Вторая жизнь
Вот так вот утром открываешь глаза и думаешь: как же красив этот грязновато-серый, с незабеливающимися ржавыми потеками потолок; как же за ночь я соскучилась по давно изученным вдоль и поперек стенам, по цветам в вазе, по фотографии в рамке, одиноко висящей над моей кроватью; даже по сморщенному апельсину, который уже больше недели лежит на тумбочке. Мне кажется, я так давно не ощущала этого специфического запаха больницы. А ведь прошла ночь: для кого-то - всего лишь, а для меня – долгая и такая страшная ночь…
Болезнь… Она может сломать любого: богатого и бедного, злого и доброго, взрослого и совсем маленького ребенка. Всего лишь неделю назад здесь, рядом со мной, на маленькой, застеленной веселыми чебурашками кроватке, так же, как и я, дышала, улыбалась, разглядывала узоры из трещин на потолке и покорно принимала процедуры маленькая девочка. Она любила смотреть на серый дождь за окном, в такие моменты ее голубые наивные глазенки становились огромными, глубокими, взрослыми. Она ворчала на пресную больничную еду, вредничала при виде капельниц. Она почти не говорила, но при этом так искренне вытирала слезы своей мамы, что я отворачивалась к стене, чтобы скрыть слёзы, рвущиеся откуда-то из груди. Как это больно: видеть силу обречённого ребёнка.
Ещё неделю назад ею пахла кровать, на тумбочке чинно сидели её куклы. Совсем недавно она рисовала маму и папу, дом с большой, несуразной трубой, большие и яркие цветы. В моменты, когда мне было особо плохо, когда я лежала на кровати, закрыв глаза и изнывая от боли, я слышала лёгкие шажки. Она клала голову на мою подушку, улыбалась и маленькой прозрачной ручкой водила по моему лицу. Гладила волосы. Целовала в щёку.
В тот день она почти не улыбалась, просто сидела на кровати и смотрела на мокрых птиц за окном. Я и запомнила её почему-то именно такой: повзрослевшей, задумчиво-серьёзной. Меня с утра увели на процедуры. Когда я вернулась, в палате её не было. Не было час. Два. Ночь…
Наутро кровать застелили новым бельём. Ни вещей, ни кукол, ни улыбок, греющих меня по утрам… Всё!
Её больше нет. Она больше не будет прятаться под одеялом от врача. Она больше не позовёт меня завтракать. Она больше не прикоснётся ко мне своей тёплой маленькой ручкой. Никогда… Никогда… Никогда…
Страшно видеть силу в глазах совсем безнадёжного ребёнка. Видеть цветы, солнце и скалу на рисунке и знать, что этот рисунок, может быть, последний.
Мне вдруг стало стыдно за то, что всё это время я кричала от боли, а она, стиснув зубы, терпела. Я днями могла рыдать, а она тихонько всхлипывала ночью в подушку, чтобы никто не услышал. Мне стали безразличны окружающие, я жалела лишь себя, считала неискренней чью-либо помощь и поддержку. Я – очень несчастная девушка, у которой нет ни друзей, ни парня, а есть лишь болезни и боль…
Только после смерти той, которая угощала меня конфетами, которая вытирала мне слёзы, той, которая должна была жить, я поняла: нельзя быть слабой. Жизнь бьёт больно, но не главное, споткнулся ты или упал. Главное – подняться и идти вперёд, мечтать, улыбаться, любить…
Теперь я засыпаю не с мыслью о том, проснусь ли завтра. Теперь я жду утра, представляя, как увижу маму, пойду на прогулку в парк, улыбнусь людям, идущим мне навстречу. Вот теперь – я хочу жить!
По-настоящему хочу!
P.S. Порой, чтобы понять, зачем жить, нужно увидеть смерть. Задуматься. Вдохнуть поглубже. А потом начать… с чистого листа. Думать о лете, о маме, о любви. И о тех, кто стал поводом твоей второй жизни.
Болезнь… Она может сломать любого: богатого и бедного, злого и доброго, взрослого и совсем маленького ребенка. Всего лишь неделю назад здесь, рядом со мной, на маленькой, застеленной веселыми чебурашками кроватке, так же, как и я, дышала, улыбалась, разглядывала узоры из трещин на потолке и покорно принимала процедуры маленькая девочка. Она любила смотреть на серый дождь за окном, в такие моменты ее голубые наивные глазенки становились огромными, глубокими, взрослыми. Она ворчала на пресную больничную еду, вредничала при виде капельниц. Она почти не говорила, но при этом так искренне вытирала слезы своей мамы, что я отворачивалась к стене, чтобы скрыть слёзы, рвущиеся откуда-то из груди. Как это больно: видеть силу обречённого ребёнка.
Ещё неделю назад ею пахла кровать, на тумбочке чинно сидели её куклы. Совсем недавно она рисовала маму и папу, дом с большой, несуразной трубой, большие и яркие цветы. В моменты, когда мне было особо плохо, когда я лежала на кровати, закрыв глаза и изнывая от боли, я слышала лёгкие шажки. Она клала голову на мою подушку, улыбалась и маленькой прозрачной ручкой водила по моему лицу. Гладила волосы. Целовала в щёку.
В тот день она почти не улыбалась, просто сидела на кровати и смотрела на мокрых птиц за окном. Я и запомнила её почему-то именно такой: повзрослевшей, задумчиво-серьёзной. Меня с утра увели на процедуры. Когда я вернулась, в палате её не было. Не было час. Два. Ночь…
Наутро кровать застелили новым бельём. Ни вещей, ни кукол, ни улыбок, греющих меня по утрам… Всё!
Её больше нет. Она больше не будет прятаться под одеялом от врача. Она больше не позовёт меня завтракать. Она больше не прикоснётся ко мне своей тёплой маленькой ручкой. Никогда… Никогда… Никогда…
Страшно видеть силу в глазах совсем безнадёжного ребёнка. Видеть цветы, солнце и скалу на рисунке и знать, что этот рисунок, может быть, последний.
Мне вдруг стало стыдно за то, что всё это время я кричала от боли, а она, стиснув зубы, терпела. Я днями могла рыдать, а она тихонько всхлипывала ночью в подушку, чтобы никто не услышал. Мне стали безразличны окружающие, я жалела лишь себя, считала неискренней чью-либо помощь и поддержку. Я – очень несчастная девушка, у которой нет ни друзей, ни парня, а есть лишь болезни и боль…
Только после смерти той, которая угощала меня конфетами, которая вытирала мне слёзы, той, которая должна была жить, я поняла: нельзя быть слабой. Жизнь бьёт больно, но не главное, споткнулся ты или упал. Главное – подняться и идти вперёд, мечтать, улыбаться, любить…
Теперь я засыпаю не с мыслью о том, проснусь ли завтра. Теперь я жду утра, представляя, как увижу маму, пойду на прогулку в парк, улыбнусь людям, идущим мне навстречу. Вот теперь – я хочу жить!
По-настоящему хочу!
P.S. Порой, чтобы понять, зачем жить, нужно увидеть смерть. Задуматься. Вдохнуть поглубже. А потом начать… с чистого листа. Думать о лете, о маме, о любви. И о тех, кто стал поводом твоей второй жизни.
Каменецкая Анастасия, 16 лет, п. Мирской
Рейтинг: 37
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
людмила
Умница!!!!Очень трогательно!!!!!
Умница!!!!Очень трогательно!!!!!
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |