У озера в парке скамейка стоит.
На ней очень часто мужчина сидит,
Склонившись на тросточку, долго молчит
И что-то тихонько под нос говорит.
Подернуты инеем пряди волос,
И шрама лучина разрезала нос.
Рука, словно ветка сухая, висит,
Росинкой у глаза слезинка блестит.
Он мыслями в город блокадный летит,
Где мать столько лет беспробудным сном спит.
Ей сын не поможет, её не поднять.
Как с голоду пухнут, сейчас не понять.
А память людскую возможно ль отнять?
Летит быстрокрылая память туда,
Где в Ладоге только замерзла вода.
С распахнутой дверью машины идут,
Сокровища хлеба с собою везут.
Дорогою ЖИЗНИ тот путь назовут,
А груз драгоценный все в городе ждут.
Тихонько по льду вереница машин
Скользит из-за старых, изношенных шин.
Курносенький парень с дороги свернул
И вместе с машиной под лед вдруг нырнул.
Колёса застряли, машина ползет,
Кабину накроет поломанный лед.
Парнишка испуган, машина ревёт,
Мешок, полный хлеба, под воду идёт.
Осьмушки заветной теперь не видать.
Что делать? Ведь дома голодная мать.
Парнишка под воду старался нырнуть,
Но глыбу холодную можно ль столкнуть?
В кровь пальцы разбиты и ног не поднять,
Замерзли, что камень. Как хлеб тот достать?
Сидит у машины, стараясь вздохнуть,
А комом обида сдавила всю грудь.
- В глаза как я буду соседям смотреть?
Их сын истощенный как будет реветь,
Меня попрекая, что хлеб не довёз.
Уж лучше б я сам в полынье той замёрз…
Мужчина слезу, что скатилась, смахнул,
Глубоко с печалью, с тоскою вздохнул.
Года, словно реки, не идут они вспять,
Но память о прошлом у нас не отнять.
Нельзя это горе ничем оправдать.
Об этом потомкам нельзя забывать.
Мы мирное небо беречь все должны,
Чтоб не было больше на свете войны.

Горбатенко Аркадий, 14 лет, Большой Камень

Рейтинг: 14