Структуры Вечности
Лицом к лицу с пылающею чернотой смятенно чувствуем свое ничтожество… Ничтожно малый жизни срок свой и вечного пространства окрик громовой… Подавлено глядим в глубины, сквозь сумрачный туман ночной; вновь смятенны мы – слышим пение звездных исполинов, захвачены движеньем оси временной…
Главный купол Института Времени и четыре его основных корпуса ярко пылали алыми отсветами заката. Пламенный диск красного карлика заливал бескрайний простор равнины светом даже более кровавым, нежели могла быть сама кровь. Горные пики отвечали солнцу местной системы во стократ сильнее, и тысячи новосотворенных звезд бросали огненные каскады на мертвое плато.
Широкий небосвод, пылая раскаленной медью, по яркости соперничал со звездой, и ближе к горизонту, за который неумолимо скатывался карлик, атмосфера тонула в сплошном кровавом мареве. Рваные стратосферные облака, еще несколько часов назад бескрайними полями застилавшие весь купол неба, теперь же с трудом угадывались на нем едва различимыми тенями.
Все было в точности так же, как и в прошлый раз, двести пятьдесят тысяч лет назад: и атмосфера, и поверхность, и даже мертвая тишина в рубке управления. Лишь одно изменилось, и Дэйн устало закрыл глаза – изменились они сами. А может, важно даже не это, а то, что вернулось их вдвое меньше, чем покидало планету, но людей, в отличие от времени, вернуть уже было никому не под силу, кроме самого времени.
Цветовая настройка приборов заметно потемнела, шкала высоты окрасилась в фиолетовый и продолжала насыщаться, координационная сетка на экране Штурмана, изрезанная проносящимися под кораблем хребтами, засветилась внутренним огнем. Дэйн подождал, пока высотомер на основном пульте выдаст тридцать процентов ухода с орбит, и запустил механизмы связи. Однако подтверждающий соединение красный так и не появился в общем спектре настройки.
- Командир, антенны Института Времени молчат, - сосредоточенно-напряженную тишину рубки нарушил глухой голос Дэйна.
- Вызывай ретранслятор, - кивнул Райсен и, помолчав, добавил. – Если только он на орбите…
Экран залило черным, и Дэйн отрицательно покачал головой.
- Нет сигнала.
- Сгорел, - невесело улыбнулся Пилот.
- Вполне естественно, - ответил Дэйн. – Столько лет прошло - целая эпоха.
- Не сбрасывайте со счетов Время, - откликнулся Профессор. – Более вероятно, что он просто еще не был запущен.
- Давай на ручном, - Райсен кивнул Пилоту. – На запасную площадку.
Спектр настройки сместился в синюю область, извещая о четырехкратном увеличении силы тяжести. Далеко внизу, там, где ярко полыхало одно сплошное багровое море, с увеличивающейся быстротой промелькнули оконечные горы хребта, а вместе с ними из зоны видимости исчез стеклянный купол Института Времени. Вскоре на экране в общей синеве слабо прорезались легкие оттенки желтого, и Дэйн почувствовал, что короткий отрезок работы фотонных двигателей завершен. Массивное тело корабля, изредка корректируя свое пространственное положение относительно поверхности, развернулось кормой вниз. Спектр наполнился темно-зеленым, глубоко в недрах могучей машины зарокотали планетарные установки.
Когда Дэйн снова отвлекся от приборов, по-прежнему кровавого цвета плато уже занимало добрых три четверти всех обзорных экранов рубки. А уже через несколько минут корабль, выдвинув опоры и слегка покачиваясь, уверенно встал на поверхность.
Спектр ядовито-оранжево сигнализировал об успешном завершении проверки всех систем и твердом контакте с грунтом. Сразу после этого экраны разом погасли, и рубка управления наполнилась густым полумраком. Лишь контрольные лампы на пульте Командира нарушали однотонно синими и красными огоньками непроницаемую атмосферу полной темноты.
- Есть посадка, - Пилот защелкал тумблерами, и низкочастотные планетарные двигатели, до той поры все еще гудящие, с тихим свистом затихли.
- Радиационный фон стабилен, - подал голос молчавший до того Хронист, - температура 263 Кельвина, давление 0,93 стандартной единицы, кислородное насыщение 10 процентов.
- Время? – коротко спросил Профессор.
- Плюс двести пятьдесят тысяч биологических лет от точки ухода.
- Сверь данные с контрольным хронометром.
- Измерители потока времени ещё ни разу нас не подводили, - сухо ответил Хронист. – Или все же есть повод им не доверять?
- Мне лишь показалось, что… - Профессор смутился, - что когда мы пролетали над Институтом, то… А впрочем, мне действительно все могло привидеться. Не бери в голову.
Капитан щелкнул ремнями, и они беззвучно втянулись внутрь кресла.
- Дэйн, выдать всем по двойной дозе кислорода. Пойдем налегке – рабочее оборудование и дополнительные баллоны оставить здесь, с собой берем лишь накопители и приборы. До начала отчета разрядки хроноспиралей у нас остается шесть минут, экипажу покинуть корабль. Все.
Двести шестьдесят Кельвина дали о себе знать почти сразу после того, как они ступили на поверхность. Ярко-синие фигуры, в красных лучах светила окрасившиеся фиолетовым, еще некоторое время стояли кругом возле остроконечной громады, перекидываясь скупыми фразами. То и дело кто-то не выдерживал, снимал перчатки и принимался растирать замерзшие щеки или осторожно подпрыгивал, комично медленно опускаясь на ноги в условиях уменьшенной силы тяжести. Дэйн с неудовольствием подумал, что идти придется еще долго, а температура опускается прямо на глазах, так что без дополнительной дозы кислорода в пути не обойтись. Он устало оглядел нависший над ними корпус, слегка потемневший и поблескивающий слепящим глаза инеем, почему-то вспомнил Джейкобса, но тут же смог отогнать неприятные мысли.
Разговор шел медленно, и хотя каждый старался поскорее его завершить и отправиться в путь, принятие окончательного решения по-прежнему маячило лишь где-то на горизонте. Слова и фразы замерзали прямо в леденеющем воздухе, а вместе с ними радиус круга с каждой минутой становился все меньше.
- Двадцать километров, - на всякий случай повторил Штурман, справедливо полагая, что не все сразу восприняли эту информацию правильно.
- Значит, до Института мы доберемся никак не быстрее, чем через два часа с четвертью, - прикинул Пилот.
- Не пойдет, - помолчав, вступил Хронист, - через два часа звезда полностью уйдет за горизонт, а растущий коэффициент понижения температуры воздуха… К тому времени, когда мы дойдем до станции, будет никак не выше, чем 220 градусов.
- Может, в таком случае было бы лучшей идеей одеть хроноскафандры и захватить еще пару баллонов с кислородом? - съедая мерзнущими губами окончания слов, резонно предположил Профессор.
Экипаж вопросительно взглянул на Штурмана, и тот виновато переступил с ноги на ногу.
- Их нет на корабле. Во всяком случае, я не нашел. Наверное, они остались вместе с Пайкрафтом. Канули вслед за ним в вечность…
- Оставь вечность в покое, - вяло махнул рукой Командир, - значит, до Института нам не добраться. Если мне не изменяет память, в нескольких километрах отсюда есть небольшой исследовательский модуль. Штурман, припоминаешь?
- Помню. Скорее всего, это станция связи.
- Отлично, - оживился Пилот. – Там наверняка есть и вода, и кислород.
- И работает система жизнеобеспечения, - кивнул Профессор и с раздражением посмотрел на корабль.
- Заодно выясним причины радиотишины, - добавил Дэйн. – Отличная идея!
- Итак, - Райсен достал из нагрудного кармана вчетверо сложенную карту, развернул ее и прикинул расстояние между станцией и посадочной площадкой. – Чуть более восьми километров.
Хронист бросил взгляд на заходящее солнце.
- Смеркается…
- Выступаем, - наконец скомандовал Райсен. – Дэйн, идти нам не очень много, но все же…
Не тратя дыхание на лишние фразы, Дэйн коротко кивнул. В ближайший час новую дозу кислорода не получит никто.
С самого начала Райсен задал отряду темп чуть выше среднего, и в первые минуты ходьбы Дэйн согрелся настолько, что поток его мыслей плавно переключился с окружающего ландшафта на события нескольких последних дней. В его сознании все чаще начали проплывать обрывки воспоминаний об эксперименте, результаты которого они несли сейчас в своих рюкзаках и за который заплатили такой большой ценой, о последнем Прыжке, унесшем как никакой другой много жизней.
На ум Дэйну пришла вдруг потрясающая воображение картина, когда небольшой планетарный разведбот, ведомый крепкой рукой Соторо, почти разваливаясь на куски от противонаправленных гравитационных сил, медленно и неуклонно падает на кварковое светило. Двигатели, работающие на максимуме возможностей, длинный огненный шлейф позади дюз корабля, мучительно долго, словно во сне, взрывающиеся баки и крик Соторо, летящий сквозь безмолвное пространство, но так и не ставший радиоволной… Там, в гибнущем корабле, Соторо звал его, Дэйна, и тусклая, почти черная поверхность дьявольской звезды, с каждым мгновением наполняющей иллюминаторы, и глубокая, не нарушаемая ни единым звуком эфирная тишина, и только Дэйн мог спасти…
Образ сменился другим, еще более ужасающим. Далеко-далеко, на границе прямой видимости, обычно тихий и застенчивый молодой Хронист Айерон орудует направленными гравитационными полями Второго Корабля. Две нейтронные звезды, разогнанные им до критических скоростей, сталкиваются в ослепляющей вспышке, и он сам устремляется в самый эпицентр, туда, где время наряду с пространством рвется в клочья, где следствие обгоняет причину и где, возможно, спрятан ключ к свободе…
Потом возник образ Иркса, несерьезного и широко улыбающегося, чей корабль пропал без взрывов и прожигающих излучений, на виду у всего экипажа выпал из нашего Мироздания. Дэйну вдруг пришло в голову, что Иркс, скорее всего, реинкарнирует первым. Подумав о скорой встрече, Дэйн на мгновение улыбнулся, но тут же почувствовал ледяное дыхание страха где-то глубоко в груди. Выпустив на какое-то мгновение разум из-под контроля воли, Дэйн ощутил, как кровь приостановила свой бег, а мысли упрямо и с завидным упорством возвращались к одному и тому же. Сознание безбрежным океаном заполнял страх, обжигающий холодом сильнее, чем двести сорок Кельвинов пустынной, безжизненной планетки, затерянной в неизведанных уголках нашей Вселенной.
Вслед за небом, еще несколько минут назад нестерпимо полыхавшим красным, бескрайняя равнина медленно погружалась во мрак. Тусклый карлик, завершив свой дневной путь по небосводу, все быстрее закатывался за горизонт. Последняя четверть его диска, ярко-бордовая и слегка колышущаяся в восходящих атмосферных потоках, загорелась напоследок отблеском в стратосфере и окончательно скрылась из глаз.
Ночь шла по пятам, словно желая догнать и поглотить уходящее солнце, ускорить его неизбежный конец. Бездонная чернота, маячившая до этого где-то на грани интуитивного восприятия, стремительно заполняла собой весь необозримый купол неба. Зажглись первые звезды, и Дэйн мысленно отметил, что секторное их расположение, составленное некогда Эскайлом, за двести пятьдесят тысяч лет почти не изменилось.
Они светили по-прежнему немигающе ровно, и холодный бледный свет их заливал долину прозрачно-призрачным сиянием ночи. Земля и небо, так недавно полыхавшие багряным закатом, теперь утопали в голубоватом бархате под россыпями бессчетных солнц, бесконечно далеких и бесконечно близких, бесчисленных и всемогущих в своей мощи. Сто, двести, десять тысяч, сто миллионов, пять миллиардов ядерных топок над головой, карликов, гигантов и сверхгигантов, желтых и красных, водородных, нейтронных, кварковых – одинаково безучастных и одинаково могучих, своим холодным ровным светом сжигающих в пепел человеческие судьбы…
Дышать становилось все труднее. С каждым следующим шагом легкие больше и больше наливались стальной тяжестью и свинцово-давящей болью. Разреженный ледяной воздух обжигал глотку и скатывался ниже, доливая еще немного стали внутрь. Дэйн ясно понимал: в крови не хватало кислорода. Нужно было его совсем чуть-чуть, один бы только вдох, хоть немного…
Дэйн пытался вспомнить, когда получал дозу последний раз. Как же давно это было – века, а может, и все двести пятьдесят тысяч лет назад, во времена последнего Ухода… Бред, бред, это было совсем недавно, сразу после приземления. Заходящее солнце, пылающая атмосфера и вдох живительного, сладковато-пьянящего кислорода. Когда же это было…
Дэйн попытался взять себя в руки. Мешали только баллоны за спиной – они никак не позволяли нормально выпрямиться. Сознание так и норовило уплыть, но Дэйн усилием воли остановил поток разбегающихся мыслей и снова попытался переключить внимание на ландшафт.
Вопреки ожиданиям или, скорее, надеждам Хрониста, 220 Кельвинов застали путников намного раньше, чем через два часа. Между тем, температура перевалила через критические 220 и взяла курс на дальнейшее понижение.
Райсен, идущий впереди, вдруг предупреждающе поднял руку и остановился.
- Где-то здесь, - прохрипел он и развернул карту. – Штурман!
В небо взлетела сигнальная ракета. Щурясь от непривычно яркого света, Дэйн бегло осмотрел окружающий пейзаж.
- Мы в низине, - еле слышно прошептал Профессор; он потерял голос. – Отсюда плохой обзор, нужно подняться на высоту.
Райсен, не выпуская карту из рук, снова двинулся вперед. Вновь наступила тишина, казалось, замороженная ледяным дыханием ночи.
Через два десятка шагов колонна вновь остановилась. Взлетела вторая ракета, и в ее зеленоватом свете Дэйн почти сразу увидел серебрящееся невдалеке огромное зеркало параболической антенны и небольшое модульное строение рядом с ней.
Дожив свой короткий век, ракета погасла, но светящийся в темноте гигантский радиоглаз, словно маяк, отныне указывал экипажу правильное направление пути…
А что же время? Время оказывается неотделимой частью самого человека. Своей жизнью, духовной силой и закаленной волей он выдумал себе и кумира, и наставника, и палача. Время…
Пространство вдруг начинает изменяться. Отныне оно бессмертно, как и материя, и, как в итоге оказывается, даже Разум. Человек и его Время растворены в этой вечности, не в силах ни подчинить ее себе, ни подчиниться ей самой.
Мироздание становится чем-то совершенно иным, нежели казалось раннее. Оно теряет и прошлое, и будущее, и даже настоящее становится не осью вращения хронологий, а лишь одной из несчетных структур бытия.
Остается все же один нерешенный вопрос: что будет дальше? Что случится с Вселенной? Сожмется ли она в единую точку, будет ли безостановочно расширяться или же просто исчезнет как макрообъект под действием взаимоисключающих одновременных процессов?
Здесь все решит разум.
Ответьте мне только, люди! Может ли быть у вечности Конец, если не было и Начала, и если самой Вечности тоже нет?..
Главный купол Института Времени и четыре его основных корпуса ярко пылали алыми отсветами заката. Пламенный диск красного карлика заливал бескрайний простор равнины светом даже более кровавым, нежели могла быть сама кровь. Горные пики отвечали солнцу местной системы во стократ сильнее, и тысячи новосотворенных звезд бросали огненные каскады на мертвое плато.
Широкий небосвод, пылая раскаленной медью, по яркости соперничал со звездой, и ближе к горизонту, за который неумолимо скатывался карлик, атмосфера тонула в сплошном кровавом мареве. Рваные стратосферные облака, еще несколько часов назад бескрайними полями застилавшие весь купол неба, теперь же с трудом угадывались на нем едва различимыми тенями.
Все было в точности так же, как и в прошлый раз, двести пятьдесят тысяч лет назад: и атмосфера, и поверхность, и даже мертвая тишина в рубке управления. Лишь одно изменилось, и Дэйн устало закрыл глаза – изменились они сами. А может, важно даже не это, а то, что вернулось их вдвое меньше, чем покидало планету, но людей, в отличие от времени, вернуть уже было никому не под силу, кроме самого времени.
Цветовая настройка приборов заметно потемнела, шкала высоты окрасилась в фиолетовый и продолжала насыщаться, координационная сетка на экране Штурмана, изрезанная проносящимися под кораблем хребтами, засветилась внутренним огнем. Дэйн подождал, пока высотомер на основном пульте выдаст тридцать процентов ухода с орбит, и запустил механизмы связи. Однако подтверждающий соединение красный так и не появился в общем спектре настройки.
- Командир, антенны Института Времени молчат, - сосредоточенно-напряженную тишину рубки нарушил глухой голос Дэйна.
- Вызывай ретранслятор, - кивнул Райсен и, помолчав, добавил. – Если только он на орбите…
Экран залило черным, и Дэйн отрицательно покачал головой.
- Нет сигнала.
- Сгорел, - невесело улыбнулся Пилот.
- Вполне естественно, - ответил Дэйн. – Столько лет прошло - целая эпоха.
- Не сбрасывайте со счетов Время, - откликнулся Профессор. – Более вероятно, что он просто еще не был запущен.
- Давай на ручном, - Райсен кивнул Пилоту. – На запасную площадку.
Спектр настройки сместился в синюю область, извещая о четырехкратном увеличении силы тяжести. Далеко внизу, там, где ярко полыхало одно сплошное багровое море, с увеличивающейся быстротой промелькнули оконечные горы хребта, а вместе с ними из зоны видимости исчез стеклянный купол Института Времени. Вскоре на экране в общей синеве слабо прорезались легкие оттенки желтого, и Дэйн почувствовал, что короткий отрезок работы фотонных двигателей завершен. Массивное тело корабля, изредка корректируя свое пространственное положение относительно поверхности, развернулось кормой вниз. Спектр наполнился темно-зеленым, глубоко в недрах могучей машины зарокотали планетарные установки.
Когда Дэйн снова отвлекся от приборов, по-прежнему кровавого цвета плато уже занимало добрых три четверти всех обзорных экранов рубки. А уже через несколько минут корабль, выдвинув опоры и слегка покачиваясь, уверенно встал на поверхность.
Спектр ядовито-оранжево сигнализировал об успешном завершении проверки всех систем и твердом контакте с грунтом. Сразу после этого экраны разом погасли, и рубка управления наполнилась густым полумраком. Лишь контрольные лампы на пульте Командира нарушали однотонно синими и красными огоньками непроницаемую атмосферу полной темноты.
- Есть посадка, - Пилот защелкал тумблерами, и низкочастотные планетарные двигатели, до той поры все еще гудящие, с тихим свистом затихли.
- Радиационный фон стабилен, - подал голос молчавший до того Хронист, - температура 263 Кельвина, давление 0,93 стандартной единицы, кислородное насыщение 10 процентов.
- Время? – коротко спросил Профессор.
- Плюс двести пятьдесят тысяч биологических лет от точки ухода.
- Сверь данные с контрольным хронометром.
- Измерители потока времени ещё ни разу нас не подводили, - сухо ответил Хронист. – Или все же есть повод им не доверять?
- Мне лишь показалось, что… - Профессор смутился, - что когда мы пролетали над Институтом, то… А впрочем, мне действительно все могло привидеться. Не бери в голову.
Капитан щелкнул ремнями, и они беззвучно втянулись внутрь кресла.
- Дэйн, выдать всем по двойной дозе кислорода. Пойдем налегке – рабочее оборудование и дополнительные баллоны оставить здесь, с собой берем лишь накопители и приборы. До начала отчета разрядки хроноспиралей у нас остается шесть минут, экипажу покинуть корабль. Все.
Двести шестьдесят Кельвина дали о себе знать почти сразу после того, как они ступили на поверхность. Ярко-синие фигуры, в красных лучах светила окрасившиеся фиолетовым, еще некоторое время стояли кругом возле остроконечной громады, перекидываясь скупыми фразами. То и дело кто-то не выдерживал, снимал перчатки и принимался растирать замерзшие щеки или осторожно подпрыгивал, комично медленно опускаясь на ноги в условиях уменьшенной силы тяжести. Дэйн с неудовольствием подумал, что идти придется еще долго, а температура опускается прямо на глазах, так что без дополнительной дозы кислорода в пути не обойтись. Он устало оглядел нависший над ними корпус, слегка потемневший и поблескивающий слепящим глаза инеем, почему-то вспомнил Джейкобса, но тут же смог отогнать неприятные мысли.
Разговор шел медленно, и хотя каждый старался поскорее его завершить и отправиться в путь, принятие окончательного решения по-прежнему маячило лишь где-то на горизонте. Слова и фразы замерзали прямо в леденеющем воздухе, а вместе с ними радиус круга с каждой минутой становился все меньше.
- Двадцать километров, - на всякий случай повторил Штурман, справедливо полагая, что не все сразу восприняли эту информацию правильно.
- Значит, до Института мы доберемся никак не быстрее, чем через два часа с четвертью, - прикинул Пилот.
- Не пойдет, - помолчав, вступил Хронист, - через два часа звезда полностью уйдет за горизонт, а растущий коэффициент понижения температуры воздуха… К тому времени, когда мы дойдем до станции, будет никак не выше, чем 220 градусов.
- Может, в таком случае было бы лучшей идеей одеть хроноскафандры и захватить еще пару баллонов с кислородом? - съедая мерзнущими губами окончания слов, резонно предположил Профессор.
Экипаж вопросительно взглянул на Штурмана, и тот виновато переступил с ноги на ногу.
- Их нет на корабле. Во всяком случае, я не нашел. Наверное, они остались вместе с Пайкрафтом. Канули вслед за ним в вечность…
- Оставь вечность в покое, - вяло махнул рукой Командир, - значит, до Института нам не добраться. Если мне не изменяет память, в нескольких километрах отсюда есть небольшой исследовательский модуль. Штурман, припоминаешь?
- Помню. Скорее всего, это станция связи.
- Отлично, - оживился Пилот. – Там наверняка есть и вода, и кислород.
- И работает система жизнеобеспечения, - кивнул Профессор и с раздражением посмотрел на корабль.
- Заодно выясним причины радиотишины, - добавил Дэйн. – Отличная идея!
- Итак, - Райсен достал из нагрудного кармана вчетверо сложенную карту, развернул ее и прикинул расстояние между станцией и посадочной площадкой. – Чуть более восьми километров.
Хронист бросил взгляд на заходящее солнце.
- Смеркается…
- Выступаем, - наконец скомандовал Райсен. – Дэйн, идти нам не очень много, но все же…
Не тратя дыхание на лишние фразы, Дэйн коротко кивнул. В ближайший час новую дозу кислорода не получит никто.
С самого начала Райсен задал отряду темп чуть выше среднего, и в первые минуты ходьбы Дэйн согрелся настолько, что поток его мыслей плавно переключился с окружающего ландшафта на события нескольких последних дней. В его сознании все чаще начали проплывать обрывки воспоминаний об эксперименте, результаты которого они несли сейчас в своих рюкзаках и за который заплатили такой большой ценой, о последнем Прыжке, унесшем как никакой другой много жизней.
На ум Дэйну пришла вдруг потрясающая воображение картина, когда небольшой планетарный разведбот, ведомый крепкой рукой Соторо, почти разваливаясь на куски от противонаправленных гравитационных сил, медленно и неуклонно падает на кварковое светило. Двигатели, работающие на максимуме возможностей, длинный огненный шлейф позади дюз корабля, мучительно долго, словно во сне, взрывающиеся баки и крик Соторо, летящий сквозь безмолвное пространство, но так и не ставший радиоволной… Там, в гибнущем корабле, Соторо звал его, Дэйна, и тусклая, почти черная поверхность дьявольской звезды, с каждым мгновением наполняющей иллюминаторы, и глубокая, не нарушаемая ни единым звуком эфирная тишина, и только Дэйн мог спасти…
Образ сменился другим, еще более ужасающим. Далеко-далеко, на границе прямой видимости, обычно тихий и застенчивый молодой Хронист Айерон орудует направленными гравитационными полями Второго Корабля. Две нейтронные звезды, разогнанные им до критических скоростей, сталкиваются в ослепляющей вспышке, и он сам устремляется в самый эпицентр, туда, где время наряду с пространством рвется в клочья, где следствие обгоняет причину и где, возможно, спрятан ключ к свободе…
Потом возник образ Иркса, несерьезного и широко улыбающегося, чей корабль пропал без взрывов и прожигающих излучений, на виду у всего экипажа выпал из нашего Мироздания. Дэйну вдруг пришло в голову, что Иркс, скорее всего, реинкарнирует первым. Подумав о скорой встрече, Дэйн на мгновение улыбнулся, но тут же почувствовал ледяное дыхание страха где-то глубоко в груди. Выпустив на какое-то мгновение разум из-под контроля воли, Дэйн ощутил, как кровь приостановила свой бег, а мысли упрямо и с завидным упорством возвращались к одному и тому же. Сознание безбрежным океаном заполнял страх, обжигающий холодом сильнее, чем двести сорок Кельвинов пустынной, безжизненной планетки, затерянной в неизведанных уголках нашей Вселенной.
Вслед за небом, еще несколько минут назад нестерпимо полыхавшим красным, бескрайняя равнина медленно погружалась во мрак. Тусклый карлик, завершив свой дневной путь по небосводу, все быстрее закатывался за горизонт. Последняя четверть его диска, ярко-бордовая и слегка колышущаяся в восходящих атмосферных потоках, загорелась напоследок отблеском в стратосфере и окончательно скрылась из глаз.
Ночь шла по пятам, словно желая догнать и поглотить уходящее солнце, ускорить его неизбежный конец. Бездонная чернота, маячившая до этого где-то на грани интуитивного восприятия, стремительно заполняла собой весь необозримый купол неба. Зажглись первые звезды, и Дэйн мысленно отметил, что секторное их расположение, составленное некогда Эскайлом, за двести пятьдесят тысяч лет почти не изменилось.
Они светили по-прежнему немигающе ровно, и холодный бледный свет их заливал долину прозрачно-призрачным сиянием ночи. Земля и небо, так недавно полыхавшие багряным закатом, теперь утопали в голубоватом бархате под россыпями бессчетных солнц, бесконечно далеких и бесконечно близких, бесчисленных и всемогущих в своей мощи. Сто, двести, десять тысяч, сто миллионов, пять миллиардов ядерных топок над головой, карликов, гигантов и сверхгигантов, желтых и красных, водородных, нейтронных, кварковых – одинаково безучастных и одинаково могучих, своим холодным ровным светом сжигающих в пепел человеческие судьбы…
Дышать становилось все труднее. С каждым следующим шагом легкие больше и больше наливались стальной тяжестью и свинцово-давящей болью. Разреженный ледяной воздух обжигал глотку и скатывался ниже, доливая еще немного стали внутрь. Дэйн ясно понимал: в крови не хватало кислорода. Нужно было его совсем чуть-чуть, один бы только вдох, хоть немного…
Дэйн пытался вспомнить, когда получал дозу последний раз. Как же давно это было – века, а может, и все двести пятьдесят тысяч лет назад, во времена последнего Ухода… Бред, бред, это было совсем недавно, сразу после приземления. Заходящее солнце, пылающая атмосфера и вдох живительного, сладковато-пьянящего кислорода. Когда же это было…
Дэйн попытался взять себя в руки. Мешали только баллоны за спиной – они никак не позволяли нормально выпрямиться. Сознание так и норовило уплыть, но Дэйн усилием воли остановил поток разбегающихся мыслей и снова попытался переключить внимание на ландшафт.
Вопреки ожиданиям или, скорее, надеждам Хрониста, 220 Кельвинов застали путников намного раньше, чем через два часа. Между тем, температура перевалила через критические 220 и взяла курс на дальнейшее понижение.
Райсен, идущий впереди, вдруг предупреждающе поднял руку и остановился.
- Где-то здесь, - прохрипел он и развернул карту. – Штурман!
В небо взлетела сигнальная ракета. Щурясь от непривычно яркого света, Дэйн бегло осмотрел окружающий пейзаж.
- Мы в низине, - еле слышно прошептал Профессор; он потерял голос. – Отсюда плохой обзор, нужно подняться на высоту.
Райсен, не выпуская карту из рук, снова двинулся вперед. Вновь наступила тишина, казалось, замороженная ледяным дыханием ночи.
Через два десятка шагов колонна вновь остановилась. Взлетела вторая ракета, и в ее зеленоватом свете Дэйн почти сразу увидел серебрящееся невдалеке огромное зеркало параболической антенны и небольшое модульное строение рядом с ней.
Дожив свой короткий век, ракета погасла, но светящийся в темноте гигантский радиоглаз, словно маяк, отныне указывал экипажу правильное направление пути…
А что же время? Время оказывается неотделимой частью самого человека. Своей жизнью, духовной силой и закаленной волей он выдумал себе и кумира, и наставника, и палача. Время…
Пространство вдруг начинает изменяться. Отныне оно бессмертно, как и материя, и, как в итоге оказывается, даже Разум. Человек и его Время растворены в этой вечности, не в силах ни подчинить ее себе, ни подчиниться ей самой.
Мироздание становится чем-то совершенно иным, нежели казалось раннее. Оно теряет и прошлое, и будущее, и даже настоящее становится не осью вращения хронологий, а лишь одной из несчетных структур бытия.
Остается все же один нерешенный вопрос: что будет дальше? Что случится с Вселенной? Сожмется ли она в единую точку, будет ли безостановочно расширяться или же просто исчезнет как макрообъект под действием взаимоисключающих одновременных процессов?
Здесь все решит разум.
Ответьте мне только, люди! Может ли быть у вечности Конец, если не было и Начала, и если самой Вечности тоже нет?..
Рогов Роман, 16 лет, Армавир
Рейтинг: 10
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Русалина
замечательный рассказ.Ты настоящий писатель!
замечательный рассказ.Ты настоящий писатель!
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |