Что имеем – не храним
I
-Таня, ты опять ни свет ни заря у компьютера. Убрала бы сначала постель, причесалась, позавтракала.
-Мам, - русоволосая голубоглазая девчонка-сорванец, даже не посмотрев в сторону матери, стоявшей у двери, скрестив руки, увлекательно продолжала чем-то заниматься на компьютере. – Не начинай.
-Не начинай? А что я начинала? – возмущённо вскинула руки Ирина Николаевна.
-То есть, как это что? А не ты ли сейчас ко мне придираешься?
-Я? Придираюсь? К чему?
-Мам, только не надо из себя дурочку строить, ладно? – Таня начала заметно сердиться.
-Я всего лишь не поняла, что ты имеешь ввиду, говоря, что я к тебе придираюсь. Кстати, чем ты там на компьютере занимаешься? – с подозрением спросила Ирина Николаевна у дочери.
-Какая тебе разница?
-Какая мне разница? – Ирина Николаевна готова была задохнуться от возмущения. – Какая мне разница?!
-Мама, ты мне мешаешь. – Оторвавшись наконец от компьютера, Таня повернулась и фамильярно продолжила. – Ну а теперь не могла бы ты покинуть помещение?
От потрясения Ирина Николаевна потеряла дар речи. Слова у неё не шли, только беззвучно открывался и закрывался рот.
-Ну что ты на меня теперь таращишься, а? – Терпению Тани подходил конец, она не на шутку рассердилась.
Потрясённая до глубины души, Ирина Николаевна, не вымолвив ни слова, вышла из спальни.
Ирина Николаевна растила дочь одна. Любила и лелеяла. Она трудилась на двух работах, чтобы дочь ни в чём не нуждалась. В итоге она росла эгоистичной и своенравной. В последнее время Таня часто стала грубить и хамить матери. Разругавшись с ней, она демонстративно уходила из дому и поздно возвращалась. Таня знала, что у матери больное сердце и что после каждой ссоры приезжала «Скорая», но её это особо не волновало.
Выйдя из спальни дочери, Ирина Николаевна смахнула слезу. Прошла в кухню, приняла лекарство, стала готовить обед. Но непослушные слезы крупными бусинками текли по щекам. А в комнате дочери громко звучала музыка.
II
На следующий день, в воскресенье, Таня встала как никогда рано.
Накрашенные ресницы и яркая губная помада – макияж готов, блузка с декольте и юбка выше колена – готов и наряд для свидания. Таня уже собиралась было уходить, как из зала в прихожую вышла Ирина Николаевна и сразу же схватилась за сердце.
-Господи, Таня, ты куда так рано и в таком виде собралась-то, а? Тебе же всего-то пятнадцать лет! – Вид Тани чуть ли не до инфаркта довёл Ирину Николаевну. – Рано в таком возрасте пользоваться косметикой. И как ты оделась?! Откуда ты нашла эту блузку? Ты бы хоть кофточку другую подобрала.
-Блузку я вчера взяла на время у подружки. А что мне, по-твоему, как старушка одеваться? – Таня и тут была недовольна.
-Какая же эта подружка, если она носит такую одежду, да ещё и другим даёт? Раньше ты и не носила подобных этим вещей. Чего это ты сегодня удумала?
-Всё-то тебе надо знать, - зло нахмурилась Таня.
-Да как ты можешь так со мной разговаривать? Это во-первых, а во-вторых, никуда ты не пойдёшь, если сейчас же не расскажешь мне, куда ты так вырядилась, не смоешь краску с лица и не переоденешься, - строго сказала Ирина Николаевна.
-Не отпустишь, значит? – Таня с видом, по которому ясно читалось: «Я очень сомневаюсь в твоих словах», положила ладонь правой руки на дверь, а другую оперла в бок. – А с каких пор мне надо твоё разрешение?
И с этими словами Таня резким движением повернула ручку входной двери и потянула дверь на себя. Когда Ирина Николаевна опомнилась, Тани уже и след простыл.
Невозможно передать словами, что чувствовала Ирина Николаевна в это время. Слёзы, крупные, горячие и обжигающие, лились из её глаз нескончаемым потоком, а сердце готово было разорваться на тысячи мелких осколков от душевной боли и страха за дочь. Казалось, что ещё чуть-чуть и оно просто-напросто перестанет биться. И не станет на Земле ещё одного человека. Впрочем, почти всё так и случилось…
Часа через два Ирина Николаевна вышла на улицу, села на скамейку у дома стала ждать возвращения дочери. Она ещё не совсем смогла унять себя, правда, слёз стало чуть меньше, но на сердце легче не становилось.
Через пятнадцать-двадцать минут где-то вдалеке Ирина Николаевна заметила фигуру Тани (в сопровождении другой, незнакомой, фигуры) и бросилась ей навстречу. Плакать она перестала, но слёзы на лице ещё не высохли. Собственно говоря, Таня нисколько не обрадовалась матери.
-Мам, ты что, шпионишь за мной? Ты же видишь: я с мальчиком.
-Какие в твоём возрасте мальчики?
-Ты бы хоть слёзы-то утерла: стыдно же.
-Я беспокоилась за тебя, - протянула руки Ирина Николаевна к Тане, но та со словами: «Да отстань ты от меня» грубо оттолкнула маму.
Ирина Николаевна совсем не ожидала этого от дочери. В её распухших от слёз глазах отразилась невыносимая боль и безмолвный стон.
Дома женщина повалилась на диван.
В скором времени домой заявилась и Таня. В воздухе висела зловещая тишина. Танино сердце бешено заколотилось от предчувствия беды.
-Мама, мама, - громко позвала Таня, но мама не отзывалась. Девочка быстро кинулась в зал. Мать лежала на диване. – Мама, что с тобой? Тебе плохо? – Тревожно спросила она, наклонившись к ней. Ответа не последовало. Дочь с упавшим сердцем повернула мать к себе. Рука матери безжизненно повисла с дивана. Её остекленевшие глаза смотрели прямо на неё, как бы в немом укоре. Таня в ужасе отпрянула назад.
-Нет, мамочка, нет! – закричала Таня, упав на колени. – Мама, не покидай меня, пожалуйста!
Слезы нескончаемым потоком текли по щекам, размазывая косметику по лицу.
-Мама, прости меня, прости, Господи, что я наделала! - Слезы раскаяния и страшной утраты душили её. - Мама, не оставляй меня. МАМ-А-А-А!!!
Жаль, что в жизни часто бывает так: «что имеем – не храним, потерявши – плачем».
-Таня, ты опять ни свет ни заря у компьютера. Убрала бы сначала постель, причесалась, позавтракала.
-Мам, - русоволосая голубоглазая девчонка-сорванец, даже не посмотрев в сторону матери, стоявшей у двери, скрестив руки, увлекательно продолжала чем-то заниматься на компьютере. – Не начинай.
-Не начинай? А что я начинала? – возмущённо вскинула руки Ирина Николаевна.
-То есть, как это что? А не ты ли сейчас ко мне придираешься?
-Я? Придираюсь? К чему?
-Мам, только не надо из себя дурочку строить, ладно? – Таня начала заметно сердиться.
-Я всего лишь не поняла, что ты имеешь ввиду, говоря, что я к тебе придираюсь. Кстати, чем ты там на компьютере занимаешься? – с подозрением спросила Ирина Николаевна у дочери.
-Какая тебе разница?
-Какая мне разница? – Ирина Николаевна готова была задохнуться от возмущения. – Какая мне разница?!
-Мама, ты мне мешаешь. – Оторвавшись наконец от компьютера, Таня повернулась и фамильярно продолжила. – Ну а теперь не могла бы ты покинуть помещение?
От потрясения Ирина Николаевна потеряла дар речи. Слова у неё не шли, только беззвучно открывался и закрывался рот.
-Ну что ты на меня теперь таращишься, а? – Терпению Тани подходил конец, она не на шутку рассердилась.
Потрясённая до глубины души, Ирина Николаевна, не вымолвив ни слова, вышла из спальни.
Ирина Николаевна растила дочь одна. Любила и лелеяла. Она трудилась на двух работах, чтобы дочь ни в чём не нуждалась. В итоге она росла эгоистичной и своенравной. В последнее время Таня часто стала грубить и хамить матери. Разругавшись с ней, она демонстративно уходила из дому и поздно возвращалась. Таня знала, что у матери больное сердце и что после каждой ссоры приезжала «Скорая», но её это особо не волновало.
Выйдя из спальни дочери, Ирина Николаевна смахнула слезу. Прошла в кухню, приняла лекарство, стала готовить обед. Но непослушные слезы крупными бусинками текли по щекам. А в комнате дочери громко звучала музыка.
II
На следующий день, в воскресенье, Таня встала как никогда рано.
Накрашенные ресницы и яркая губная помада – макияж готов, блузка с декольте и юбка выше колена – готов и наряд для свидания. Таня уже собиралась было уходить, как из зала в прихожую вышла Ирина Николаевна и сразу же схватилась за сердце.
-Господи, Таня, ты куда так рано и в таком виде собралась-то, а? Тебе же всего-то пятнадцать лет! – Вид Тани чуть ли не до инфаркта довёл Ирину Николаевну. – Рано в таком возрасте пользоваться косметикой. И как ты оделась?! Откуда ты нашла эту блузку? Ты бы хоть кофточку другую подобрала.
-Блузку я вчера взяла на время у подружки. А что мне, по-твоему, как старушка одеваться? – Таня и тут была недовольна.
-Какая же эта подружка, если она носит такую одежду, да ещё и другим даёт? Раньше ты и не носила подобных этим вещей. Чего это ты сегодня удумала?
-Всё-то тебе надо знать, - зло нахмурилась Таня.
-Да как ты можешь так со мной разговаривать? Это во-первых, а во-вторых, никуда ты не пойдёшь, если сейчас же не расскажешь мне, куда ты так вырядилась, не смоешь краску с лица и не переоденешься, - строго сказала Ирина Николаевна.
-Не отпустишь, значит? – Таня с видом, по которому ясно читалось: «Я очень сомневаюсь в твоих словах», положила ладонь правой руки на дверь, а другую оперла в бок. – А с каких пор мне надо твоё разрешение?
И с этими словами Таня резким движением повернула ручку входной двери и потянула дверь на себя. Когда Ирина Николаевна опомнилась, Тани уже и след простыл.
Невозможно передать словами, что чувствовала Ирина Николаевна в это время. Слёзы, крупные, горячие и обжигающие, лились из её глаз нескончаемым потоком, а сердце готово было разорваться на тысячи мелких осколков от душевной боли и страха за дочь. Казалось, что ещё чуть-чуть и оно просто-напросто перестанет биться. И не станет на Земле ещё одного человека. Впрочем, почти всё так и случилось…
Часа через два Ирина Николаевна вышла на улицу, села на скамейку у дома стала ждать возвращения дочери. Она ещё не совсем смогла унять себя, правда, слёз стало чуть меньше, но на сердце легче не становилось.
Через пятнадцать-двадцать минут где-то вдалеке Ирина Николаевна заметила фигуру Тани (в сопровождении другой, незнакомой, фигуры) и бросилась ей навстречу. Плакать она перестала, но слёзы на лице ещё не высохли. Собственно говоря, Таня нисколько не обрадовалась матери.
-Мам, ты что, шпионишь за мной? Ты же видишь: я с мальчиком.
-Какие в твоём возрасте мальчики?
-Ты бы хоть слёзы-то утерла: стыдно же.
-Я беспокоилась за тебя, - протянула руки Ирина Николаевна к Тане, но та со словами: «Да отстань ты от меня» грубо оттолкнула маму.
Ирина Николаевна совсем не ожидала этого от дочери. В её распухших от слёз глазах отразилась невыносимая боль и безмолвный стон.
Дома женщина повалилась на диван.
В скором времени домой заявилась и Таня. В воздухе висела зловещая тишина. Танино сердце бешено заколотилось от предчувствия беды.
-Мама, мама, - громко позвала Таня, но мама не отзывалась. Девочка быстро кинулась в зал. Мать лежала на диване. – Мама, что с тобой? Тебе плохо? – Тревожно спросила она, наклонившись к ней. Ответа не последовало. Дочь с упавшим сердцем повернула мать к себе. Рука матери безжизненно повисла с дивана. Её остекленевшие глаза смотрели прямо на неё, как бы в немом укоре. Таня в ужасе отпрянула назад.
-Нет, мамочка, нет! – закричала Таня, упав на колени. – Мама, не покидай меня, пожалуйста!
Слезы нескончаемым потоком текли по щекам, размазывая косметику по лицу.
-Мама, прости меня, прости, Господи, что я наделала! - Слезы раскаяния и страшной утраты душили её. - Мама, не оставляй меня. МАМ-А-А-А!!!
Жаль, что в жизни часто бывает так: «что имеем – не храним, потерявши – плачем».
Журавлёва Кристина, 16 лет, с. Красноармейское
Рейтинг: 3
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |