***
Над поляною, где кругом собралися все наши воины, поднимался дым кострища. Брёвна были сложены и нитями красными и белыми перевязаны, како полагается. На сиём возвышении покоилося уснувшее навсегда, бездыханное тело молодого воина. Огненные рукава костра тянулися к самим небесам.
«Переход…», – грустно подумалося мне.
Сил не было ни на что – ни улыбнутися, ни заплакаться… Я стояла, облокотившися на Ратмiра. Если бы его не было за моею спиною, кажись, я бы просто упала.
И тут, растолкнувши воинов, к нам подбежала она. Я сразу узнала её, хотя никогда и не видела. Птица. У неё были чёрные недлинные волосы, сейчас к тому же разлетевшиеся по ветру. Её лицо было очень бледным, под глазами вырисовалися тёмные пятна, а сами очи – из серебристо-голубых сталися от горя серо-чёрными.
Конечно, мы не хотели рассказывати девушке Воробьишки о случившемся. Но правды ведь не утаити, и мы просто откладывали, понимая, что это жуткое мгновение неизбежно.
Она вскинула худенькое лицо, бросилася к нам с Ратмiром, упала, зарыдала, бросилася наново… Несколько воинов подхватили её за руки и силою сдерживали. Её красивые длинные пальцы прижалися к юбке. Она медленно подняла убитый взор на Ратмiра. Потрескавшиеся, потерявшие цвет губы вздрагивали:
– Почему не уберегли?.., – я, горестно распахнувши очи, не отрываяся смотрела на неё. – Не уберегли!.. Не уберегли…

***
…
Я вышла из Дома на крыльцо. Где-то там, нависая совсем близко над гладью озера, стелился туман. Такой таинственный и успокаивающий. Вечерний ветерок нежно дул мне в лицо. Я улыбнулась и расслабилась. Деревянные перила крыльца были так приятны на ощупь.
Артём! Надо же, ни разу не видела, чтобы он болел. Здоровее всех всегда был, как и полагается по имени ему . А тут, наигрался с Бельчатами в погоду ветреную. Им хоть бы что, а он вдруг свалился с простудою.
Наконец, хоть моя одолень-травушка пригодилась. Конечно, не тот это браслет, что у Армиллы был… Но всё же поможет мужу болезнь одолеть! Милый Белк мой…
Я, решив не спеша прогуляться, сошла на травушку. Платком укуталась, юбка пышная до земли, а ноги босы как всегда. Как Армилла ходить любила… Босоногая Душа моя!
Вдруг из Дома вышел Артём. Я удивлённо оглянулась.
– Ты чего, Милый Белк мой? Чего не лежится в тепле?
Тут только я заметила, что вид его был странным очень. Глаза потерянные, сам шатается и прижимает ладонью к запястью мой браслет обережный. Что такое?.. Я встревоженно смотрю на него.
– Есенька на дороге играет, – поглядел он вдаль. Я повернулась в ту сторону: наш девятилетний сын, как всегда спокойно и увлечённо, возился со смастерённым Артёмом небольшим луком.
– Где остальные Бельчата?
– В Доме, спят уже.
Я собиралась пойти позвать Есения, но тут Артём выдавил:
– Прости меня.., Армилла!
Я встала как вкопанная. Не ослышалась ли?! Я не могла обернуться и посмотреть на мужа. В сердце только защемило, и слеза по щеке потекла.
Неужели.., вспомнил?! Мне не верилось.
– Прощаю. Армилла давно простила…
– Ты знала, Асенька, да?! Почему не рассказала?
– О чём? О том, что я знаю свои Прошлые Жизни? О том, что ты был моим Ратмиром? Ты бы не поверил, Артём. Вернее, не смог бы принять это…
– Зато теперь вспомнил… Одолень-травушка подсказала. Я носил её четыре года. Ратмир, то есть.
– Когда? – встрепенулась я. – После смерти Армиллы?!
– Я опоздал тогда! Прибежал, что было сил!.. А было поздно!.. Я не знал, Армилла! Я не знал, что тебя решили сжечь на костре!
– Не знал? – мои глаза расширились. Я быстро повернула голову и, наконец, посмотрела на него. – Я ничего уже не понимаю. Кто же тогда задумал сжечь меня? Я думала, ты предал меня.
– И ты готова была простить такое?! – встрепенулся от ужаса муж. – Я не знал. Я хотел… как лучше, а глупость, вижу, совершил. И такое закрутилось. Примчался на площадь. А в пепле… в пепле только браслет твой нашёл. Все деревянные обереги сгорели, он один от тебя остался… Меч ещё. Меч не тронул.
– В точку попал Кузнец шуткою своею про одоленьку… «в огне не горит! – как раз для огненной женщины»…
Мои руки затряслись. Я хотела, хотела прикоснуться к нему, но не могла.
– Тогда из-за чего же всё?..
– Дитя! – в сердцах выкрикнул Артём.
И тут у меня перед глазами пронеслась сцена. Нет, я даже не успела охватить её и осознать, но… словно дошло! Я в опустошении села на землю и сильно прижала ладонь к груди. Я словно ничего не видела перед собою. Мои глаза заполнились слезами до краёв.
– Ааа…ааа, – лишь прерывисто вырывалось у меня.

***
Сегодня я проводила Недельник у себя в подвале. Во дни Лунной Кровушки никогда ранее не наблюдалося болезненных состояний. Но сейчас живот болел. Я прилегла на кровать.
Наверху послышалися шаги – Ратмiръ вошёл. Он присел рядом и долго молчал. Потом положил свою большую мужскую ладонь мне на живот. Стало легче.
– Дитя бы нам, – сказал он тихо, посмотревши на меня внимательно.
– Время сейчас неспокойное.
Да, я принимала травушку особую. Потому дитя и не зарождалося, как бы Ратмiръ ни старался.
Я была воином, и я была жрицею. И сейчас, на тридцать второй год моей жизни, я предчувствовала скорый конец этого боя. За кем станется Победа… всё зависело от нас, и я не могла не принимати участия в этом. Лунники… я не могла не сражатися с ними, ибо како бы я растила б дитя и жила спокойною жизнию под их гнётом?! Те кочевники, с которыми наши воины вели бой вначале… всё казалося таким безобидным. А за ними, како выяснилося, стояли Лунники. И с того времени моё участие стало незаменимым.

***
Я выбрала утрецо, чтобы вырватися из дел воинских и отправитися в лес Дживаны, в коем ранее вела птичью охоту, к роднику. Уселася в водице неглубокой, ладони сложила для молитвицы. Благое дело – очищение пройти перед боем роковым. Я расслабилася и почувствовала, како тело моё охватилося Умиротворением. Водопадик небольшой воду ключевую, чистейшую лил.
– Должно мне участвовати в сражении сиём, – решительно открыла я глаза, обращаяся к берегинюшкам, духам леса и водяницам . – Како бы мужу сказати, чтобы одобрил?.. Затмение близится: Земля-Матушка ровно встанет между Луною и Солонцем светлым. Равновесие сил: либо Мы их победим, либо Они нас… А потому неверный шаг один – и в пропасть всё, за что боролися! Нельзя допустити!.. Роковой бой. Благословите, Боги. А потом жизнь другая начнётися совсем, спокойная. В тридцать три года мои мы с мужем жити станем в ладу семейном. Доля женская настанет моя, долгожданная. Сын у нас будет. Есенiем наречём. Воином будет.., – я блаженно раскинула руки и улеглася в водице пречистой. – Силы даруй, Природа-Матушка.

Возвратившися из лесу к себе в подвал, я застала Ратмiра в кольчуге и при оружии. Он подошёл ко мне и взял за плечи.
– Жена, отлучиться мне надобно на два дня. Справишься здесь без меня?
Меня охватило волнение – худо дело мужа отпускати в самое Затмение далёко от дому. Но это была моя возможность пойти в сражение бок о бок с моими воинами, и я промолчала. Кивнула только. В очи его смотрети не стала, да и он как-то взгляд отводил. Зря не обратила внимания, зря.

***
Настал нужный час. С воинами моими мы должны были встретитися до рассвета на площади, у помоста. Я пока находилася в подвале своём. Достала кольчугу и шлем, припрятанные на всяк случай, – первый раз надеваю. Мирату в ножнах поправила. В путь!
Сойдя с крыльца, я быстрым шагом направилася к площади. Думается мне, что что-то не тако идёт, а поняти не могу. Чур, меня, чур. Смотрю: люди странно косятся как-то, а потом окружили прям! Ничего не понимаю.
И вдруг начали кидати в меня всем, что под рукою! Камнями… Волчицу разгневали – я повернулася, да тако, что синей энергетической волною все камни отсекло. Что за бред такой происходит?!
– Ведьма она, ведьма! – закричали из толпы. – Сжечь ведьму!
Я стояла, опешивши. Всё было взаправду, но я ничего не понимала. Это я не в своём уме или люди?! Я оглядела толпу – все лица знакомые, всех лечити приходилося за эти годы. Больно-то как! Вот кожевник кричит, там плотник с семьёю… Лица-то знакомые, а глаза… глаза сумасшедшие совсем!
Воины мои подбежали, еле пробираются сквозь столпившихся, тоже ничего не поймут.
– Люди добрые, какой дурман глаза вам застит?! Али не узнаёте меня, Армiллу Волчье Око?
– Смерть ведьме!! – бушевали все.
Люди впереди от меня чуть раздвинулися, и сюда подошёл важно Старейшина.
Этого типа я видала ранее: когда толькось начали проводити собрания воинские на площади, Ратмiръ с ним ходил договариватися. С сыном старшим своим всегда был тот. До сих пор помню – косо смотрел на меня. Да и то верно, славу-то я в городе набирала, а в нём черни да зависти сполна, видно: гнилой взгляд. Ох, зря Ратмiру не сказала об этом!
Ой, осенило меня вдруг:
– Лунники! – закричала я во весь голос. – Опомнитеся, люди!! Лунники наплели вам сказы тёмные! Мы, воины, помочи вам желаем! Не дайте Руси-Матушке погибнути!
– А может, вот от кого Русь-то и гибнет – от таких исчадий Ада, как ты? – спросил Старейшина тако, чтобы все слышали, но словно невзначай.
– Сжечь! Сжечь!
Я в изнеможении подняла голову вверх, лишь бы не видети, не видети этого кошмара. Небо вмиг потемнело, посуровело, поплыли тучи тёмные, ветрами неистовыми гонимые. Сквозь их клочья видна была Луна. Луна полная и… Кровавая!
– Реки крови потекут!!! – прокатился по площади мой голос, отчаявшийся и страшный. – Коли сжечь меня решите, откажетеся от Веры Праведной, кровью всё залито будет!!
– Что ж ты, Армiлла Волчье Око, Солнцу своему поклоняешься, неужель Огня убоишься?
Нет, Старейшина, говоря это, в сознании ясном пребывал. Я видела, видела, како он ликует. И мне становилося душно и тошно в этой обезумевшей толпе.
Я отвела очи и увидела, како рассталкивая народ, ко мне пробивался Волчок. Я посмотрела на него растерянным, просящим о помощи взглядом.
– Армiлла!! – я видела это по его губам – слова не доносилися, утопая в несмолкающем гуле толпы.
В его глазах я увидела решимость, он кивнул мне и помчался к коню. Поедет за Ратмiром…

«Волчок, – крутилося у меня в мыслях. Более я сейчас ни о чём не в силах была думати. – Мы могли доверяти друг другу свои слабости. Он был мне Своим, а я ему. Будь то Волчица связывала нас, или Прошлое Тайное . Альбергх! – вспомнила вдруг я, како называли его ребята в войске, вспомнила его мирское имя. – Он любил меня, этот молодой воин! Любил, но не показывал, потому како я решила зватися Ратмiровой. Вот, и когда все бросили меня, он оказался рядом. Ха, представляю, если бы я не выбрала Ратмiра, если бы он был моим… Ходили бы по городу вместе. Я впереди, он чуть сбоку. Люди бы говорили: «Вон Волчица идёт со своим приспешником», – уста расплылися в уставшей ухмылке. – Если умру я, сможет ли себе жену найти Волчок? Ратмiръ не сможет. И Волчок, наверное. А хотя нет. Будет у него со временем семья. Девушку добрую вижу рядом, синеглазую, с копною соломенных волос… она его первая полюбит, да и он растает…»

В голове шумел ветер. Не желаю умирати, Солонца ясного не увидевши. Словно сон дурной обуял, суждено ли проснутися от такого?
– В подвал её уведите обратно! – послышался властный голос Старейшины.
Я встрепенулася. Ко мне подходили двое: лица длинные, глаза белёсые, черты нерусские – Западники здесь!
– Даруем тебе время посидеть у себя да подумать над своими поступками, ведьма! – обратился Старейшина ко мне. Те два шакала схватили меня под руки и потащили к моему дому.
Оказавшися в своём подвале, я волчьим взором оглядела их.
– Чего дичишься? Твой Ратмiръ предал тебя!
– Не верю вам, – грозно взвыла я.
– Чего ж не веришь? – усмехнулися те. Их голоса звучали ужасно чуждо.
– Уйдите прочь!
– За дверью будем. Одумайся, ведьма! – насмешливо сказал один из них.
Я сверкнула очами – и их ветром снесло за двери Дома.
Како взошла на небо Луна Кровавая, весь мiръ словно сошёл с ума. Я кинулася в кровать, потом взбудораженно вскочила и начала расхаживати из стороны в сторону. Волчица тоже была на взводе – её хвост в негодовании бил о пол.
– Ратмiръ не мог предати меня! Люди меня предали, Старейшина всё подстроил, Лунники подсуетилися!.. Старейшина! О Роде мой…
Тут я вспомнила, како видела Ратмiра до его отъезда на крыльце у Старейшины. Потом они зашли к тому в дом. Я не придала тогда значения – мало ли по каким делам, но теперь эта их встреча прокручивалася у меня перед глазами, и я сходила с ума. Медленно и мучительно. Чем более я думала об этом, чем более пыталася отрицати, тем больше подтверждений всплывало: и то, что Ратмiръ не посмотрел мне в глаза тогда, и то, что мы в последнее время мало разговаривали друг с другом, и то, что его сейчас нету рядом… Нет, он не предпочёл меня другой женщине, это неприемлемо для него, я-то уж знала... Но какую темень он затаил, како решил проучити меня и за что?! Если это тако, то он уехал нарочно. Чтобы быти ни при чём. И, конечно, Волчок не найдёт его. Ратмiръ предал меня!!
Дышати было нечем – я открыла рот. Я задыхалася. Слёзы текли ручьями.
– За что?! За что они все тако со мною?! – кричала я в пустоту. – Всё! Бой окончен! Не защитили мы Богов Истину пресветлую, проиграли мы…
Я резко дёрнулася в сторону, и хвост Волчицы опять застучал по половицам.
– Убоюся ли Огня? Огня?! – усмехалася я. – Вот чем взяти решили? – в моей ладони появилися огненные искры, и я начала вести их рукою перед собою. – Жалкие, глупые люди – дали одурачити себя. Все они предатели, все слабы духом оказалися!
Я опустилася на колени. Руки нащупали деревянные половицы, и ногти заскребли по полу от гнева и отчаяния.
– Не желаю видети, что с Русью Святой станется теперь. Не желаю… Да и нету у меня больше ни мужа, ни города, ни посетителей лечебницы, ни права и сил сражатися! Может, это и лучшее времечко… уйти достойно из жизни?..
Я взбежала наверх по лестнице и глянула в небольшое окошечко. На улице по-прежнему царила темень. Я ужаснулася: везде по городу, словно голодные псы, сновали Лунники. Это конец!..
Я скинула кольчугу, бросилася к кровати, рухнула на пол и, закрывши лицо руками, зарыдала.

***
Артём отвёл меня в Дом. Я немного успокоилась, но всё ещё не могла прийти в себя. Почему я вспомнила, можно сказать, самое важное лишь столько лет спустя?..
– Я уложил Есеньку спать.
Мы молча сели на кровать напротив друг друга. Мне на глаза опять навернулись слёзы.
– «Есением наречём. Воином будет» – так говорила Армилла. Артём, она тоже очень хотела дитя. Как всегда, все глупости из-за одной единственной проблемы: не сели и не поговорили.
– Теперь зато говорим, – грустно усмехнулся Артём.
Я пододвинулась к мужу и взяла его за руки.
– Расскажи мне, что помнишь. Мне это очень важно.

***
Ворвавшися внутрь домишка, Волчок увидел обмякшего от безделья Ратмiра.
– Ты чего тут рассиживаешь?! – выпалил он гневно, впившись в него острым взглядом. – Хорош, нечего добавити! Там жену его сжечь собралися, а он здесь забавляется! Я чуть жеребца не загубил, тебя разыскивая!
– Альбергх, брат, не горячись. Пугают, – вяло и кисло отмахнулся Ратмiръ. – Старейшина мне обещал…
– Старе-е-йшина! – передразнил его Альбергх и зло сплюнул: – Нашёл кому верить! Нет уж, брат, всё там слишком серьёзно. Люди городские обезумели совсем. Сжечи её велят. Глаза пустые, словно заворожил их кто. Такое понарошку не представишь. Умения не хватит… А ну, живо отправляйся на площадь!.. покуда Беда ещё в дом не постучалася. Понадеяться можно лишь на способности Армiллы, но.., – и он глянул пристально в очи Ратмiра, – захочет ли она воспользоватися ими?..
Последние слова прозвучали как приговор.
– Не может быть… Армiлла!! – у Ратмiра в сердце защемило.
Он быстро метнулся наружу, вскочил на своего коня и помчался к городу.
Волчок в изнеможении опустился на колени. Сделано!
– Только верь, Армiлла, верь в него, прошу! Глупость сотворил, но любит он тебя…

***
Ратмiръ быстро летел на коне, но каждый миг по-прежнему казался ему вечностию.

Отсиживаяся это время в домике, он постоянно был словно на иголках.
– Нужно было ещё раз с нею поговорить. Убедить... Тако ведь всё равно не послушает! Упрямая… Ничего, – успокаивал он себя, – Старейшина уж постарается, устроит всё. Глядишь, одумается, домом займётся, дитя растити будет. Воевати позабудет. Мужчины для сего имеются!
Он постоянно порывался бросити всё и бежати к Армiлле, но что-то будто не давало сделати этого, словно неведомая сила наваливалась и скручивала по рукам и ногам.

Когда он ходил к Старейшине за разрешением проводити воинские собрания в городе, тот первое время помалкивал, а потом выдал своим скрипучим голоском:
– Ратмiръ, не повезло тебе с женою.
– Почему это? – опешил воин.
– А вот, у всех жёны как жёны – детей рожают. А твоя с мечом скачет, речи странные толкает, люд смущает…
Ратмiра словно за самое сокровенное задело: очень желал он семью крепкую имети.
А Старейшина и говорит:
– Да не кручинься! Хошь, помогу её приструнити? Коли согласишься на помощь нашу, всё у вас ладно будет.
– Как же ты ей пыл усмиришь?
– А вот просто. Припугнути её надобно, да тако, чтобы в дела воинские лезть боялася. Сразу како шёлковая станет. Имеются у меня люди верные, помогут. Напугаем, вот она весь пыл-то свой воинский и растеряет. Толькось вот, уехати тебе на времечко надо. Коли с нею будешь, не выгорит ничего.

– Зачем?! Зачем? – простонал Ратмiръ, понимая, что теперь никако не властен обогнати время. – Зачем я согласился на эту глупую затею?! Словно глаза затмило. Напугать Армiллу – да разве такое возможно, зная её?! Дурак я!.. Вот, Армiлла бы сейчас сказала: «Негожее дело – себя обзывати. В каждом ведь частичка Божественная заложена. Не себя, чай, обзываешь, а Бога в себе…». Эх, всё равно дурак! Только бы успеть! Боги, прошу вас, Боги Родные, Родимые, Всемогущие, помогите мне, спасите жену мою! Прошу вас!..
***
Ратмiръ, еле переставляя ноги, брёл к дому Кузнеца. Это было единственное место, где он мог сейчас найти для души своей пристанище. Хотя, по сути, душа его провалилася куда-то в пустоту и не хотела выныривати оттуда. Всё случившееся никак не могло уложитися в его головушке. Мысли или исчезли, или притупилися. Всё потеряло смысл!
Вот проходит мимо дома родственников бабушки-Травушки, там, где находился подвал Армiллы, там, где он впервые повстречал эту удивительную женщину. Сейчас здесь всё уже совсем не тако. Родственники бабушки-Травушки лаялись с Лунниками.
– Дом ведьмы, сжечь надо! – упиралися неруси.
– Како тут сожжёшь, подвал дома деревянного, чай! И остальные дома близёхонько расположены, загорится весь город, не дай … не дай, Боже…
«Не дай, Роде, – устало пронеслося у Ратмiра в голове. – Забыли имена Богов родных, что ли?!»
Но сил не было, говорити ничего не хотелось. Без Армiллы всё!.. опустело…

Ратмiръ ввалился в кузницу и увидел её хозяина, како всегда, на рабочем месте. Но работа не клеилась: Кузнец было замахнулся своим тяжким молотом, да тако его и опустил.
– Садись, – неохотно выдавил он, не оборачиваяся.
Ратмiръ опустился на деревянный стул у входа и, согнувшися в три погибели, оперся на руки.
– Эх ты, дуралей!.. Хорошую деву загубил…
– Сам знаю, – глухо проговорил Ратмiръ, сжав кулаки. – Со всей мочи мчался, а всё… опоздал… нету Армiллы… Раскидал Лунников этих, кинулся к Старейшине, ухватил его за плащ-то змеиный! Думал, придушу на месте. А он руками разводит: «Что ты, Ратмiръ, не кипятись! Мы-то что? – Мы ничего! Ты како просил напугати, мы тако и собиралися. Хотели попугати и разойтися. А она сама како в костёр сиганёт!.. бешеная…» И в ответ-то, главное, молвити нечего! Како всё обставил хитро, змий подколодный этакий!! – Ратмiръ с досады и злобы воткнул меч свой прямо в деревянные половицы. – Лихо за тобой приди, окаянный!!
Кузнец долго смотрел куда-то во сторонушку, а после начал рассказывати:
– Приходили они ночью сей: Старейшина, сын его, да двое чужаков. Дело нечистое – людей-то в такой час поздний будити! Он говорил, что, мол, вот, давайте Ратмiру поможем, Армiллу ведьмой выставим и тыры-пыры в таком духе. Я его слушаю да удивляюся – мне-то в таких глупостях участвовати?.. А те двое молчат себе и глазищами своими стеклянными сверлят – словно душу вынути хотят! Неприятно како. Потом убралися восвояси. Сели мы на кухонке с женою. Она сидит, молчит, как неживая – будто подменил кто. А потом вдруг руками вспеснула да како завизжит: «А правда ведь! Ведьма она! Ведьма! Сжечь её!» Затменье что ль ей все мозги вышибло? Пришлось схватити её в охапку да в погреб посадити, чтобы охладилася. А то, не ровен час, натворити что может… А тут хоть весь город сажай, да поздно уж… Эх! – Кузнец в сердцах скинул передник рабочий наземь.
Ратмiръ прижал ладони к лицу, да и зарыдал…

***
Ратмiръ нынче встретился в городе с воинами своими.
– Волчок… Альбергх, тебе теперь воиско вести, брат.
Волчок посмотрел на своего предводителя. Руку Ратмiра обвивал обруч Армiллин, обгоревший, чёрный. Меч доблестный был в иззубринах и страшно угрожал отломавшимся кончиком с погнувшимися краями. Но страшнее всего казался сам воин. На нём и лица не было. Очи потускневшие вовсе… Нету Ратмiра.
– Вождь, да и с кем нам сейчас боротися?.. Лунников не одолели, да и Ар.., – Волчок запнулся, – неважно… Но ты не покидай нас, куда тебе идти? Будет время – всё наладится! Боги помогут нам.
– Боги? – усмехнулся Ратмiръ, и в его очах ещё более проглянула безысходность. – Боги!... не помогут.
– Ратмiръ, приходи в себя! Да, случилося несчастие, но и значит, тако идёт всё..., тако, как надо… жить теперь дальше надо!
– Жить? – только и переспросил с болью воин.

«Он решил выжечь себя, он выжег сердце себе до тла, чтобы оно стало таким же, како Одоленька Армiллина обгоревшая до черна. Это была месть. Жестокая месть самому себе… Армiлла, всегда сложнее тому, кто остаётся. Без тебя… ему и свет не мил. И ты была такой же, потому и ушла… Глупая любовь!.. Я думал, он вернётся. Но его и след простыл», – хотел бы поведати Волчок. Но поведать было и некому.

***
– После всё было смутно, – подводил рассказ к концу Артём. – С кем-то сражался. С кем, не помню. Сражался, потому что хотел умереть. Рубил всех направо и налево. Желал, чтобы и меня убили в бою достойном. Четыре года так… просуществовал…
Я покачала головою, прикусив губу. Потом положила руку мужу на сердце.
– Тяжесть вековая, слушай же меня, – сосредоточенно шептала я. – Оставь сердце, изыди из Храма сего! Тебе не место больше здесь! Он свободен! Отпускаю, отпускаю…
– Отпускаю, – тихо подтвердил Артём.
Я открыла глаза и, увидев его чуть посветлевшее лицо, нежно улыбнулась.
– Я разочаровалася в людях, а ты в Божественной силе… А ещё… ещё я была ослеплена своим солнцем. Тобою, Ратмир… Как ты думаешь, Артём, зачем нам даются такие воспоминания: воспоминания о Прошлых Жизнях?
– Чтобы исправить, – ответил муж. – Они даются только тем, кто готов… готов их выдержать…
– Выдержать… Не попасться в сети эмоций, увидеть полную картину происходящего, наблюдая словно со стороны. Только тогда может быть польза. То, что произошло, уже нельзя исправить, но… но можно осознать случившееся, понять ошибки и сделать всё возможное, чтобы распутать узлы кармы…
– И в любом случае двигаться дальше, отпустив прошлое. Асенька, в этой жизни ты моё солнце.
– Да? Что ж, пусть так! Но смотри, не будь ослеплённым им! – и я лучезарно улыбнулась.
Благодарю тебя, Армилла, что ты была. Была там, в прошлом. А мы сейчас здесь!
…
Сентябрь 2017 – Февраль 2018

Пояснения:

«Чур меня» - это выражение обычно используется, когда человек чего-то испугался и не хочет накликать беду. Чур является славянским божеством, или полуобожествлённым предком, духом-защитником человека и его рода.

Использованные источники:
Климашевский Л.В., Молчанова О.А. Буквица. Древлесловенские образные письмена. – М.: Концептуал, 2017. – 112 с.
Крючкова Ольга, Крючкова Елена. Магия славянских богов и духов. Арт-терапия. – П.: Издательство «Золотое сечение», 2016 – 136 с.

Анастасия Карпова, 16 лет, Пенза

Рейтинг: 0