Там где небо соприкасается с землей и вершины далёких гор утопают в облаках, клочья тумана цепляются за ветки деревьев и становятся мхом, а на жесткой траве лежит роса, я останавливаюсь на заправке. Я решаю немного отдохнуть от дороги и, купив пакет апельсинового сока и булочку в маленькой забегаловке рядом с заправкой, усаживаюсь за столик у окна. Официантка приносит мне высокий стакан для сока. Я наливаю сок и смотрю в давно не мытое в разводах от засохших капель предыдущего дождя окно. Вижу свою машину, запылившуюся, но верную, как боевой конь. Возле нее деловито прогуливающегося ворона. Колонки, асфальт, крашеные белой краской бордюры, дальше выезд на шоссе, серое туманное поле, мохнатый бок горы. В забегаловке играет негромкая музыка. Пока я пью сок и ем булочку, барабаня ногтями по столешнице и изучая бесплатный кетчуп, соль, перец и салфетки по центру столика, в стеклянные двери вваливается группа туристов. Они спрашивают дорогу и долго переговариваются, решая какой кофе заказать - эспрессо или капучино. Потом заходит старый монгольский старик. В морщины на его лице впиталась пыль дорог. Он о чем-то переговаривает с официанткой на местном наречии, потом заказывает себе кашу и медленно беззубыми челюстями ест ее в углу. Я забираю с собой недопитый пакет сока, и выхожу, оставив на своем столике высокий стакан. Он теперь захватан отпечатками моих пальцев. Я до половины открываю окно и выезжаю на шоссе.
Я проезжаю поля, овец, коров, жухлую от солнца траву, заборы, деревни, языки тумана. Горы двигаются медленно, я думаю, что я муравей, пытающийся объехать больших ленивых животных, пасущихся на равнине. Я слушаю несколько радиостанций. Современная попса перемежается с запылившимся роком, который в свою очередь сменяется прогнозом погоды. Иногда на полчаса выключаю радио и слушаю только ветер. Смотря в зеркало заднего вида, я раз за разом вижу свой рюкзак, уснувший на заднем сидении в складках клетчатого пледа и пакет апельсинового сока. Мои единственные спутники. По небу текут вспененные перламутрово-серые, как чешуя разложенной на прилавке рыбы, облака. Они появляются на моем лобовом стекле из-за одной горы, распарывают себе брюхо об ее вершину, медленно ползут над долиной, цепляясь друг за друга и теряя ошметки облачной плоти, и исчезают за краем моего лобового стекла. По долине также медленно текут их тени. Иногда в обрамлении кучерявых ошметков показывается солнце. Тогда мне кажется, что асфальт нагревается и течет под колёсами. Но очень скоро оно снова скрывается, оставаясь плавать серой медузой, и все возвращается на свои места. В горах быстро темнеет. Я останавливаюсь посреди поля, пересеченного горной речкой. Вода в ней холодная, она отражает белесое небо. В колючих кустах по ее берегам бродят клоки тумана. Я разуваюсь и босиком захожу в поток. Кругляши на дне скользкие и утопают в топком иле. Журчащая река орошает брызгами мое лицо, обе штанины промокают до колен, а пальцы ног сразу немеют от холодной воды. Я бреду по течению до поворота речки. У поворота, где река полощет ветви и кустов, нахожу несколько белых камешков. Кажется, что они сияют под текучим черно-белым месивом воды и брызг. Я достаю их и кладу в карман. Потом медленно бреду обратно. У самого берега острый камень до крови прокалывает мне ступню. Я чертыхаюсь и, балансируя на одной ноге, осторожно выбираюсь на берег. Река уносит мою кровь вместе с пеной, пожелтевшими листьями и веточками. Я бреду до машины. Там протираю насухо пораненную ногу и залепляю ее лейкопластырем. Натягиваю кеды. Внезапно меня посещает чувство покоя. Я сижу на заднем сидении своей машины, дверь открыта в вечернюю прохладу. Я слышу реку, от ее холода у меня до сих пор сводит ноги и руки, вокруг кроме журчания руки почти полная тишина. Только ветер и шорох просыпающихся звезд. Я сижу так минут пять и слушаю тишину. Потом допиваю апельсиновый сок и понимаю, что голоден.
Через полчаса я подъезжаю к населённому пункту. Здесь есть что-то вроде закусочной, она еще открыта. Зеленая неоновая вывеска отражается в черном асфальте. Пока паруюсь на стоянке, пугаю двух ворон. Они взлетают прямо перед моей машиной, крича и отчаянно взмахивая крыльями. Выйдя из машины, обнаруживаю несколько черных перьев на капоте. Собираю их, связываю ниткой и кладу на переднее сидение рядом с камнями.
Опрокинутый потолок и лампы отражаются в столешнице. Я молча поедаю свой плов с ядовито-желтым рисом, на заднем плане шумит телевизор. Соль не высыпается из солонки. Есть приходится дурацкой пластиковой вилкой, которая гнется во все стороны и царапает тарелку. Но мне неожиданно приятно. Я расплачиваюсь и ухожу. Ночую в машине, разложив заднее сидение. Пустынная парковка залита лунным светом. С утра тяжелая голова и слышатся чьи-то голоса в отдалении. За то время, пока я спал, лавки с сувенирами уже открылись и сейчас продавщицы деловито раскладывают свой товар – псевдошаманкие обереги, брелоки, значки, магнитики на холодильник - всякую дребедень. Туристы уже подъехали снизу по серпантину и делают фотографии на фоне гор. Я покупаю в той же самой закусочной воду в бутылке и сэндвичи в фольге. Вчерашние темно-желтые тени на потолке кажутся более светлыми и почему-то совершенно другими. Я иду в уборную, а потом умываюсь в раковине. Когда выхожу из кафе, замечаю нескольких птиц, подбирающих крошки на асфальте – среди них воробьи и три важные вороны. Разворачиваюсь и выезжаю на трассу. В зеркале заднего вида медленно исчезает погасшая неоновая вывеска и сувенирные лавки. Через полчаса я оставляю машину на открытой площадке среди других автомобилей и поднимаюсь в гору каменистой протоптанной между замшелых валунов тропкой. Растет трава, мелкие тонкие цветы. Песок и камень. И небо обжигающе-синего цвета. Впереди еще одна туристическая площадка. Небольшое прижавшееся к камням колючее деревцо увешено белыми от дождя и снега тряпицами. Тропа поворачивает влево от деревца и теряется в высоте. Продолжаю карабкаться. Сверх открывается удивительный вид на зелено-полосатую, заслоненную тенью горы долину. Складки серой породы тянутся до самого горизонта, там виднеются белые шапки. Они блестят на солнце. Оттуда по небу ползут облака. Здесь наверху очень сильно дует. Я подбираю ветку без коры. А потом спускаюсь. У машины меня ждут туристы и четыре вороны, сидящие на ветках колючего кустарника. Я кладу ветку на переднее сидение к перьям и камешкам, а потом завожу автомобиль и уезжаю вниз.
Через три дня я достигаю подножья горы, покрытой снегом. Там кончается асфальт и туристические места. Я кладу в рюкзак воду, еду, закупленную заранее и все предметы с переднего сидения. А потом начинаю восхождение. Дважды я устраиваю привал. Становится жарко, хотя кедры в тумане и луга уже давно миновали. Сейчас вокруг жутко зелёный цветущий бадан и карликовая береза. Я прохожу два озера. В одном вода серо-желтая, а берега топкие. Второе похоже на чистый глаз горного божества. Глаз уставился в небо. По зеркальной бирюзовой воде плывут облака. Вокруг тихо. Я останавливаюсь у озера. Набираю немного воды в пустую бутылку. Прилетают птицы. Они пьют воду далеко от меня, но я замечаю пять черных силуэтов, принадлежащих, вероятно, воронам. Ночью наползает туман и становится холодно и сыро. Я разжигаю костер из сломанных палок и слушаю ветер. С утра белая вершина маячит у меня над головой. Я тушу погасший костер, собираю вещи и отправляюсь в путь. К полудню я шагаю по снегу. Кеды сразу промокают. А другой обуви у меня нет. Я терплю. Еще два привала на снегу. Ночёвка у огня. Хорошо, что я захватил хворост для костра. Никогда не думал, что в июне может быть так холодно. Я кипячу себе чай в котелке. Ночью завывает ветер и туман скрывает звезды. После полуночи расступаются облака и вокруг видны звезды. Горы уползают вниз, серпантин дороги почти не виден в темноте. К полудню следующего дня я достигаю вершины. Это голая скала, с которой ветер сдувает снег. На ней круглая площадка. Удивительно, как природа создала такое ровное место. Облака плывут внизу. По площадке разложены в виде причудливого лабиринта валуны. Он кажутся исполинскими снизу, но на одном уровне понятно, что они в половину человеческого роста. У входа лабиринт я открываю свой рюкзак и достаю предметы, лежавшие раньше на переднем сидении моей машины. Я рассовываю их по карманам. Чувствуя себя дураком, поливаю первый камень из бутылки озерной водой. Потом захожу в лабиринт. Медленно двигаюсь по кругу. Через каждые десять шагов оставляю новый предмет – веточку, связку перьев, камешки. Потом выхожу к центру лабиринта. Здесь старое костровище, заметенное снегом. Холодно и пусто. Я зажигаю оставшийся хворост. Огонь долго не хочет разгораться, но потом все же затепливается. Красные блики в белом мороке. Я набиваю котелок снегом и ставлю его на огонь. Потом ложусь на спину и смотрю на небо. Вначале оно белое. Ветер свистит вокруг меня, а камень подо мной вытягивает частицы тепла из моего тела. Потом появляется первый ворон. Он пикирует с неба, потом, теряя перья, садится у моей головы. Второй, третий. Скоро небо чернеет от воронов. Они повсюду - на камнях, скале, даже на моем рюкзаке. Они сидят неподвижно и смотрят на меня. Потом приходит дух горы. Он похож на старика из забегаловки рядом с заправкой. Монгольский старик, который ел кашу. В морщины на лице впиталась пыль дорог. Он стоит молча, а потом зачерпывает кружкой воду и пьет из котелка. Кипящая вода окрашивается красным. Почему-то я знаю, что это из-за моей крови, которую забрала стремительная горная речка. Он по-прежнему молчит, допивая горячую воду. А потом он уходит. Так же внезапно, как и появился. Все вороны одновременно снимаются с места. Снова небо чернеет от птиц. А потом становится белым.
Я закрываю глаза и оказываюсь на заправке. Я сижу за столиком, в моих пальцах высокий стакан, до половины наполненный апельсиновым соком. Монгольский старик в углу ест манную кашу. Я допиваю сок и выхожу. На осиротевшем столике остается стакан с отпечатками моих пальцев. На парковке меня ждет автомобиль. А рядом с ним прохаживается одинокая ворона.

Июнь 2018

Дина Бурсакова, 18 лет, Новосибисрк

Рейтинг: 0