Папка, как же ты был прав
Эту новеллу я посвятил мальчишкам -
романтикам, мечтателям, героям, которые
продолжат традиции русского воинства.
«Папка, как же ты был прав»
Наступление весны я ждал с нетерпением. Нет, ждал ни прихода тепла, ни крик грачей, прилетавших первыми в наше село, ни фиолетовых огоньков багульника. Я ждал призыва в армию, армию, где стану настоящим мужчиной.
Мой сосед Колька недавно вернулся из «горячей точки», как говорили в селе. Он важно ходил в шинели, на которой сверкал орден «За мужество». Гордость, которую испытывал сосед, как-то перешла и ко мне. Я стал гордиться за него. А желание побывать «там» все больше и больше перерастало в мечту. Но о своей мечте я ни с кем не делился. Я знал, что мои родители не поймут меня. И разговор о службе «там» будет для них приговором.
Воспоминания отца о своей службе для меня были неинтересны.
- Ну, что за счастье, что за служба, когда не свистят пули, не рвутся снаряды, не скрипят гусеницы БТРов, танков.
- Сынок, да это счастье и есть. Когда тихо, мирно, а над головой не свинцовая кровавая пелена, а голубой плат неба.
- Нет, папа, я такой службы не хочу. Я себя готовлю к подвигу.
Как я тогда был далек от страшной реальности, от «той» войны…
Прощальный гудок паровоза. За стеклами вагона промелькнул перрон, быстро побежали дома, деревья, машины. Поезд шел на юг. А мы, молодые, лысые и счастливые, в вагоне горланили песни под гитару, пили.
Выйдя в тамбур из купе покурить, я заметил грустный взгляд старшины, который уже тушил папиросу. Мне показалось, что ему хотелось поговорить со мной, и я весело спросил:
- А вы воевали?
Это было то, что мне сразу пришло на ум.
Сухие губы старшины произнесли короткое слово:
- Да.
Как я тогда не мог понять, что это его не очередной отпуск домой. Он «оттуда» приехал за нами, чтобы стать провожатым на войну.
- Эх, ребята, - продолжил старшина, - как мне хотелось, чтобы вы такими же счастливыми, веселыми вернулись домой.
Он замолчал. Его папироса совсем потухла. Размеренным, небыстрым, но твердым шагом он пошел по коридору и исчез в своем купе.
Ночью стук колес выбивал: «…счастливыми и веселыми вернулись домой». Я еще не знал, какая нелегкая солдатская доля предстояла мне и моим новым товарищам…
Подъем, кросс с полной выкладкой, приседания, отжимания и снова кросс. Так целый месяц. Вечером мы еле доползали до кроватей, и сон вмиг окутывал нас.
- Тяжело в учении – легко в бою, - любил повторять нам старшина. И как он был прав.
Первый свой бой наша рота из новобранцев приняла в ста километрах от Грозного, в небольшом селе.
- Каким оно было богатым до войны, - вспоминал наш новый знакомый, старожил этого горного селения. Какие отары овец гуляли по пышным склонам гор. А внизу простирались поля, цвели сады. А сейчас?... Ребята, вся надежда на вас. Только вы можете вернуть покой моему дому. Он достал платок из кармана потертого пиджачка, на котором горела орденская планка. Кому, как не ему знать, что мир, счастье, жизнь несут солдаты российской армии. Он сам прошел трудные дороги Отечественной войны. Тогда ему, как и нам, было восемнадцать лет.
Мирная беседа прервалась приказом: - Подъем!
Продвигаемся цепочкой в горы. Перед нами стояла, как кажется, невыполнимая задача: не пустить бандитов в село; очистить дорогу для каравана нашей техники, идущей на Грозный. Наш отряд из шестидесяти новобранцев противостоит отряду ста тридцати опытных профессионалов – «духов». Сергей Михайлович, так звали нашего старшину, по-отцовски похлопал нас по плечу, благословил и дал команду: открыть огонь. И тут я вспомнил разговор с отцом.
Папа, как же ты был прав. Счастье было пять минут назад, когда светило солнце, а не вспышки снарядов; когда голубело небо, а не висит сине-черная завеса. И уже было не до подвига, о котором я мечтал. Сколько картинок, мыслей пронеслось в голове. Я вспомнил строки из книг о Великой Отечественной войне; поход в краеведческий музей, где узнал о простых воинах, героях страшной войны с фашистской Германией. Пронеслись кадры из фильмов о партизанах, о подвиге Александра Матросова, о пионерах -героях… Они смогли! Они устояли. Они победили! Я смогу! Я смогу!
Первая автоматная очередь резкой болью отдалась в плече. Но я стрелял, стрелял, пока не закончились патроны. Уже молчал автомат Степки из Воронежа. Маленьким растерзанным воробышком лежал у большого камня Сашка. Он что-то бормотал, держась обеими руками за голову. Между пальцев сочилась алая кровь. Папка, как ты был прав. Нет, это не счастье.
Новый напор «духов» был встречен уже не новобранцами, а настоящими солдатами. За эти минуты боя как выросли, повзрослели мы. Каждый понимал, что от сегодняшнего боя зависит свобода чеченского народа.
Пустой рожок был заменен новым. И снова я в бою. Снова строчит мой автомат.
… И вдруг ужасная боль в боку «Я умираю…». Белый теплый снег, июньский тополиный пух, майский яблоневый цвет. Детский смех, заразительный, звонкий. Стаи белых лебедей, золотое море. И он улыбающийся, молодой мой прадед, погибший в 1944 году под Варшавой:
- Лёшка живи за меня. Радуйся, будь счастливым.
Я открыл глаза, тишина, глухая тишина. Запах, незнакомый запах. Лекарств?
- Это новая жизнь?
- Скорее, продолжение жизни, - уточнил врач, стоявший рядом. Он улыбнулся.
Потом я узнал, что в этом бою погиб Сергей Михайлович, наш смелый старшина, погиб мой земляк Вовка и еще тридцать молодых ребят. Тяжелый был бой, но не отступили они. Колонна военной техники прошла без потерь.
Прав ты, папка, вот оно счастье, - когда тихо, мирно на земле. И я вернулся домой с этой войны. Счастливым?.. Веселым?..
романтикам, мечтателям, героям, которые
продолжат традиции русского воинства.
«Папка, как же ты был прав»
Наступление весны я ждал с нетерпением. Нет, ждал ни прихода тепла, ни крик грачей, прилетавших первыми в наше село, ни фиолетовых огоньков багульника. Я ждал призыва в армию, армию, где стану настоящим мужчиной.
Мой сосед Колька недавно вернулся из «горячей точки», как говорили в селе. Он важно ходил в шинели, на которой сверкал орден «За мужество». Гордость, которую испытывал сосед, как-то перешла и ко мне. Я стал гордиться за него. А желание побывать «там» все больше и больше перерастало в мечту. Но о своей мечте я ни с кем не делился. Я знал, что мои родители не поймут меня. И разговор о службе «там» будет для них приговором.
Воспоминания отца о своей службе для меня были неинтересны.
- Ну, что за счастье, что за служба, когда не свистят пули, не рвутся снаряды, не скрипят гусеницы БТРов, танков.
- Сынок, да это счастье и есть. Когда тихо, мирно, а над головой не свинцовая кровавая пелена, а голубой плат неба.
- Нет, папа, я такой службы не хочу. Я себя готовлю к подвигу.
Как я тогда был далек от страшной реальности, от «той» войны…
Прощальный гудок паровоза. За стеклами вагона промелькнул перрон, быстро побежали дома, деревья, машины. Поезд шел на юг. А мы, молодые, лысые и счастливые, в вагоне горланили песни под гитару, пили.
Выйдя в тамбур из купе покурить, я заметил грустный взгляд старшины, который уже тушил папиросу. Мне показалось, что ему хотелось поговорить со мной, и я весело спросил:
- А вы воевали?
Это было то, что мне сразу пришло на ум.
Сухие губы старшины произнесли короткое слово:
- Да.
Как я тогда не мог понять, что это его не очередной отпуск домой. Он «оттуда» приехал за нами, чтобы стать провожатым на войну.
- Эх, ребята, - продолжил старшина, - как мне хотелось, чтобы вы такими же счастливыми, веселыми вернулись домой.
Он замолчал. Его папироса совсем потухла. Размеренным, небыстрым, но твердым шагом он пошел по коридору и исчез в своем купе.
Ночью стук колес выбивал: «…счастливыми и веселыми вернулись домой». Я еще не знал, какая нелегкая солдатская доля предстояла мне и моим новым товарищам…
Подъем, кросс с полной выкладкой, приседания, отжимания и снова кросс. Так целый месяц. Вечером мы еле доползали до кроватей, и сон вмиг окутывал нас.
- Тяжело в учении – легко в бою, - любил повторять нам старшина. И как он был прав.
Первый свой бой наша рота из новобранцев приняла в ста километрах от Грозного, в небольшом селе.
- Каким оно было богатым до войны, - вспоминал наш новый знакомый, старожил этого горного селения. Какие отары овец гуляли по пышным склонам гор. А внизу простирались поля, цвели сады. А сейчас?... Ребята, вся надежда на вас. Только вы можете вернуть покой моему дому. Он достал платок из кармана потертого пиджачка, на котором горела орденская планка. Кому, как не ему знать, что мир, счастье, жизнь несут солдаты российской армии. Он сам прошел трудные дороги Отечественной войны. Тогда ему, как и нам, было восемнадцать лет.
Мирная беседа прервалась приказом: - Подъем!
Продвигаемся цепочкой в горы. Перед нами стояла, как кажется, невыполнимая задача: не пустить бандитов в село; очистить дорогу для каравана нашей техники, идущей на Грозный. Наш отряд из шестидесяти новобранцев противостоит отряду ста тридцати опытных профессионалов – «духов». Сергей Михайлович, так звали нашего старшину, по-отцовски похлопал нас по плечу, благословил и дал команду: открыть огонь. И тут я вспомнил разговор с отцом.
Папа, как же ты был прав. Счастье было пять минут назад, когда светило солнце, а не вспышки снарядов; когда голубело небо, а не висит сине-черная завеса. И уже было не до подвига, о котором я мечтал. Сколько картинок, мыслей пронеслось в голове. Я вспомнил строки из книг о Великой Отечественной войне; поход в краеведческий музей, где узнал о простых воинах, героях страшной войны с фашистской Германией. Пронеслись кадры из фильмов о партизанах, о подвиге Александра Матросова, о пионерах -героях… Они смогли! Они устояли. Они победили! Я смогу! Я смогу!
Первая автоматная очередь резкой болью отдалась в плече. Но я стрелял, стрелял, пока не закончились патроны. Уже молчал автомат Степки из Воронежа. Маленьким растерзанным воробышком лежал у большого камня Сашка. Он что-то бормотал, держась обеими руками за голову. Между пальцев сочилась алая кровь. Папка, как ты был прав. Нет, это не счастье.
Новый напор «духов» был встречен уже не новобранцами, а настоящими солдатами. За эти минуты боя как выросли, повзрослели мы. Каждый понимал, что от сегодняшнего боя зависит свобода чеченского народа.
Пустой рожок был заменен новым. И снова я в бою. Снова строчит мой автомат.
… И вдруг ужасная боль в боку «Я умираю…». Белый теплый снег, июньский тополиный пух, майский яблоневый цвет. Детский смех, заразительный, звонкий. Стаи белых лебедей, золотое море. И он улыбающийся, молодой мой прадед, погибший в 1944 году под Варшавой:
- Лёшка живи за меня. Радуйся, будь счастливым.
Я открыл глаза, тишина, глухая тишина. Запах, незнакомый запах. Лекарств?
- Это новая жизнь?
- Скорее, продолжение жизни, - уточнил врач, стоявший рядом. Он улыбнулся.
Потом я узнал, что в этом бою погиб Сергей Михайлович, наш смелый старшина, погиб мой земляк Вовка и еще тридцать молодых ребят. Тяжелый был бой, но не отступили они. Колонна военной техники прошла без потерь.
Прав ты, папка, вот оно счастье, - когда тихо, мирно на земле. И я вернулся домой с этой войны. Счастливым?.. Веселым?..
Чирвон Алексей, 16 лет, с.Анучино
Рейтинг: 1
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |