Мам, мне что-то нездоровится… — сипло прохрипел я.
Мама с недоверием и настороженностью оглядела меня. Я подавленно вдохнул:
— У меня болит голова, и, кажется, я простыл, — я несколько раз кашлянул для убедительности. Мама тут же встревожилась и дотронулась ладонью до моего лба:
— Ты очень бледный, — она покачала головой.
— И горло болит, — хрипло добавил я.
— Сколько раз говорила, не гуляй в одном джемпере, не май месяц! Быстро ложись в постель. Сейчас принесу горячий чай с малиновым вареньем…
«Сработало! Я останусь дома. Еще и малиновое варенье. Прекрасно!»
— А как же школа, мама? — я постарался придать голосу серьезный тон.
– Я предупрежу Лидию Ивановну, что ты не придешь сегодня на занятия.
Ура, ура, ура!
— Хорошо, мам. Надеюсь, она не будет злиться на меня, — страдальчески произнес я. В этот миг мне показалось, что из меня вышел бы неплохой актер.
Дождавшись момента, когда мама выйдет из моей комнаты, я спокойно лег «досыпать». Но совсем скоро пробудился от сладкого запаха малинового варенья, который разносился по комнате. На табуретке, передо мной, стояла чашка горячего чая, от которой исходил извилистый пар, и рядом располагалось блюдце с малиновым вареньем. Чай пить я не стал: уж слишком горячим он мне показался. Вот варенье – другое дело. Пока я наслаждался любимым малиновым вареньицем, которое, кстати, мама достает в особых случаях: когда к нам приходят гости, либо по праздникам, – мама принесла градусник из медицинской аптечки и сунула его мне под мышку:
— Нужно измерить температуру. Лежи смирно и не трогай градусник. Я сейчас вернусь, — с этими словами она прихватила трубку домашнего телефона и вмиг покинула мою комнату. Видимо, решила позвонить Лидии Ивановне, — догадался я. Я хотел уже спокойно лечь поспать, как меня посетила еще одна мысль: я же на самом деле не болею, а это значит, что температуры у меня нет. Мама взглянет на градусник и поймет, что я здоров. И мне придется идти на уроки. Я нетерпеливо откинул одеяло. Нет! Нужно что-то делать. Я не хочу писать контрольные работы и сидеть на этих нудных занятиях. Я достал градусник и стал нервно крутить его в руках. Меня осенило: нужно нагреть градусник, чтобы поднять температуру. Но как это сделать? Я положил градусник под подушку, а спустя несколько секунд заглянул под нее и ощупал его: нет, не горячий. Как же мне поднять эту температуру? Нахмурив лоб, я сел на кровати и задумался: посмотрел сначала на табуретку, стоявшую передо мной, потом на блюдце с малиновым вареньем, а затем на чай, от которого едва заметно исходил пар. И тут же меня посетила идея: у меня же есть горячий чай! Как я раньше не догадался! В надежде, что мама не войдет в мою комнату именно в такую важную для меня минуту, я быстрым движением опустил градусник во все еще не остывший, к моему счастью, чай и тут же вытащил его обратно. Интересно, сработало? Кажется, градусник нагрелся. Должно быть, получилось. Но узнать я не мог: я не умею проверять температуру. Значит, остается ждать маму. Для убедительности я снова окунул градусник в чай и подержал чуть больше, чем в первый раз. Выполнив «операцию», я вытер градусник полотенцем, вернул его себе под мышку и лег на кровать в позицию «как ни в чем не бывало». В эту же секунду в комнату вошла мама:
— Как ты себя чувствуешь, Сережа? — с этими словами она взяла в руки градусник и прищурилась, всматриваясь в него.
— Тридцать девять и два…— удивленно сказала она.
— Ого! — только и смог выпалить я. Такого результата даже я не ожидал услышать. Горячий, однако, чай! Мама судорожно стала искать что-то, а я с любопытством наблюдал за ней. Она достала аптечку, в которой хранились разные таблетки, пилюли, мази, перевязочные бинты и даже шприцы с гигантскими иглами! Мне стало страшно.
— Ой, Сережка! Ох, родненький мой мальчик. Одно горе с тобой... — приговаривала она.
— Что ты ищешь, мам? — опасливо покосившись на аптечку, спросил я. А мама уже нашла нужный препарат, в котором была какая-то жидкость.
— Зачем тебе эта маленькая колбочка? — поинтересовался я.
— Никакая это не "колбочка". Это ампула с жаропонижающим. Сейчас сделаем тебе укол, чтобы привести в норму температуру, — быстро пояснила она.
Смешно признаться, но я, большой десятилетний парень, от страха чуть с кровати не упал:
— Какая ампула? Зачем укол? Не надо никакого укола! Я здоров! — в ужасе крикнул я, вскочив на ноги.
Мама толкнула меня обратно в постель.
— Не прыгай, а то температура еще выше поднимется! — строго сказала она.
— Не надо укола! — я вжался в угол. Если б увидели меня в этот момент Гришка с Санькой, то засмеяли бы.
— Ты ведешь себя хуже своей племянницы. Не стыдно? — мама с укором посмотрела на меня. Я вспомнил маленькую и до безумия капризную трехлетнюю Танечку и покраснел от возмущения. Ничего себе сравнение!
Мысли, как змеи, вились в моей голове: зачем я придумал этот миф о болезни? Вот если бы пошел в школу, то все было бы хорошо. Ну, получил бы за контрольную по математике двойку! Подумаешь, не привыкать же мне. Или, может быть, контрольную работу вообще отменили, откуда мне знать. А я тут трясусь из-за страшного шприца с острой иголкой! Мог бы сидеть с ребятами в классе и ничего не бояться. Эх, какой же я бестолковый! Может, стоит признаться маме, что я не болен? Ну, отругает она меня, посердится, но потом ведь мы помиримся... нет, я не могу сказать ей, что не болею по-настоящему. Неужели я трус и испугался какой-то иголки? Я взглянул на иглу, которая возвышалась на шприце, и по моей спине пробежали мурашки. Мама надела на руки медицинские перчатки, открыла эту колбочку или, кажется, ампулу... неважно! ...Она наполнила шприц прозрачной жидкостью и нажала на него, выпустив воздух. Я десять раз пожалел, что не пошел в школу…
Мама тем временем намочила спиртом небольшой кусочек ваты и приказала мне приготовиться к «процедуре». И вот лежу я на кровати, уткнувшись лицом в подушку, весь бледный, как привидение из мультика, который я вчера смотрел по телевизору, и чувствую влажное прикосновение ватки к моей коже. Я зажмурился в ожидании самого ужасного и вдруг ощутил резкую боль.
— А-А-А-А-А-А-А! Яничемнеболеюненадоукола! — завопил я, признаться, хуже девчонки.
— Вот и все. Чего ты кричишь? — мама показала мне пустой шприц, после чего выбросила его в мусорное ведро.
Подождите. Это все? Неужели мое мучение закончилось?
— Ложись под одеяло и постарайся уснуть. Если через час температура не спадет, то придется вызвать врача.
А теперь представьте себе, сколько уколов может сделать врач! В кабинетах врачей есть специальные полки, на которых лежат шприцы с иголками различных размеров. Я отчаянно замотал головой:
— Мне гораздо лучше, мама! Не нужно никого вызывать.
Мама ничего не ответила и вышла из комнаты. Я молча глядел в потолок. Спать мне, естественно, не хотелось. Единственное, что я сейчас желал – поиграть с ребятами в мяч, чтобы взбодриться и забыть про историю с болезнью. Но не тут-то было…
Мама не оставляла меня одного более, чем на пять минут. Она спрашивала у меня про самочувствие, трогала мою голову, и хоть я ей отвечал, что все прекрасно, она расстроенно качала головой. Я понимал, что она переживает за меня, и мне вдруг стало стыдно, что я ее обманываю. Но я ничего не мог поделать. Не признаваться же мне ей, что моя болезнь – выдумка! Вот и сейчас она в очередной раз вошла в мою комнату, чтобы убедиться, что я в порядке. Я устало закатил глаза. Мне надоело лежать!
Раздался телефонный звонок. Может, это Гришка звонит мне, чтобы гулять позвать! Я потянулся к телефону, но мама опередила меня:
— Лежи спокойно, — строго сказала она. Я обиженно вздохнул.
— А, это ты, Лена. Здравствуй, здравствуй! Сережа-то? Лежит. Да, заболел он у нас…
Я прислушался к разговору. Кто это про меня спрашивает? Неужели тетя Лена – мама Саньки?
—… Ой, конечно нет, не отпущу я его. Спасибо за приглашение, Лена, но сама понимаешь температура – дело серьезное. А тут еще и в кафе-мороженое…
Кафе-мороженое? Что? Какое приглашение? От чего отказывается мама? — я прыгал вокруг мамы, пытаясь подслушать разговор.
— … Пусть Саша не обижается на Сережу. Понимаешь, он ведь у меня даже в школу сегодня не пошел. Как ему плохо было… — мама с жалостью посмотрела на меня.
— Да-да, конечно, вылечим. Сашу от нас поздравь! И спасибо еще раз за приглашение. И вам всего доброго! — она положила трубку.
Как я мог забыть про День Рождения Саньки? Я был готов разрыдаться от досады.
— И не нужно обижаться на меня. Я пока что в уме и не отпущу тебя, больного, в кафе есть мороженое.
— Но мама! Со мной все хорошо! И я очень хочу к Саньке на День Рождения!
— Никаких «но». Я все сказала, — мама была непреклонна.
Тогда я больше не смог таить правду. Я объяснил все, как было: и про то, как не хотел идти в школу и писать контрольные работы, и про то, как придумал болезнь, и про то, как нагрел градусник, чтобы поднять температуру. К концу моего рассказа мне стало так стыдно за себя, что я, опустив голову, не посмел взглянуть в глаза маме.
— … извини меня. Я ужасно повел себя, – искренне сказал я. Мама долгое время молчала, после чего на ее губах мелькнула усмешка:
— Какой же ты глупенький, Сережа. Посмотри, как сам же и намучился из-за своего обмана: вытерпел совсем ненужный тебе укол, не пошел на праздник к другу… и не смотри на меня так, теперь точно не отпущу никуда тебя! А я так перенервничала…
Я снова поник головой.
—… Мы с тетей Оксаной и Вадиком пойдем вечером в кино. Конечно, ты не заслужил никакого похода в кинотеатр, но… я подумаю насчет того, чтобы взять тебя с собой. Разумеется, наказание ты все равно получишь.
Поход в кино в компании с Вадькой! Моя мама такая замечательная! Как же я ее люблю!
— Я готов вынести любое наказание! — храбро ответил я.
Чем же закончился день? — спросите вы. А тем, что после увлекательного похода в кино, по возвращении домой, мама и вправду придумала мне наказание, и оно было не самым приятным, поверьте на слово. Лежа в кровати, я обдумывал весь этот безумный денек и заснул с мыслью, что обманывать больше не стану. И вам не советую!
Сегодняшний день я запомню навсегда. Чем же он отличается ото всех остальных? Сейчас расскажу вам. Но для начала представлюсь. Зовут меня Сергеем Семеновичем. Но таким я стану только лет через двадцать, поэтому пока я просто Сережа. Сережа Снегирев, ученик четвертого класса.
Больше всего на свете я не люблю вставать по утрам в школу. Мне так хочется спать, что я, проклиная эти 7 часов утра, со злостью швыряю будильник в сторону, укутываюсь с головы до ног одеялом, ложусь обратно в теплую кровать и мгновенно засыпаю. Просыпаюсь же я уже тогда, когда заканчивается первый урок. И поэтому всегда опаздываю в школу.
В этот раз проснулся я, как и обычно, от надоедливого звонка будильника. Я лениво бросил раздражающий меня предмет в сторону и приоткрыл один глаз. Как же не хочется вставать! Я откинул одеяло и все-таки кое-как поднялся. Холодно. Ужасно холодно. Я посмотрел в окно: хмурые тучи нависли над недавно, казалось, голубым небом. На душе моей стало тоскливо. Я запрыгнул в манящую теплом кровать и привычным жестом накрылся одеялом. Я понимал: нужно сейчас же собраться и идти на уроки, иначе Лидия Ивановна – наш классный руководитель – вызовет мою маму в школу, если я еще хотя бы раз опоздаю «без уважительной причины». Я с грустью вздохнул. Будь это другой случай, то, конечно, я бы пошел в школу. Но, во-первых, это был четверг. Именно в этот день у нас самые трудные уроки: математика, русский язык, английский, природоведение и риторика. Ни физкультуры тебе, ни рисования - никакой разбавки! Но это еще полбеды. Самое ужасное то, что именно сегодня Лидия Ивановна обещала провести две контрольные работы: по математике и природоведению. Получить сразу же две двойки, а может быть даже и больше, уж слишком, даже для меня. Нет, – решил я. Сегодня в школу точно не пойду.
Мои размышления прервали чьи-то приближающиеся шаги. О, боже. Это мама.
– Сережа, ты еще спишь?! А ну быстро вставай! Первый урок начнется через полчаса, а ты еще валяешься, – мама вошла в комнату и легонько толкнула меня рукой в бок.
И тут-то посетила меня лукавая мысль…
— Мам, мне что-то нездоровится… — сипло прохрипел я.
Мама с недоверием и настороженностью оглядела меня. Я подавленно вдохнул:
— У меня болит голова, и, кажется, я простыл, — я несколько раз кашлянул для убедительности. Мама тут же встревожилась и дотронулась ладонью до моего лба:
— Ты очень бледный, — она покачала головой.
— И горло болит, — хрипло добавил я.
— Сколько раз говорила, не гуляй в одном джемпере, не май месяц! Быстро ложись в постель. Сейчас принесу горячий чай с малиновым вареньем…
«Сработало! Я останусь дома. Еще и малиновое варенье. Прекрасно!»
— А как же школа, мама? — я постарался придать голосу серьезный тон.
– Я предупрежу Лидию Ивановну, что ты не придешь сегодня на занятия.
Ура, ура, ура!
— Хорошо, мам. Надеюсь, она не будет злиться на меня, — страдальчески произнес я. В этот миг мне показалось, что из меня вышел бы неплохой актер.
Дождавшись момента, когда мама выйдет из моей комнаты, я спокойно лег «досыпать». Но совсем скоро пробудился от сладкого запаха малинового варенья, который разносился по комнате. На табуретке, передо мной, стояла чашка горячего чая, от которой исходил извилистый пар, и рядом располагалось блюдце с малиновым вареньем. Чай пить я не стал: уж слишком горячим он мне показался. Вот варенье – другое дело. Пока я наслаждался любимым малиновым вареньицем, которое, кстати, мама достает в особых случаях: когда к нам приходят гости, либо по праздникам, – мама принесла градусник из медицинской аптечки и сунула его мне под мышку:
— Нужно измерить температуру. Лежи смирно и не трогай градусник. Я сейчас вернусь, — с этими словами она прихватила трубку домашнего телефона и вмиг покинула мою комнату. Видимо, решила позвонить Лидии Ивановне, — догадался я. Я хотел уже спокойно лечь поспать, как меня посетила еще одна мысль: я же на самом деле не болею, а это значит, что температуры у меня нет. Мама взглянет на градусник и поймет, что я здоров. И мне придется идти на уроки. Я нетерпеливо откинул одеяло. Нет! Нужно что-то делать. Я не хочу писать контрольные работы и сидеть на этих нудных занятиях. Я достал градусник и стал нервно крутить его в руках. Меня осенило: нужно нагреть градусник, чтобы поднять температуру. Но как это сделать? Я положил градусник под подушку, а спустя несколько секунд заглянул под нее и ощупал его: нет, не горячий. Как же мне поднять эту температуру? Нахмурив лоб, я сел на кровати и задумался: посмотрел сначала на табуретку, стоявшую передо мной, потом на блюдце с малиновым вареньем, а затем на чай, от которого едва заметно исходил пар. И тут же меня посетила идея: у меня же есть горячий чай! Как я раньше не догадался! В надежде, что мама не войдет в мою комнату именно в такую важную для меня минуту, я быстрым движением опустил градусник во все еще не остывший, к моему счастью, чай и тут же вытащил его обратно. Интересно, сработало? Кажется, градусник нагрелся. Должно быть, получилось. Но узнать я не мог: я не умею проверять температуру. Значит, остается ждать маму. Для убедительности я снова окунул градусник в чай и подержал чуть больше, чем в первый раз. Выполнив «операцию», я вытер градусник полотенцем, вернул его себе под мышку и лег на кровать в позицию «как ни в чем не бывало». В эту же секунду в комнату вошла мама:
— Как ты себя чувствуешь, Сережа? — с этими словами она взяла в руки градусник и прищурилась, всматриваясь в него.
— Тридцать девять и два…— удивленно сказала она.
— Ого! — только и смог выпалить я. Такого результата даже я не ожидал услышать. Горячий, однако, чай! Мама судорожно стала искать что-то, а я с любопытством наблюдал за ней. Она достала аптечку, в которой хранились разные таблетки, пилюли, мази, перевязочные бинты и даже шприцы с гигантскими иглами! Мне стало страшно.
— Ой, Сережка! Ох, родненький мой мальчик. Одно горе с тобой... — приговаривала она.
— Что ты ищешь, мам? — опасливо покосившись на аптечку, спросил я. А мама уже нашла нужный препарат, в котором была какая-то жидкость.
— Зачем тебе эта маленькая колбочка? — поинтересовался я.
— Никакая это не "колбочка". Это ампула с жаропонижающим. Сейчас сделаем тебе укол, чтобы привести в норму температуру, — быстро пояснила она.
Смешно признаться, но я, большой десятилетний парень, от страха чуть с кровати не упал:
— Какая ампула? Зачем укол? Не надо никакого укола! Я здоров! — в ужасе крикнул я, вскочив на ноги.
Мама толкнула меня обратно в постель.
— Не прыгай, а то температура еще выше поднимется! — строго сказала она.
— Не надо укола! — я вжался в угол. Если б увидели меня в этот момент Гришка с Санькой, то засмеяли бы.
— Ты ведешь себя хуже своей племянницы. Не стыдно? — мама с укором посмотрела на меня. Я вспомнил маленькую и до безумия капризную трехлетнюю Танечку и покраснел от возмущения. Ничего себе сравнение!
Мысли, как змеи, вились в моей голове: зачем я придумал этот миф о болезни? Вот если бы пошел в школу, то все было бы хорошо. Ну, получил бы за контрольную по математике двойку! Подумаешь, не привыкать же мне. Или, может быть, контрольную работу вообще отменили, откуда мне знать. А я тут трясусь из-за страшного шприца с острой иголкой! Мог бы сидеть с ребятами в классе и ничего не бояться. Эх, какой же я бестолковый! Может, стоит признаться маме, что я не болен? Ну, отругает она меня, посердится, но потом ведь мы помиримся... нет, я не могу сказать ей, что не болею по-настоящему. Неужели я трус и испугался какой-то иголки? Я взглянул на иглу, которая возвышалась на шприце, и по моей спине пробежали мурашки. Мама надела на руки медицинские перчатки, открыла эту колбочку или, кажется, ампулу... неважно! ...Она наполнила шприц прозрачной жидкостью и нажала на него, выпустив воздух. Я десять раз пожалел, что не пошел в школу…
Мама тем временем намочила спиртом небольшой кусочек ваты и приказала мне приготовиться к «процедуре». И вот лежу я на кровати, уткнувшись лицом в подушку, весь бледный, как привидение из мультика, который я вчера смотрел по телевизору, и чувствую влажное прикосновение ватки к моей коже. Я зажмурился в ожидании самого ужасного и вдруг ощутил резкую боль.
— А-А-А-А-А-А-А! Яничемнеболеюненадоукола! — завопил я, признаться, хуже девчонки.
— Вот и все. Чего ты кричишь? — мама показала мне пустой шприц, после чего выбросила его в мусорное ведро.
Подождите. Это все? Неужели мое мучение закончилось?
— Ложись под одеяло и постарайся уснуть. Если через час температура не спадет, то придется вызвать врача.
А теперь представьте себе, сколько уколов может сделать врач! В кабинетах врачей есть специальные полки, на которых лежат шприцы с иголками различных размеров. Я отчаянно замотал головой:
— Мне гораздо лучше, мама! Не нужно никого вызывать.
Мама ничего не ответила и вышла из комнаты. Я молча глядел в потолок. Спать мне, естественно, не хотелось. Единственное, что я сейчас желал – поиграть с ребятами в мяч, чтобы взбодриться и забыть про историю с болезнью. Но не тут-то было…
Мама не оставляла меня одного более, чем на пять минут. Она спрашивала у меня про самочувствие, трогала мою голову, и хоть я ей отвечал, что все прекрасно, она расстроенно качала головой. Я понимал, что она переживает за меня, и мне вдруг стало стыдно, что я ее обманываю. Но я ничего не мог поделать. Не признаваться же мне ей, что моя болезнь – выдумка! Вот и сейчас она в очередной раз вошла в мою комнату, чтобы убедиться, что я в порядке. Я устало закатил глаза. Мне надоело лежать!
Раздался телефонный звонок. Может, это Гришка звонит мне, чтобы гулять позвать! Я потянулся к телефону, но мама опередила меня:
— Лежи спокойно, — строго сказала она. Я обиженно вздохнул.
— А, это ты, Лена. Здравствуй, здравствуй! Сережа-то? Лежит. Да, заболел он у нас…
Я прислушался к разговору. Кто это про меня спрашивает? Неужели тетя Лена – мама Саньки?
—… Ой, конечно нет, не отпущу я его. Спасибо за приглашение, Лена, но сама понимаешь температура – дело серьезное. А тут еще и в кафе-мороженое…
Кафе-мороженое? Что? Какое приглашение? От чего отказывается мама? — я прыгал вокруг мамы, пытаясь подслушать разговор.
— … Пусть Саша не обижается на Сережу. Понимаешь, он ведь у меня даже в школу сегодня не пошел. Как ему плохо было… — мама с жалостью посмотрела на меня.
— Да-да, конечно, вылечим. Сашу от нас поздравь! И спасибо еще раз за приглашение. И вам всего доброго! — она положила трубку.
Как я мог забыть про День Рождения Саньки? Я был готов разрыдаться от досады.
— И не нужно обижаться на меня. Я пока что в уме и не отпущу тебя, больного, в кафе есть мороженое.
— Но мама! Со мной все хорошо! И я очень хочу к Саньке на День Рождения!
— Никаких «но». Я все сказала, — мама была непреклонна.
Тогда я больше не смог таить правду. Я объяснил все, как было: и про то, как не хотел идти в школу и писать контрольные работы, и про то, как придумал болезнь, и про то, как нагрел градусник, чтобы поднять температуру. К концу моего рассказа мне стало так стыдно за себя, что я, опустив голову, не посмел взглянуть в глаза маме.
— … извини меня. Я ужасно повел себя, – искренне сказал я. Мама долгое время молчала, после чего на ее губах мелькнула усмешка:
— Какой же ты глупенький, Сережа. Посмотри, как сам же и намучился из-за своего обмана: вытерпел совсем ненужный тебе укол, не пошел на праздник к другу… и не смотри на меня так, теперь точно не отпущу никуда тебя! А я так перенервничала…
Я снова поник головой.
—… Мы с тетей Оксаной и Вадиком пойдем вечером в кино. Конечно, ты не заслужил никакого похода в кинотеатр, но… я подумаю насчет того, чтобы взять тебя с собой. Разумеется, наказание ты все равно получишь.
Поход в кино в компании с Вадькой! Моя мама такая замечательная! Как же я ее люблю!
— Я готов вынести любое наказание! — храбро ответил я.
Чем же закончился день? — спросите вы. А тем, что после увлекательного похода в кино, по возвращении домой, мама и вправду придумала мне наказание, и оно было не самым приятным, поверьте на слово. Лежа в кровати, я обдумывал весь этот безумный денек и заснул с мыслью, что обманывать больше не стану. И вам не советую!
Марина Коновалова, 18 лет, Вологда
Рейтинг: 1
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |