Володька
Недавно в школе на уроке литературы мы рассуждали на тему «Легко ли быть молодым». Учитель рекомендовала вспомнить рассказ Юрия Казакова «Голубое и зеленое», где автор утверждает, что молодым быть плохо, трудно… Наверное, да. Но мне почему-то вспомнился мой бывший одноклассник.
…Его перевели в нашу школу в шестом классе. Худой, жилистый, низкорослый Володька Чернов выглядел совсем мальчишкой. Только большой лоб на скуластом лице и колючие зеленоватые глаза выдавали упрямый характер.
Своеобразным и где-то чуточку странным он оказался парнем.
Большинство пацанов в классе мечтают стать бизнесменами, банкирами, а втихомолку от учителей и родителей - крутыми братками, с шикарными «тачками» и мобильниками. Володька мечтал стать…летчиком. И ведь не простым, гражданским, а обязательно – военным.
Я мало знал о том, как Чернов жил раньше, до перевода к нам. Да и не любил он о себе рассказывать. Слышал лишь, что Вовка учился в одной из самых, как ребята говорят, отстойных школ района в отдаленном микрорайоне «Керамика». Был он в той школе не твердым хорошистом. Родители развелись, отец уехал куда-то в Самару или Саратов. Мама еще раз вышла замуж за шестидесятилетнего предпринимателя, имеющего какой-то бизнес в Германии. Частенько мама Володьки вместе с отчимом уезжала в командировки в Германию, оставляя его под присмотром бабушки. Вот и все о жизни Вовки с «Керамики». Брошенные на произвол судьбы, обделенные вниманием взрослых, эти пацаны с окраины, как правило, кое-как закончив школу, не то, чтобы не поступали в институты, на работу-то в лучшем случае устраивались подсобными рабочими на рынке. И пополняли многочисленные ряды сперва уличных хулиганов, потом пьянчужек.
Чернов сначала назло всей «Керамике», а теперь назло пацанам нашего, в общем-то, элитного класса лучшей в районе гимназии мечтал о небе. И мечтал не так, как Обломов на своем диване.
Он собирал всю, какую только возможно было добыть, литературу об авиации. Соблюдал армейскую дисциплину, старался есть только солдатскую пищу. Трижды в день бегал с первого этажа на девятый по лестнице в своем подъезде, отжимался по 25 раз на кулачках каждое утро, мучил себя математикой. Если мои приятели в свободное время болтали, как правило, о футболе или новинках компьютерных игр, то Володька бредил только авиацией. Он не любил музыку, называл любое песенное творчество пренебрежительно «попсой». Но зато знал все слова и неграмотно, но с вдохновением напевал одну песню из ретро репертуара, то ли 60-х, то ли 70-х - «Огромное небо». («Классная песня, про настоящих летчиков … отличные парни, отличной страны», - утверждал Володька) Спустя полгодика, я обреченно понял, что влип: Чернов заразил меня своими самолетами, вертолетами и прочими прибамбасами авиатехники. Попутно обучал всяким борцовским приемчикам. И, конечно же, сам не желая того, я не просто выучил, а прочувствовал слова ЕГО песни.
Так прошел год. В седьмом классе, в самом начале осени, Чернов, внезапно появившись, также неожиданно исчез из жизни нашей школы: родители окончательно переехали в Германию.
Но наша с ним дружба не оборвалась. Он звонил, не часто, но подолгу рассказывал, как скучает по Волгограду, по ребятам из гимназии, как старательно зубрит немецкий язык, а главное – какие у него появились новые журналы об авиации.
В конце прошлого года Володькины звонки стали все реже. И вдруг этим летом: «Привет, я в Волгограде. Приехал получать паспорт. Выйдешь?»
Мы договорились о встрече на старом месте на бульваре, куда я пришел чуть раньше. Какой он теперь, Володька?
Я одновременно узнал и не узнал Чернова. Он вытянулся, возмужал, но все такой же худой и немного сутулый; волосы стали какие-то жесткие, хотя и торчат по-прежнему на макушке в разные стороны.
Он подробно рассказывал, как живется в Германии. Гордился, что бизнес у родителей, не смотря на кризис, набирает обороты. Сам же Вовка наконец-то сдружился с местными ребятами, («К приезжающим из России там относятся с прохладцей»), с успехом изучает немецкий язык, готовится в перспективе к карьере адвоката.
- Ну, а как авиация?.. Помнишь, как в ТВОЕЙ песне, «…огромное небо, одно на двоих»?
- А…ну, да. Ну, знаешь, летчик маловато зарабатывает. Сейчас в Европе, чтобы продвинуться, нужно знать юриспруденцию.
- Чё?
- Надо взрослеть. А мечта об огромном небе … это детство и не более.
Нет, не согласен я с писателем Юрием Казаковым. Молодость, школьные годы – лучшая пора! Ведь открыты все дороги для выбора жизненного пути, для любимых увлечений. Вот только бы не потерять этот дар – уметь по-настоящему мечтать. И находить в себе силы достигать заветное.
…Мы бродили по бульвару до темноты. Прощаясь, Володька сказал, мол, и ты скоро забудешь небо. Небрежно пожав мне руку, Чернов побрел к автобусной остановке: «Позвоню, как приеду в Германию». Я держал в руке свежий номер журнала «Мировая авиация» (так и не успели обсудить), а на подножку автобуса запрыгивал молодой старичок, такой хорошо знакомый и совершенно чужой мне Володька.
Прошло полгода. Чернов не звонит.
…Его перевели в нашу школу в шестом классе. Худой, жилистый, низкорослый Володька Чернов выглядел совсем мальчишкой. Только большой лоб на скуластом лице и колючие зеленоватые глаза выдавали упрямый характер.
Своеобразным и где-то чуточку странным он оказался парнем.
Большинство пацанов в классе мечтают стать бизнесменами, банкирами, а втихомолку от учителей и родителей - крутыми братками, с шикарными «тачками» и мобильниками. Володька мечтал стать…летчиком. И ведь не простым, гражданским, а обязательно – военным.
Я мало знал о том, как Чернов жил раньше, до перевода к нам. Да и не любил он о себе рассказывать. Слышал лишь, что Вовка учился в одной из самых, как ребята говорят, отстойных школ района в отдаленном микрорайоне «Керамика». Был он в той школе не твердым хорошистом. Родители развелись, отец уехал куда-то в Самару или Саратов. Мама еще раз вышла замуж за шестидесятилетнего предпринимателя, имеющего какой-то бизнес в Германии. Частенько мама Володьки вместе с отчимом уезжала в командировки в Германию, оставляя его под присмотром бабушки. Вот и все о жизни Вовки с «Керамики». Брошенные на произвол судьбы, обделенные вниманием взрослых, эти пацаны с окраины, как правило, кое-как закончив школу, не то, чтобы не поступали в институты, на работу-то в лучшем случае устраивались подсобными рабочими на рынке. И пополняли многочисленные ряды сперва уличных хулиганов, потом пьянчужек.
Чернов сначала назло всей «Керамике», а теперь назло пацанам нашего, в общем-то, элитного класса лучшей в районе гимназии мечтал о небе. И мечтал не так, как Обломов на своем диване.
Он собирал всю, какую только возможно было добыть, литературу об авиации. Соблюдал армейскую дисциплину, старался есть только солдатскую пищу. Трижды в день бегал с первого этажа на девятый по лестнице в своем подъезде, отжимался по 25 раз на кулачках каждое утро, мучил себя математикой. Если мои приятели в свободное время болтали, как правило, о футболе или новинках компьютерных игр, то Володька бредил только авиацией. Он не любил музыку, называл любое песенное творчество пренебрежительно «попсой». Но зато знал все слова и неграмотно, но с вдохновением напевал одну песню из ретро репертуара, то ли 60-х, то ли 70-х - «Огромное небо». («Классная песня, про настоящих летчиков … отличные парни, отличной страны», - утверждал Володька) Спустя полгодика, я обреченно понял, что влип: Чернов заразил меня своими самолетами, вертолетами и прочими прибамбасами авиатехники. Попутно обучал всяким борцовским приемчикам. И, конечно же, сам не желая того, я не просто выучил, а прочувствовал слова ЕГО песни.
Так прошел год. В седьмом классе, в самом начале осени, Чернов, внезапно появившись, также неожиданно исчез из жизни нашей школы: родители окончательно переехали в Германию.
Но наша с ним дружба не оборвалась. Он звонил, не часто, но подолгу рассказывал, как скучает по Волгограду, по ребятам из гимназии, как старательно зубрит немецкий язык, а главное – какие у него появились новые журналы об авиации.
В конце прошлого года Володькины звонки стали все реже. И вдруг этим летом: «Привет, я в Волгограде. Приехал получать паспорт. Выйдешь?»
Мы договорились о встрече на старом месте на бульваре, куда я пришел чуть раньше. Какой он теперь, Володька?
Я одновременно узнал и не узнал Чернова. Он вытянулся, возмужал, но все такой же худой и немного сутулый; волосы стали какие-то жесткие, хотя и торчат по-прежнему на макушке в разные стороны.
Он подробно рассказывал, как живется в Германии. Гордился, что бизнес у родителей, не смотря на кризис, набирает обороты. Сам же Вовка наконец-то сдружился с местными ребятами, («К приезжающим из России там относятся с прохладцей»), с успехом изучает немецкий язык, готовится в перспективе к карьере адвоката.
- Ну, а как авиация?.. Помнишь, как в ТВОЕЙ песне, «…огромное небо, одно на двоих»?
- А…ну, да. Ну, знаешь, летчик маловато зарабатывает. Сейчас в Европе, чтобы продвинуться, нужно знать юриспруденцию.
- Чё?
- Надо взрослеть. А мечта об огромном небе … это детство и не более.
Нет, не согласен я с писателем Юрием Казаковым. Молодость, школьные годы – лучшая пора! Ведь открыты все дороги для выбора жизненного пути, для любимых увлечений. Вот только бы не потерять этот дар – уметь по-настоящему мечтать. И находить в себе силы достигать заветное.
…Мы бродили по бульвару до темноты. Прощаясь, Володька сказал, мол, и ты скоро забудешь небо. Небрежно пожав мне руку, Чернов побрел к автобусной остановке: «Позвоню, как приеду в Германию». Я держал в руке свежий номер журнала «Мировая авиация» (так и не успели обсудить), а на подножку автобуса запрыгивал молодой старичок, такой хорошо знакомый и совершенно чужой мне Володька.
Прошло полгода. Чернов не звонит.
Зябкин Василий, 14 лет, Волгоград
Рейтинг: 0
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
Добавить сообщение
Связаться с фондом
Вход
Помощь проекту
Сделать пожертвование через систeму элeктронных пeрeводов Яndex Деньги на кошeлёк: 41001771973652 |